Чужие камни Ноккельбора

Потный и полуживой от напряжения, Векша выполз на поверхность. Некоторое время он лежал, перевернувшись на спину и жадно глотая воздух. Солнце ласково грело его лицо, и мальчик чувствовал, как щекотно сохнет глина на лбу. Прямо над ним возвышалась деревянная стена.

Кряхтя, он встал, закашлялся и, первым делом, оглядел и ощупал себя. Вроде, целый и невредимый. Грязный – с ног до головы измазался. «Кровь» – почувствовал он ржавый запах. Сначала испугался, что поранился, пока по чудищу полз. «Вроде, не моя» – успокоился он, еще раз осмотрев себя. На ладонях налипли чьи-то длинные волосы и кровавые ошметки. Векша выругался и с омерзением вытер их о штанины. Впрочем, вони от этого только прибавилось. Воздух был пропитан мертвечиной. Векша поднял глаза, приложил к ним запачканную и воняющую гнилой плотью ладонь, закрывшись от солнца, и огляделся. «Вот ведь» – ошарашенно подумал он.

За спиной его высилась стена, а спереди, вплоть до мостков, ведущих к свайным постройкам, растилалась широкая площадь, вся заставленная возами да телегами. Векша помнил из рассказов, что здесь, у ворот останавливались на постой гости из тех, кто победнее – в первую очередь, люди из лесных деревень. Когда-то здесь ночевали и его сородичи. А сейчас жужжание тысяч мух и слепней почти заглушало крики ворон, кружащих над площадью. Вся она была завалена обглоданными и объеденными частями тел. Трупы были везде: на пыльной земле, на деревянных лотках, под телегами. Одни лежали друг на друге, как будто кто-то аккуратно сложил их штабелями; другие, распластанные и раздавленные, словно под поваленным деревом побывавшие, скрючились вдоль стены. Признать гномов было несложно: головы с торчащими бородами, заскорузлыми от засохшей крови, мощные короткие тела, раздувшиеся и разлагающиеся. Вперемежку с ними валялись дохлые лошади и быки. Повсюду царила смерть и разрушение. Залитые бурой кровью топоры, ножи, упряжь, кубки и тарелки, окровавленное тряпье и мириада всякой мелочи были разбросаны по земле между трупами. Свергов кромсали и тут же жрали. Прямо на месте их ночевки.

Устрашенный Векша отступил назад и уперся спиной в стену. Ему стало совсем худо. Снял рубаху и обернул ею лицо. Дышать стало легче, однако вонь пробивалась даже сквозь ткань. Такого он и представить не мог. Лютая и страшная гибель постигла обитателей Флузарма.

Солнце скрылось, и вновь закапал мелкий злобный дождик. Благодаря ему, вонь от мертвецов вразы усилилась. Сдерживая тошноту и перешагивая через трупы, подросток медленно побрел в сторону Торжища, осторожно оглядываясь по сторонам. Пару раз вспугнул мелкую лесную живность, которая вкушала остатки того пиршества, что устроила себе страхолють.

Полуденное дождливое марево плыло над разбухшими останками животных и свергов. То, что добралось до гномов, думало не только о еде. Как будто разбушевавшийся ребенок, заигравшись, ломает и разбрасывает по сторонам части игрушки, так рвал Ночной Страх гномов Флузарма, злобно расшвыривая мясо вокруг себя. Оторванные конечности свергов и скота покрывали собой пространство. Векша ступал очень осторожно, но было совсем непросто не наступить на очередной кусок плоти, бывший когда-то свергом или вьючным животным. К горлу подкатило, и отнюдь не из-за запаха. «Как их всех…» – только и мог, о чем думать Векша, аккуратно обходя обглоданные останки то ли коровы, то ли быка. – «Кто же их так, а? Неужто – тот червь, по которому я в норе прополз». Как одна тварь смогла столько дел натворить?

