Кризис? Экспансия! Как создать мировой финансовый центр в России

Права на товар в пути, права на товар на складе, права на будущий товар (форвардные контракты), права на покупку товара с правом отказа от этой покупки (опцион) – весь класс ценных бумаг создан на понимании их как документов, удостоверяющих права. Логика появления всех этих документов ясна. Корабль плывет долго, но я могу свой плывущий товар заранее продать, пусть и со скидкой, чтобы вложиться в оборот. Вы мне переводите деньги, а я вам – коносамент, где написано: любой подавший эту бумагу имеет право получить товар. То же самое – с варрантом. Варрант был однажды эмитирован, выписан – и погашен. Фактически он сыграл важную роль при обеспечении платежа, хотя удостоверял всего-навсего права.

Сегодня накоплен колоссальный опыт депозитариев, учитывающих разнообразные права. Есть люди, бизнесом которых стал учет оборота этих прав. Вам открывают депозитарные счета, фиксирующие, сколько у вас облигаций, акций, опционов и форвардов, ничто не мешает учитывать варранты, если бы была такая потребность (сегодня они просто уходят в прошлое) или коносаменты. Когда я хочу передать кому-то свои права, я просто извещаю об этом депозитарий: прошу пять моих прав переписать на г-на N по передаточному распоряжению. Депозитарий списывает с моего счета пять варрантов и записывает на счет г-на N.

Понятно, что при этом мы должны еще разойтись деньгами. В принципе депозитарий это не волнует. Но для нашего же удобства мы можем создать расчетно-депозитарный центр, который будет проводить операции в двух контурах сразу: списывать права с меня и переписывать их на г-на N, а с г-на N списывать деньги и записывать их на меня. Возникает единый центр, который может производить обмен правами и сопровождать его обменом в контуре денег.

На примере депозитария видно, что уже построена информационная система, не только учитывающая права, но и обслуживающая обмен правами – это прототип единого регистрационного бюро, где будут обращаться все права, включая водительские, ИНН и т. д. Мы видим, что депозитарии спокойно ужились в контуре обмена прав, научились меняться, научились шлюзоваться в денежный контур и обратно.

Инвестиционный контур: эмиссионно-инвестиционный банк

Такую же систему взаимодействия с расчетным контуром абсолютно симметрично можно выстроить в контуре капитала (инвестиций) – после того как люди поймут, что проекты стандартны, и научатся их «считать». Отсутствие инвестиционного контура сегодня связано прежде всего с тем, что мы не знаем, сколько «инвестиционных денег» эмитировать.

Мы научились оценивать, сколько стоят колготки, сервисы, юристы, секретарши, перевозчики, поскольку это укоренившиеся, старые типы деятельности, накопилась большая статистика – те самые котировальные таблицы, позволяющие вывести паритет и приравнять к единице расчета, к одному из видов денег. Но оценка проектов – до сих пор штучная работа. Когда появились самобеглые повозки, никто тоже не знал, с чем их сравнивать. Все понимали, сколько стоят экипаж, лошадь, сколько стоит доставка письма ямщиком на почтовых. Но сколько стоит доставка письма на автомобиле, понять было невозможно. Так и сейчас.

Но по мере того как растет количество проектов, стали появляться и первые оценщики – аналитики в банках и рейтинговых компаниях, оценивающие не только видимое богатство, но и невидимое – проектные усилия компаний, занимающихся не просто бизнесом, а предпринимательством. Появляется возможность под эти оценки эмитировать инвестиционный инструментарий, который будет обслуживать инвестиционный контур.

В свое время я предлагал ввести единицу инвестиционного обращения – «весть» (от «инвестиции»); сколько вестей ты проинвестируешь в мой проект? – 100 миллионов вестей могу дать, не больше. Прямо как в преферансе – вистуем (т. е. играем)? Вестуем! В преферансе, кстати, есть и эмиссия с объемом игры, и клиринг при подсчете итогов игры, и шлюз в реальные деньги…

Эмиссия в инвестиционный контур – напомню, контур по идее независимый – должна определяться мощностью проектов, которые мы хотим запустить. Такая эмиссия может производиться ровно так же, как эмиссия чего угодно.

