Предательство. Последние дни 2011 года

– Николай, как мальчики? Как Настя? Где они сейчас?

Николай Васильевич коротко рассказал о делах трех сыновей, о супруге Насте, потом сообщил:

– Отправил их всех с тещей на море.

– Тогда, может быть, выпьешь и останешься у нас? – предложил Сергей Георгиевич.

– Не получится, дел много, да и пить я стал редко и мало.

Сергей Георгиевич не стал настаивать, помня разговор в предыдущую встречу, когда Николай Васильевич пожаловался на сердце. Татьяна Александровна, сославшись на дела, оставила мужчин наедине, и они предались воспоминаниям. Вспоминали разные случаи – серьезные и смешные, забавные и грустные, но неожиданно всплыла одна история.

– Помнишь, Сергей, был полковник, он возглавлял криминальную милицию?

– Помню. Еще его племянница у нас в университете училась. Наглая была девица. Небольшого роста, худенькая, тихая, но начиналась сессия, и она всех терроризировала, выжимая оценки. Сколько раз приходили сотрудники милиции по поручению дяди, чтобы ей поставили повышенные оценки.

– Приходили с просьбой? – поинтересовался Николай Васильевич.

– Ты когда видел или слышал, чтобы они приходили с просьбой? Наглые сотрудники угрожали всевозможными проверками, другие приходили с четко определенными требованиями и сроками их исполнения. Обычно это все происходило на уровне деканата, только два раза мне пришлось вмешиваться.

– Вот почему он на тебя зуб имел, – понял Николай Васильевич.

– Не думаю, – усомнился Сергей Георгиевич, – мы встречались пару раз, вроде все было нормально.

– Ты так думаешь? Я тебе не говорил, чтобы не расстраивать. Он пару раз подымал вопрос, чтобы я подсунул тебе взятку.

– С чего это?

– Громкое дело, шум, продвижение по служебной лестнице. Непокорных в системе не любят, – сделал вывод Николай Васильевич.

Сергей Георгиевич ничего не сказал. Он давно понял, что, будучи ректором, он не вписывался в существующую систему высшего образования. Никого не интересовали его потуги по развитию науки среди студентов, усилению роли студентов в жизни университета, воспитанию свободных личностей. Дух свободы, необходимый для науки, был опасен для чиновников министерства – в этом случае необходимо было быть профессионалом своего дела, уметь отстаивать свое мнение. Система, построенная на основе безрассудного выполнения приказов начальства, не создает передовую научную среду. Она создает серую массу псевдонаучных сотрудников, в которой легко растворяются чиновники, имеющие скромные знания и скромные профессиональные навыки. Серое хорошо растворяется в сером, создавая серую гармонию, подумал Сергей Георгиевич.

Они еще долго сидели за столом, предаваясь воспоминаниям, рассуждая о политике, мировом финансовом кризисе. Николай Васильевич всегда был уверен, что Китай будет великой державой:

– У Китая есть цель – стать первой державой мира. Все делается для этого. Посмотри, что делается с кредитами. В России очень высокие ставки, плюс скрытые откаты. На такие деньги бизнес не построишь.

– Согласен, у нас с кредитами и ставками большая проблема для малого и среднего бизнеса. Кажется, я познакомил тебя с Александром Николаевичем, у него завод растительного масла в Подмосковье. Когда грянул кризис, правительство выделило банкам огромные средства на поддержку реального сектора экономики. Не помню, под нулевой или какой-то маленький процент. Так вот, для поддержки своего производства он брал кредит из этих денег в банке под 25 процентов и столько же откатом. Власть продемонстрировала свое трепетное отношение к экономике, а банкиры заработали огромные деньги, а главное, они вместе помогли промышленности. На бумаге.

– На бумаге, понятно. Бизнес без дешевых кредитов не развивается. В Китае все проще – государство стимулирует бизнес, а успешному бизнесу снижают проценты или списывают кредит, если вновь открытый бизнес осуществляет экспорт в Европу, США и другие страны.

– Есть цель, есть задачи. И вся государственная машина вместе с бизнесом целенаправленно работает на их реализацию. У нас в университете, в последний год моего пребывания, работал один доктор биологических наук. Он бывший военный и занимался закрытой тематикой. После развала СССР организовал собственное производство, совместно с китайцами построил завод в Китае по производству белка. Знаешь, что он отметил? Семь лет назад в Китае не было биотехнологов. За эти годы не только создали соответствующие направления в университетах, но и выпустили специалистов высокого уровня. Вот что значит государственная политика.

– А что делает сейчас этот биотехнолог?

– Не знаю, слышал, что китайцы следующие заводы построили без его участия. Кажется, заплатили, а дальше все делают сами.

– Это по-китайски, – засмеялся Николай Васильевич. – Знаешь, Запад долго пренебрегал и унижал Китай. У китайцев на уровне генов зафиксировалась тяга к знаниям и желание добиться результата. С одной стороны, систематическое унижение и пренебрежение возможностей китайского народа сыграло положительную роль – мы не стесняемся учиться, не говорим «понятно», если не вникли в суть.

– Потом внутренняя конкуренция, – продолжил Сергей Георгиевич, – она тоже играет большую роль.

– Конечно, – согласился Николай Васильевич. – Один миллиард людей ищет возможность улучшить свою жизнь. Вот где потенциал. Когда Запад переносил промышленное производство в Китай, они думали, что обеспечат себе огромный рынок реализации собственной продукции машиностроения, станкостроения, приборостроения. Но, получив оснащение и заводы, Китай стал использовать все это как стартовую базу для ускоренного развития. Не сомневаюсь, что Китай перегонит США по экономической мощи в ближайшие годы.