Всю дорогу через лес от мертвых Лукичей до Флузарма не давала ему покоя мысль о том, что он будет делать, когда доберется до фактории. Векша надеялся, что застанет Торжище пустым, однако то, что он увидел, ужаснуло и изумило его. «Как они здесь жить умудрялись?» – думал он про себя, с трепетом рассматривая мертвого сверга с откушенными по плечи руками. – «От страхолюдин такой забор не спасет – дураку ясно».

Вскоре другие мысли захватили его воображение.

– Ишь, низкие какие, – вслух сказал Векша. Затем он аккуратно дотронулся носком сапога до бока ближайшего мертвеца. По прикидкам, даже малорослик Векша был выше любого из лежащих перед ним нелюдей. Мальчик почувствовал неуемную гордость. Он привык быть самым низкорослым среди родни и соседей. Даже девки и старухи потешались над его росточком. Оказывается, гномы пониже будут. Векша хмыкнул и зажал нос. Дышать – даже сквозь ткань рубахи – было невозможно. Все труднее становилось сдерживать подступающую тошноту. «Нет уж» – сердито подумал мальчик. – «Блевать мне нельзя. Когда еще брюхо набить придется?»

Вживую он свергов и не видел вовсе, поэтому, несмотря на брезгливость, с изумлением рассматривал представителей этого диковинного народа. Раздувшиеся лица их были покрыты искусными рисунками. «Это они прямо на кожу колят, – узнал Векша татуировки. – А у нас такое только волхвам можно носить». Невольно залюбовался, наклонив голову вправо: на лбу мертвеца красовался распластавший могучие крылья птица-кречет.

Одно он понял точно, хотя вопросы по-прежнему роились в его голове. Что-то прорыло ход под стеной и напало на свергов, которые, дурни такие, не убрались отсюда, когда надо было. И бойня эта учинилась всего несколько дней назад. «Мертвяки-то несвежие» – заключил про себя Векша, – Но стухнули не до конца еще. Да и воронье с мухами не успело их до косточек обглодать». Ночное чутье его молчало, и Векша сделал вывод, что тварей поблизости нет. Кроме той, что в норе осталась.

Тем временем, подросток миновал заваленную мертвецами площадку. Он поднялся по ступеням настила и медленно пошел по скрипящим мосткам в сторону Торжища, что горой нависало над окружающим пространством.

Глава X

Торжище внушало трепет. Векша никогда не видел таких сооружений. С округлой крышей и крепкими стенами, оно было таким большим, что в нем целиком могла поместиться вся векшина деревня с частоколом. И еще бы место осталось. Словно исполинских размеров толстяк расселся прямо посреди реки, вывалил необъятное пузо, загородив им устье, и упер руки в бока. Все это чудо покоилось не на земле-матушке, а возвышалось над могучими водами Плескавы прямиком на свайной платформе.

Векша стоял, разинув рот и, не обращая внимания на дождик, что падал ему за шиворот, разглядывал гигантскую постройку. Он чувствовал себя маленьким и ничтожным рядом с этой рукотворной громадиной. «Вот же махина какая» – изумился мальчик, забыв про горы трупов вокруг и ужасающую вонь. – Правду говорили, что сверги – мастера из мастеров. Такую красоту отстроили!». Забывшись, он вступил в развалившийся посреди мостка гномий труп, подскользнулся и чуть было не упал на скользком деревянном мостке. Больно ударившись локтем, он схватился за перилы и чудом устоял на ногах. Хмуро скривившись, мальчик двинулся дальше.

Тела мертвых и обглоданных свергов были и здесь. Они лежали в разных позах и было видно, что умирали гномы храбро – с оружием в руках. «Отбиваться пытались» – решил Векша, разглядывая раскуроченное толстенное туловище без головы, в руке которого намертво зажат был короткий меч. Да толку мало было от их храбрости – кроме свергов, других мертвяков поблизости не наблюдалось.

К слову, оружия вокруг было разбросано немало. Векша с трудом поднял лежавшую под ногами секиру и попытался ею взмахнуть. Однако силенок не хватило даже удержать ее на весу. «Слабоват я» – расстроился мальчик. И то правда: мертвые сверги, как на подбор, были плечистыми да с мощными руками. Даже при своем незавидном росте, выглядели они внушительно.