Для удобства давайте этот центр эмиссии временно назовем инвестиционным банком, только правильным – эмиссионно-инвестиционным банком. Этот банк эмитирует вести – добрые, благие – под заявленные проекты, которые кто-то каким-то образом (сейчас я отстраняюсь от ответа – кто и как) оценил. Под объем проектов эмитируются и запускаются в оборот вести – подобно запуску в кровеносную систему первичного тока крови. Люди начинают расплачиваться вестями – но только в целях сопровождения капитала в неденежной форме, обращающегося в инвестиционных проектах. Весь оборот может осуществляться внутри, не выходя из этого контура, – за исключением трех случаев.

Для исключений потребуется построить три шлюза, конвертирующих инвестиционные деньги в обычные. Шлюзы по сути такие же, как в системе расчетных мультивалют, когда вы хотите из зоны евро уйти в зону доллара и т. п.

Во-первых, это шлюз в розничное (кэшевое) потребление. Предпринимателю надо платить зарплату, следовательно, часть капитала в проекте сразу нужна в денежной форме. (В принципе работникам тоже требуются не деньги сами по себе, а материальные блага, но денежная форма обращения таких прав все еще более удобна, чем безденежная, хотя человечество прожило без денег огромные эпохи своей эволюции и в скором будущем заново обучится обходиться без них). Также и сам предприниматель захочет часть произведенной добавочной стоимости потратить, что называется, «на жизнь», где ему тоже понадобятся деньги.

Второй шлюз – налоговый, ибо государство тоже сегодня предпочитает получать налоги всех мастей деньгами, а не борзыми щенками. Так было не всегда, оброк, дань и репарации часто брались в натуре.

Третий шлюз необходим, когда вы выходите во внешний мир, где люди не понимают, что такое ваша весть. Они не участвуют в проектах, не являются сами участниками инвестиционного цикла, не признают ваш стандарт. Этот шлюз начинает работать, когда для вашего проекта требуется конкретная продукция, которая может поставляться только оттуда, а она продается в долларах, евро или иенах.

Конечно, это только до поры до времени, пока там не поймут, что в вестях работать гораздо интереснее. Собственно, так произошло когда-то с долларом. Доллар надежен и обеспечен, и хотя мы к нему не имеем отношения, ты – Папуа, я – Новая Гвинея, давай между собой рассчитываться тоже в долларах. Вот она, сладость использования нового, когда люди признают, что это новое для них надежнее. Если инвестиционные деньги становятся надежнее для тех, кто делает похожие проекты и кому нужны такие же проектные деньги, ничто им не мешает зайти в наш эмиссионный центр и сказать: хотим тоже обслуживаться у вас.

Так же как целый ряд стран зашли позднее в команду «финансовых хулиганов», создававших зону евро. Или как сейчас Россия с Китаем договариваются рассчитываться между собой в рублево-юаневой зоне. Начинается с рубля и юаня – рубляня, но может оказаться, что он станет выгодным и для смежных стран, чья продукция нужна только в проектах китайских либо российских.

Доллар может сгореть, а рублянь не сгорит, потому что обслуживает долгосрочную – это важно – и понятную – не менее важно – схему движения ресурсов в том проекте, куда мой бизнес вошел как ресурс. Поэтому мне и нужна единица, обслуживающая этот проект. Правда, при этом придется поставить маленькую будку, где рубляни будут меняться на евро, иену, доллар и т. д. Потому что иногда мне хочется съездить в Люксембург, а там рубляни, к сожалению, пока не берут.

Сегодня уже есть организационный опыт создания мощных информационных систем. Мы поняли, что это не так уж и дорого стоит. Ничто не мешает запускать такого рода эмиссионные центры, грубо говоря – информационные банки инвестиционного типа, которые будут обслуживать движение всех ресурсов внутри огромного числа проектов. В масштабах страны для управления обращением инвестиционных инструментов должен быть создан самостоятельный институт. Сейчас мы его не видим, но некий прототип был – структуры Госплана СССР, отвечавшие за капвложения. Учетную единицу можно назвать вестью, можно – рублем, главное – не путать его с тем рублем, с которым мы идем в магазин, или который меняем на евро, или берем в кредит, или кладем в банк…