– Согласен, это не за горами, что так случится, понимают и в США, – заметил Сергей Георгиевич. – С финансовой мощью Китая американцы вынуждены считаться. Вице-президент США Джо Байден недавно прилетал в Пекин и выслушал от руководства Китая лекцию о том, как надо жить, когда живешь в кредит. Весьма занятная ситуация.

– По китайским телеканалам передавали репортажи о встрече премьер-министра Японии с Вэнь Цзябао, председателем Госсовета КНР, – сообщил Николай Васильевич, который регулярно смотрел китайские телеканалы. – Приняли решение об использовании национальных валют вместо доллара в сделках между японскими и китайскими компаниями. А все идет к тому, что юань станет мировой валютой.

Разговор о политике неожиданно закончился. Стали вспоминать первую встречу, историю развода Николая Васильевича с предыдущей женой, которая наняла киллера, чтобы убрать его, ее попытки отнять часть имущества с подключением посольских сотрудников, когда пришлось вмешиваться и Сергею Георгиевичу. Жизнь за эти годы оказалась далеко не скучной. Через час Николай Васильевич собрался в дорогу. Сергей Георгиевич пошел его провожать. Возле машины они обнялись.

– Не пропадай, Николай.

– А ты держись, Сергей. Все, что случилось, уже прошло, будем рассчитывать на лучшее. Я скоро уеду на месяц-другой. Но к Новому году, как всегда, заеду.

* * *

– А Вы никогда не хотели стать политиком? – неожиданно спросил Олег Борисович.

Сергей Георгиевич удивленно посмотрел на него, немного подумал. При этом его лицо выражало некоторую растерянность, характерную для человека, который что-то долго ищет и находит это прямо перед собой.

– Если говорить честно, такого желания никогда не было. Всегда мечтал создавать ракеты и самолеты, но не осуществилось… Думаю, я мог быть хорошим юристом, а вот политиком… Может быть, одна реплика моего отца сыграла в этом роль. Мы с ним сидели дома за праздничным столом, не помню, я был старшеклассником или студентом первого курса. Отец показал мне на Брежнева, выступающего по телевизору, и сказал: «Если хочешь быть счастливым человеком, никогда не будь политиком».

Олег Борисович внимательно слушал. Когда Сергей Георгиевич закончил свой ответ, возникла пауза, которую он не стал нарушать – неожиданный вопрос поменял тему, а предлагать новую он не хотел. Инициативу взял Олег Борисович и задал еще один неожиданный вопрос:

– Повторяя слова отца, Вы употребили «счастливый человек», а не просто «счастливый». В этом есть принципиальная разница или это синонимы?

– Мне кажется, что есть. Когда мы приходим в секцию, например, борьбы, мы видим борцов. Только потом мы понимаем, что они все борцы, но эти борцы имеет разные спортивные разряды. Думаю, что по аналогии «счастливый человек» стоит выше просто «счастливого». Здесь тонкая грань, возможно, не смогу сразу и четко ее провести. Разница в мере ответственности, «счастливый» – счастлив сам по себе, для себя, а «счастливый человек» – счастлив со своим окружением, семьей, друзьями. Мне так кажется, – заключил Сергей Георгиевич.

И вновь возникла пауза. Олег Борисович осмысливал то, что сказал Сергей Георгиевич, а он думал о том, насколько удачно сформулировал свою мысль.

Сергей Георгиевич внимательно осматривал знакомую веранду. Ничего не изменилось, только появились две фотографии в рамочках. Было далеко, поэтому он видел изображение несколько расплывчато, но это было изображение дерева.

– Я смотрю, Вы повесили две фотоработы. Позвольте их разглядеть, заодно и ноги немного поразмять.

– Безусловно. Это работы Маши, – пояснил Олег Борисович, который с удовольствием присоединился к Сергею Георгиевичу.

Они стояли у первой фотографии, это была огромная сосна на возвышенности песчаного берега реки. За рекой был заливной луг, упиравшийся в лиственный лес. Поздняя осень, на лугу преобладали желтовато-коричневые тона, лес частично поредел. Отсутствовала обычная игра света, темнота земли устремилась вверх, словно хотела отыграться за летний сезон. Местами виднелись темно-коричневые стволы деревьев, которые незримо наступали. Река излучала холодный серый свет, а низкие свинцовые тучи, казалось, придавливали воздух. Все окружение говорило о конце – конце осени, конце жизни цветов и травы, только мощная сосна излучала силу, не признавала надвигающую зиму и пыталась пробиться через тучи к солнцу.

– Интересная работа. Кто автор? – поинтересовался Сергей Георгиевич.

– Маша, – поспешил сообщить Олег Борисович, в голосе звучали нотки гордости.

У второй фотографии он признался:

– Как-то случайно в разговоре Маша сказала, что хотела бы попробовать себя в фотографии. Поймите мое состояние, мы только с Ольгой Петровной стали жить вместе, вот я подсуетился и купил ей цифровую камеру. Скажу честно – хотел удивить, возможно, подстраховаться, наладить отношения. В первые месяцы совместного проживания с Ольгой Петровной Маша была ершистой, все норовила съязвить.

– Это понятно. Мама была ее, целиком. Все внимание уделялось только Маше, а потом наступил момент, и этим вниманием пришлось делиться. Голова понимает, а эгоизм не отпускает.

Олег Борисович, ободренный репликой Сергея Георгиевича, улыбнулся. Эта улыбка и его смущение неожиданно обнажили незащищенность этого сильного и умного человека.

– И подарок оказался к месту. Она неожиданно и так активно увлеклась, что значительно изменились наши отношения. Она стала более терпимой, сдержанной, – продолжил рассказ Олег Борисович.