Поднявшись по мосткам еще выше, на платформу, на которой высилось Торжище, Векша огляделся. Здесь было чисто: ни трупов, ни крови, ни беспорядка. Речной ветер, резкий и сильный, сдувал мертвецкий смрад, благодаря чему, можно было дышать. Мальчик вплотную подошел к крепкой стене Торжища и замер. «А вдруг там кто-нибудь до сих пор сидит?» – проскочила в его голове неожиданная мысль. Подросток приложил ухо к мокрому дереву. «Нет» – успокоил себя Векша. – «Тихо все». Только мухи жужжали да река шумела.

Дождик прекратился, однако солнце по-прежнему пряталось в свинцовом небе. Задул холодный северный ветер. Поежившись, Векша решил, что было бы весьма кстати спрятаться под сводом Торжища.

Подойдя к ближайшему входу, Векша попытался открыть резные и украшенные какими-то блестящими камнями широкие двустворчатые ворота. Ничего не вышло. «Видать, изнутри заперли» – решил Векша, безрезультатно подергав за железные ручки. – «Надо вокруг обойти. Может другой вход найдется».

Обойдя Торжище, Векша нашел три таких же двери, но ни одно из них не было открыто. Все были заперты изнутри. Векша посмотрел наверх. Ничего не оставалось, как лезть в окно. Но только как на такую верхотуру подняться? Может, махнуть рукой на это дело? «Ага, махнуть. Нет уж» – подумал толстяк и мысленно прикинул, что внутри его ждут не только драгоценности, монеты, оружие и новая одежда, но и покои богатых сверговых магнатов, в которых можно будет с комфортом устроиться на ночевку. «Дядька сказывал, что гномы людей в Торжище на ночь не пускали» – вспомнил Векша. – «Словно зверей, с собаками да скотом спать у стен заставляли». Ему до смерти надоело ночевать на ельнике, мучиться от холода да мох под себя подкладывать. Здесь же ждал его уют и тепло.

Побродив по многочисленным амбарам и запасникам, Векша все же нашел лестницу в одном из сараев у стены. Вытащил ее наружу и, пыхтя, кое-как дотащил до Торжища. Приставил к окну второго этажа, поднялся и осторожно, приложив обе ладони к стеклу, заглянул внутрь. Ничего не разобрать.

С минуту подумал толстяк и вдруг хитро осклабился – озорная мысль пришла ему в голову! А почему нет? С мгновение поколебавшись, Векша отцепил от пояса тесак, зажмурился, отвернулся и резко ударил рукоятью по стеклу. Раздался звон, прокатившийся по реке, подобно грому. Гномье стекло лопнуло, сложилось и опало куда-то внутрь здания.

Лютая вонь, что была похлеще трупной, со всего маха ударила ему в нос. Даже сквозь повязку проняла Векшу да так, что сознание его помутилось. А вместе со смрадом заколотилось внутри ставшее привычным ночное чутье. «Там, внутри, полно страхолюти» – промелькнуло в его голове. Он буквально соскользнул по лестнице вниз на деревянную платформу, скорчился и закашлялся. От вони из глаз полились слезы. То не был запах мертвых тел. Пахло чем-то иным, и Векше почему-то расхотелось узнавать, что находится внутри. «Надо стекла побить, чтобы проветрилось. Потом и залезть туда можно будет». Да и что говорить: понравился ему звон да легкость, с которой свергово стекло разлеталось на куски. А кто ему что скажет? Он на весь Флузарм один-одинешенек, а потому всыпать ему по первое число не удасться никому. Векша хмыкнул. Он вновь сходил к стене, попутно собирая и кладя за пазуху камни. На трупы он уже внимания не обращал. Что с них взять – лежат себе да лежат, Векше не мешают.

В течение следующего получаса окрестности Флузарма наполнялись громким звоном и радостными воплями подростка. Эх, давно он так не развлекался. Камни летели и летели, круша унылые запотевшие стекла Торжища и оставляя после себя слепые окна.