Мир вестей

Сегодня рядом с контурами правообменных и расчетных инструментов должен быть построен отдельный мир – для обращения инвестиций. И тогда исчезнут глупые разговоры типа: нет денег ни на Западе, ни у нас – поэтому мы не можем вести проекты…

Китаевед Владимир Малявин объясняет: если ты компетентен, у тебя всегда получается. Компетенция – это возможность извлекать полезность из того, что тебя окружает. Он рассказывает: «В ответ на жалобу ученика, что он не может нечто сделать, сил нет, мой учитель всегда говорит: – Иди займи. – Где занять? – У природы займи силу. – Как? – Как ты поступаешь, когда у тебя нет денег? – Иду в банк, беру кредит. – Так и здесь: у тебя нет сил, иди займи. – Но я не умею. – Но ты же и у банка можешь не уметь занять. Значит, без денег останешься, разоришься. Разберись: узнай, как устроен банк, как взять кредит, как писать заявку – и тогда возьмешь деньги. Разберись, как устроена природа – и сможешь взять у нее взаймы силу, когда тебе понадобится»…

Это и есть компетенция. Научись не свою силу тратить – дурное дело нехитрое, – научись брать чужую силу из окружающего тебя инвестиционного контура.

Зачем нам евро, доллары и даже юани? Для инвестиционных целей, для запуска инвестиционных проектов нам нужны материальные, духовные (человеческие) и идейные ресурсы. Если б мы были малюсенькой страной без ресурсов, тогда ничего не поделаешь. Ну как сделать станок, если нет своего металла? Тогда действительно приходится что-то покупать. Чем платить? Что-то свое продать: поем красиво, наш хор едет и зарабатывает… Или казино построить… Поэтому в Монако никогда и денег своих не было, они всегда франком обслуживались.

У нас совершенно иная ситуация. Почти все, что нужно для проектов, мы можем добыть и сделать сами. У нас есть территория, энергия, вода, земля, полезные ископаемые, помещения, производственные фонды, транспортная инфраструктура. Это означает, что под объем этих ресурсов по плану проекта мы можем эмитировать столько-то вестей. Создается инвестиционный аналог Центрального банка, под собранный и утвержденный пакет проектов он эмитирует на следующий год необходимый объем вестей и выпускает в оборот. Тогда стекольный завод говорит: сейчас мне денег не нужно, заплатите за мое стекло вестями, потому что мне тоже нужно покупать песок, платить за электричество, перевозчикам… Почти за все можно заплатить вестями, даже часть налогов (ведь государство делает госзакупки!), кроме той части, где необходимо выйти в контур потребления, в зарплату. И только тут возникает нужда в капитале в собственно денежной форме!

Итак, в проектной деятельности существует оборот капитала в неденежной форме – собственно оборот всех ресурсов и фондов, которые есть у страны (и это большая часть оборота капитала), и оборот капитала в денежной форме для трех случаев:

• обслуживание заработной платы – из денежного шлюза;

• отчисления в бюджет налогов – из денежного шлюза;

• на закупку за валюту недостающего оборудования у тех, кто не признает наш весть (но они и рубль наш не признают, мы же сегодня не эмитируем дополнительные рубли под покупку станка).

Повторю: большая доля инвестиционного проекта – новая эмиссия, для которой не нужны ни доллар, ни евро, ни юань.

Сегодня практически весь капитал, необходимый для инвестиционных проектов, предприниматель вынужден приобретать за деньги. А их, как правило, всегда не хватает. И если случается чисто денежный кризис, который мы наблюдаем летом-осенью 2008 года и при котором свободная денежная масса резко сжимается, то реализация инвестпроектов приостанавливается или вообще прекращается.

Однако в инвестиционных проектах лишь малая часть капитала обращается в денежной форме. И если бы движение «неденежного» капитала обслуживалось иными, кроме денег, инструментами, то большинство проектов пережило бы денежный коллапс финансовых рынков Америки и Европы.

Денежный кризис стал финансовым исключительно по причине практического отсутствия инвестиционных и правообменных инструментов у современных капиталистов.

