Повесть о пятой лавочке. Рассказы о нас

– Что – как?

– Живет как? Читает? Телевизор смотрит?

– Газеты, вы же знаете, к нам раз в неделю приносят. Телевизора нет, да программы берут они в Целинном плохо, антенну надо до Луны тянуть…

Сморщенный человечек, смешно шаркая, подошел к окну и посмотрел на деревья:

– А радио? У вас, я слышал, хороший ламповый приемник есть.

– Есть, – простодушно согласился Чернов, – я от родителей привез. Так ведь он старый…

– Ага, – сказал путано человечек и сделал нужную, наверное, паузу.

Насчет приемника Чернов немного испугался. Аппарат этот был настолько мощным, что ловил даже радио Кувейта на русском языке, где крутили рок-музыку, в том числе и малоизвестную нашу. Разумеется, и «голоса» ловились, причем, намного чище, чем в городе, наверное, степь была тому причиной, на нее «глушилок» не напасешься.

– Ага, – повторил человечек, – скоро вас и муллу послушать позовут. Хотя – мечетей-то там нет, правда?

2

Вообще-то поселок Целинный собственно Целинным-то и не был. В прежние времена на подробных картах значился здесь небольшой аул со странным названием Караси, которое Чернов поначалу принял за причуду казахского словообразования. Но все оказалось, как водится, проще. Пришедшие некогда сюда поселенцы обнаружили посреди степи небольшое озерцо, кишевшее непугаными карасями, которых занесло сюда, видимо, когда-то заблудшими в дождливые годы вешними водами. Так и назвали поселение, недолго думая, – Караси. И звался поселок так, даже став самым дальним отделением овцеводческого совхоза, во времена, когда уже и об озерце напоминал только овраг, поросший чахлым кустарником.

И звался бы так и дальше («Карасинская восьмилетняя школа» – вот была бы запись в трудовой книжке!), но однажды пустили сюда рейсовый автобус из города (поселок-то, хоть и маленький, но уж совсем отдаленный). А, пустив, призадумались: больно несолидно как-то маршрут в расписании обозначать. Вот и родилась новая схема на старый лад:

– Там степь, говорите?

– Степь.

– Целина, значит.

– Ну, в общем-то, да.

– Тогда и назовем поселок Целинным!

– Но там целину вроде как не освоили. Овец в степи пасут.

– Но ведь пасут же!

– Пасут.

– А хлеб растят?

– Есть немного.

– Значит, освоили. Автобус хотите?

– А как же.

– Вот и не возражайте.

Так вот примерно Целинный и переименовали.

А Чернов сюда попал по наивности. Пединститут он окончил чуть-чуть не с красным дипломом, и потому все надеялся, – до последнего тянул, – что найдется ему все-таки местечко в городе или рядышком, но места этого так и не нашлось (кто бы его искал!) и поехал он уже под самое первое сентября по распределению в тот район, куда его направили. Заведующий районо сонно посмотрел на молодого учителя сквозь дальнозоркие очки-лупы и тихо спросил:

– Чего так поздно?

– Так, – просто ответил Чернов.

– Сбежишь? – вздохнул заведующий районо.

– Наверное, – честно промямлил Валерий.

– Марь Петровна! – закричал заведующий в стенку кабинета, – Оформляй бегунка! В Целинную восьмилетнюю! Русский язык и литература. Высшее образование!

– Высшее? – ахнуло из-за стенки, – Да у нас и в райцентре не везде…

– И там не будет. Сбежит он. Но хотя бы четверть проработает. Хотя бы четверть, слышишь?

Последние слова были обращены к Чернову, и тот уныло согласился, кивнув. (После первой четверти пошла вторая, за ней третья, не бросишь же ребятишек посреди учебного года).

Потом он долго трясся в кузове какого-то грузовика, между мешками с мукой и флягами с подсолнечным маслом, деревянные борта стонали и скрипели на каждом ухабе, и степь вокруг, – до самого горизонта, – была чужой и лишенной жизненного смысла.

А потом грузовик, хлюпнув мотором, нырнул в лощинку, и вот он – Целинный.

3

Тулуп Чернову достался кутающе теплый, длинный, лучше всякого спального мешка.

– Ты лицо укрой, – посоветовал Каержан, – ночью зимой в степи лучше не высовываться, прихватит. Бурана бы только не было.

Собирались уже затемно. Каержан бухнул в сани тяжелый мешок:

– Полбарана. И еще гостинцы. На такое не жалко. Вон там – ружье, ты поосторожней. Два патрона всего, но есть все-таки. Страшно?

– С чего бы?

– Дорога-то неблизкая, километров двадцать будет. Я когда первый раз с отцом в степь зимой выезжал, боялся очень. Снег белый, небо черное. И все. Но ничего. Летом ездили, и сейчас доберемся.

Летнюю поездку Валерий помнил. Тогда путь из их российской Степной области в казахстанский колхоз кто-то метко назвал дорогой жизни. После горбачевского «сухого закона» из местного сельмага враз исчезло спиртное, вот в соседней советской республике с «засухой» торопиться не стали, вермут там еще был. И потянулась из Целинного к соседям вереница гонцов за желанным товаром, причем, не только на автомобилях – и велосипедисты были, и конные, а кто и пешком хаживал, даже на комбайнах ездили. А уж на обратном пути мало кто удерживался от дегустации. Иных тут же на солнышке сон одолевал. Ехали тогда, помнится, то тут, то там – люди на обочине лежат.

Потом, конечно, все, что нужно, доставать научились, да и самогонка в ход пошла. А на выборы даже пиво разливное в магазин привезли, мужики его ведрами брали, сначала ведро купят (куда ж наливать-то?), а уже потом – «Жигулевское».

Вспомнили о той поре, посмеялись. По Каержану, правда, видно было, что мысли его занимают совершенно другие. Под стать отцу учитель географии, труда и физкультуры был строен, сухопар и точен в движениях. Сзади посмотришь – мальчишка-старшеклассник. Но во взгляде его уже виделась мужская сметка, хитроватые морщинки у глаз выдавали явно не простака.

– А знаешь, Валерий Сергеевич, – неожиданно сказал он, слегка подстегнув неторопливо бегущую лошадь, – хорошо, что мы доктора с собой не взяли.

Лебедев после обеда, заперев медпункт по случаю субботы, укатил на попутке в город, оставив Валерия хозяйствовать. Печку в доме без пригляда и впрямь оставлять было нельзя, дом доктору с Черновым выделили служебный, в одну комнатку, здесь, как рассказывали, раньше была почта. Потом почту прикрыли – карасинцы стали меньше писать письма, читать газеты и журналы и уж тем более – посылать друг другу посылки. Печь, потеряв постоянных хозяев, к людям как охладела – то дымить начинала, то валиться. Горожане от рождения, Лебедев с Черновым долго привыкали к ее характеру, но так до конца и не приучились – бывало, с ведра угля в комнате Африка начиналась, а, случалось – хоть всю ночь подсыпай, утром в комнате холодрыга.

– Хорошо, что не взяли? – удивился Чернов насчет Лебедева, – Да он вроде человек добрый, смирный.