Раскрасневшийся и запыхавшийся Векша с удовольствием осмотрел дело рук своих. Два ряда окон, до которых смог добросить он камни, были свободны от стекла. Теперь речной ветерок должен был вычистить смрад из Торжища. А пока Векша решился на то, о чем он подумывал с того самого момента, как вылез из норы под стеной.

Вооружившись кстати подвернувшимися вилами, подросток заново перемотал на лице рубаху, уверенно подошел к ближайшему гномьему трупу и, действуя вилами как рычагом, перевернул его на спину. Затем, болезненно сморщившись, подцепил зубьями расшитый бисером мешочек, приспособленный на богатом поясе мертвяка. Поднажал и рванул на себя…

Толстяк восхищенно вздохнул, глядя на свои трофеи. Уже спустя час в его руках оказалось целое состояние. Десятки кошелей, набитых чудными сверговыми монетами, и охапка тяжелых золотых и серебряных цепей. Перстни Векша трогать побоялся – вдруг, оберег какой? Кто их, этих свергов, разберет? Среди рядовичей бытовало, что мертвые могут с того света за своими талисманами вернуться. Хотя Векша мертвецов бояться и не думал (сколько раз сам на том свете побывать успел!), но решил не рисковать. Кто знает, может безголовый, что альвам служил, тоже за талисманом вернулся? Нацепив на шею понравившуюся цепь, Векша разложил свои находки прямо на земле и радостно уставился на них.

Никто в его племени давно не был обладателем таких сокровищ. Теперь-то денег у него хватало на очень многое. На что именно «многое» Векша, правда, не представлял. «Я теперь богач, выходит?» – недоуменно подумал подросток. А ведь он еще не обыскал само Торжище. Пора было это проверить.

Что-то слегка кольнуло в глубине. Векша отроду чужого не брал. Всех детей рядовичи этому строго-настрого учили. Что, если нехорошо это – у мертвых красть? «Нет уж» – Векша сам себя перебил и насупился. Хватит с него правил. Удел должен был ему за все и должен был немало.

А еще он подумал отчего-то, что не в последний раз страхолють помогает ему разжиться деньжатами. Подросток плюнул в реку и внимательно проследил за тем, как его слюна уплыла куда-то под сваи. «Все, что найду – мое!» – громко и, как ему показалось, строго сказал он лежащему неподалеку мертвому рыжему бородачу. И вздрогнул от неожиданности. Прямо из раскуроченного мертвяцкого живота выбралась, отряхиваясь, иссяня-черная ворона. Посмотрела на него одним глазом, а потом взлетела, зашлепав крыльями и унося в клюве кусок гнилого мяса. Векша кинул ей в след последний из лежавших запазухой камешков. Не попал…

***

Векша выкинул ставший позорным, по сравнению с разбросанным вокруг знатным оружием гномов, старый кухонный нож. Походил, поискал да нашел себе кем-то брошенный кинжал с причудливой костяной рукоятью. «Вот это работа» – ахнул мальчик, любуясь светлой сталью. Сделал несколько выпадов, воинственно зарычал и остался доволен. Теперь он вооружен. Да не каким-то ржавым ножом, а настоящим кинжалом сверговой работы. Прицепил его к поясу и гордо распрямился – вот, мол, кто теперь меня тронет?

Затем он вернулся к приставленной лестнице и, оглянувшись по сторонам, вновь поднялся по ней к окну. Вонь никуда не исчезла, но дышать стало легче. Векша осторожно расчистил подоконник от осколков, а затем перекинул через него ногу. Мгновение… и вот уже уселся, свесив ноги вниз, уставившись в полумрак. «Да, солидно тут у них», – подумал мальчик, разглядывая представшую перед ним картину.