Сейчас модно рассуждать о крахе то ли капитализма, то ли одной из его разновидностей – финансового капитала. В то время как речь идет о расчистке пути к институциональной экономике, где вместо невидимых рук права, денег и капитала станут действовать сознательно спроектированные и построенные людьми системы финансовых технологий обмена!

Откуда берутся эмиссионные центры и новые инструменты

Как появляются новые инструменты?

Считается, что деньги впервые были эмитированы в античной Лидии. В VII веке до н. э. царь Гигес начал производить статеры – круглые слитки из электрума (сплава золота и серебра), на которых чеканился лев – символ столицы Лидийского царства города Сарды. Бурное развитие бартерной торговли привело к использованию серебра и золота в качестве торгового эквивалента (средства обмена) и установления золотого и серебряного паритетов. Купцам понадобились весы и множество договоров, описывающих процедуры взвешивания, верность весов и подлинность металлов. А это все – приличные издержки. Лидийская монета, гарантированная мощным царством, оказалась настолько привлекательной, что была в короткий срок принята к обращению всеми греческими купцами.

По сути, впервые в истории был создан центр эмиссии и сертификации, Гигес начал производить нечто, что обслуживало оборот, это нечто признали как ценное и единое другие и стали им пользоваться.

Эмиссионные центры возникали, когда у людей появлялась потребность в каком-то паритете для обслуживания интересов своего сообщества. Есть игры на фантики. Есть, наконец, карты. Преферансисты в процессе игры используют вист и только потом уходят в денежный контур. Но перед этим они производят эмиссию, определяя: играем тридцаточку, вистик по 100 рублей. Легко подсчитать максимальный объем эмиссии вистов, которую они в этой партийке сделали. На одну только партию создали эмиссионный центр! А когда рассчитываются, надо проигрыши покрыть деньгами, или щелбанами, или перстнями.

Эмиссионный центр первично производит новый инструмент обмена. В контуре денег так было с евро. Есть ли аналог такого рода эмиссии в институте права? Конечно, это механизм первичного возникновения и первичной регистрации самого права. Как это происходит?

По закону с 18 лет вы можете получить право водить машину, если пройдете необходимые процедуры, будете соответствовать медицинским и квалификационным требованиям. После этого у вас возникает первичное право, которое регистрируют органы ГАИ.

Та же процедура – со вновь возникающим правом при новом типе деятельности. В СССР не было брокеров, дилеров, трейдеров и пр. Но когда люди начали заниматься этой деятельностью, государство поняло, что их надо регистрировать, сформулировало квалификационные требования. Кто выполнил эти требования плюс внес залог на случай своего безответственного поведения, получает право.

Точно так же происходила эмиссия прав акционерных обществ. Был принят закон, дающий компании право выпускать акции. Для этого она должна сначала заявить, сколько акций хочет издать – проспект эмиссии. Государственный орган должен зарегистрировать проспект эмиссии, после чего за определенный срок, им предусмотренный, нужно выпустить эти права и продать. При этом компания обязана зарегистрировать каждое проданное право в депозитарии. Государство может проверить депозитарий, не спрашивая акционерное общество. И если обнаружится, что у вас в депозитарии акций больше, чем в проспекте эмиссии, то вы ликвидируетесь через суд.

Право проезда по ж/д перегону (км), право захода в порт, право пользования офисом (аренда), оборудованием (лизинг), франшиза – нет таких прав, которые бы впервые не были эмитированы.

Все в экономике имеет емкость и возможность учета, регистрации. Совсем нетрудно установить основные виды и единицы обмена прав, например:

• количество единиц (а также их вес, длина, площадь и т. п.) – для переработки в другие единицы;

• количество обращений (раз использования, проезда и т. п.);

• длительность использования (время, циклы).

В результате возникают строгие правила, цель которых – защита права. Чем больше право защищено, тем больше оно стоит. Рейтинговые агентства говорят: российские бумаги стоят мало, потому что права владельцев слабо защищены государством. Таким образом, стоимость самого права определяется механизмами, которые строятся для него в контуре прав.

Итак, в контуре правообменных инструментов производится первичная эмиссия прав, устанавливаются правила их обращения и создается информационная оболочка (среда), в которой учитывается эмиссия, обращение и прекращение прав – это и есть фактически обмен правами.