Это ЦТК!

– Чего застыли, други?

– Александр Юрьевич, извините, мы тут обсуждали…

– … проницаемость мембраны митохондрии! —Хлопин кивнул, заранее соглашаясь с возможными репликами.

– И это тоже! – сказал самый крикливый студент, глядя на Хлопина.

– Колбин! – вдруг воодушевился доцент. – А ты ведь только что был здесь, перед лекцией!

– Да. Александр Юрьевич, я же убирал кабинет.

– Покажи руки!

Студент машинально спрятал ладони за спину.

– Что, – прошептал ему в ухо сокурсник, – волосы на ладошках выросли?

Студенты, уверенные, что препод не слышит этих слов, заржали.

– Извините, Александр Юрьевич, – Колбин вытянул руки вперёд открытыми ладонями. На большом пальце правой руки Хлопин заметил замытый потёк реактива. Характерного по цвету химического состава.

– Руки, Колбин, надо мыть перед едой, мама не учила?

– Да я это, сразу после лекции мыл, – сказал Колбин, переминаясь с ноги на ногу.

– Ладно, не в детском саду! – доцент махнул рукой. – Жду в преподавательской!

– А лабораторная? – спросил Колбин, потирая большой палец правой руки уделанный несмываемой коричневатой грязью. Когда и где он зацепил это пятно?

– Жанна Альбертовна проведёт занятие, – сказал Хлопин, глядя на остальных студентов. Услышав облегчённый вздох, добавил: Колбин вернётся к обсуждению хода работы!

Воодушевлённые студенты моментально заняли места за длинным лабораторным столом. Доцент кивнул Колбину и вышел из лаборатории первым. Студент плёлся за ним, не понимая, чего ожидать от преподавателя и работодателя в одном лице.

– Ну-с, дорогой, как ты мыл руки? – спросил Хлопин, усевшись за стол преподавателя. Он оттолкнулся ногами от пола и подъехал на кожаном кресле к студенту.

Колбин смочил пальцы языком и протёр правую ладонь.

– Помогает?

– Не-а.

– Не пугайся, тебя никто не собирается отчислять и тем более, увольнять! – подбодрил Хлопин. – Скажи, сколько времени ты убирал до перерыва?

– Как положено, полчаса.

– И успел добежать из прозекторской до главного корпуса?

– Александр Юрьевич, понимаете, это невозможно.

– Понимаю, потому и спрашиваю.

– Ну, я по-быстрому.

– По-армейски?

– Ага, наскоряк!

– То есть, ничего толком не сделал, – заключил Хлопин и продолжил мыслить вслух: – Слил всё в одну колбу и бросил в раковину. Спешил в буфет, по-армейски. Как там? «Война войной…»?

– «А обед по расписанию», – улыбнулся студент.

– Хоть с обоих столов убрал?

– Так точно!

– Я к чему всё это? – спросил доцент, глядя в окно.

Колбин вздохнул.

– Наталья заметила, что ты в последнее время что-то сильно спешишь. Не стыдно, дорогой, сваливать работу на женские плечи?

– Понял, Александр Юрьевич. Исправлюсь! – студент шмыгнул носом.

– Она мне не жаловалась, я тебя не отчитывал! – сказал Хлопин, жестом показав, что студент может идти.

– Понял, Александр Юрьевич!

Хлопин подъехал на кресле к столу, открыл папку с документами.

Колбин, еле сдерживаясь, пружинистой походкой вышел за дверь и дал дёру до лаборатории.

Хлопин отключил мобильный. Ни к чему сейчас звонок Лёни, ой, ни к чему! Такой козырь увели из колоды! С чем входить в новую компанию? На побегушки к вчерашнему троечнику! Не было печали. Ещё вчера вечером Хлопин перепроверил собственное изобретение и убрал в сейф. Выходит, кто-то выкрал реактивы именно сегодня. Скорее всего, во время первой пары. Колбин, конечно, наглец и оболтус, но утащить реактивы он просто не мог. Наталья? Наталья! Она же поранила руку!

Хлопин вскочил со стула, выбежал в коридор. Дёрнув за ручку двери лаборантской комнаты, он чуть было не потерял равновесие. Дверь была не заперта.

– Александр Юрьевич! Вы что-то хотели?

– Наталья, дорогая вы наша! Я очень хотел бы знать… – начал говорить Хлопин, но, увидев глаза старшей лаборантки, сменил тему: – Что у вас с пальцем?

– Александр Юрьевич, пустяки! Даже йодом не жгло!

Александр Юрьевич отвернулся, приложил ладонь к груди.

– Что, что с вами? Сердце?

– Наташа, моё сердце принадлежит науке!

– Шутите? – Наталья всплеснула руками. – А я напугалась до смерти!