Внутри Торжище представляло собой обширное пространство, состоящее из спиральных лестниц, связывающих между собой четыре этажа. Первый ярус был забит многочисленными лотками; заставлен ящиками и бочками. Платформа, на которой высилось Торжище, внутри здания состояла из широких мостков и канальцев, в которых плескалась речная вода. Глаза мальчика никак не могли охватить одним взглядом эту огромную территорию, где когда-то шла бойкая и богатая сверговая торговля. Ему почудился гул от сотен голосов, говорящих на незнакомых языках, крики зазывал и торгашей. Но то было всего лишь воображение. Векша тряхнул головой, и тишина, разбавляемая лишь журчанием воды в каналах, вновь сковала пространство. Мальчик пошмыгал носом, все еще не решаясь спрыгнуть внутрь. Воняло так, что хоть ноздри закручивай, однако мертвяков Векша почему-то не видел.

Зловещее место. Толстяк повис на руках и кое-как спрыгнул на стоящий под подоконником лоток с какими-то трухлявыми корзинами. Немного ушибся, но терпимо. Мальчик встал с пола и огляделся. Пригладил разросшуюся шевелюру и двинулся осматривать основной этаж, положив руку на притороченный к поясу кинжал. На всякий случай. Ночное чутье не замолкало. «Тварей-то сколько» – подумал он, ощущая их присутствие. Однако на глаза они пока не попадались.

Векша прошел вдоль рядов бочек, аккуратно перешагнул через ветхий мешок с чем-то сыпучим внутри, и, оттолкнувшись ладонью от облезлой клети, вышел на площадку между лотков. Откуда-то сверху вновь закапала дождевая морось. Векша посмотрел вверх и присвистнул: оказалось, что крыша Торжища заканчивалась огромным, вырезанным в потолке, отверстием. Сквозь него было видно сумрачное дождливое небо. «Зачем это они в крыше дырку сделали?» – изумился толстяк.

Он ступал осторожно, однако в густом влажном воздухе звуки шагов гулко отражались от выщербленных деревянных стен. Векша вышел в центр между двумя рядами торговых лотков и замер. Тусклый свет обвел вокруг него неправильный круг. По углам, на кучках битой глиняной посуды и тряпок лежали еле заметные тени. Когда глаза юнца окончательно привыкли к полумраку, он поднял голову и разглядел слабоподвижные и едва различимые силуэты, сонно шевелящиеся под потолком. «Вот они. Куда уж без них…» – сказал себе Векша. Твари были повсюду и спали, пока на улице царил день. Их время должно было наступить ночью. Теперь Торжище стало логовом, а это значило одно – живых он здесь не повстречает.

На первом этаже Торжища было уныло и пусто. Ни тел, ни драгоценностей, ни других полезностей. Это было странно и как-то обидно. Видно, успели сверги сбежать, прихватив с собой свои богатства. Векша шмыгнул, вытер нос рукавом и подтянул сползавшие дырявые штаны. Даже пояс их не держал. Похудел он изрядно. «Надо портки найти». Векша уже представлял себе, как выкинет разодранное за время хождений по Лесу тряпье и наденет на себя что-нибудь из брошенных свергами вещей.

Дождь на улице разошелся в полную силу и уже вовсю колотил по крыше, гулко отдаваясь в пустых залах. Вот оно – сундук под лотком. Векша присел на корточки, положив локти на пыльную поверхность. Вонь почему-то улеглась. Мальчик опасливо приоткрыл крышку сундука. Нашел… Сундук был доверху набит пыльным тряпьем.

Через несколько минут на нем красовались короткие, чуть длинее колен, бархатные штаны и роскошный сафьяновый кафтан. Счастливый Векша рассматривал себя в стоящем неподалеку зеркале и благоговейно вздыхал. Несмотря на то, что штаны были явно малы, а кафтан, наоборот, великоват, подросток был невероятно рад скинуть свои старые, продравшиеся в лесу лохмотья, и надеть нечто, чего он раньше и не видывал вовсе. У рядовичей одежда самая простая была, домотканая. Даже на праздники носили то, что от дедов и бабок в наследство досталось. «Княжий сын прям. Еще бы к такой красоте да башмаки отыскать» – подумал Векша. Подбоченясь, пошел он вдоль пустых торговых рядов, окидывая взглядом темнеющие вокруг лотки.