Инквизитор от Бога. Сценарий мистического фильма

…припожаловала в твою ясную главу. Кто обольстил тя, наименуй?

САВВА упорно молчит.

ИГУМЕН

Исаак, подь сюда…

Из темноты от черной стены отделяется маленькая, неказистая фигура ИСААКА. Непонятного возраста монах, хромая на левую ногу, подходит к ИГУМЕНУ. Но, не успев сказать не единого слова, он надрывно закашливается, закатывая глаза и хватаясь за воздух тонкими, как плети, паучьими руками. Повернувшись к САВВЕ, ИСААК ухмыляется и закашливается вновь. Сухой, продолжительный кашель был больше похож на самодовольный и презрительный смех.

ИГУМЕН

Руби!

ИСААК перекрещивается и, вынув из-за пояса топор, прямо на столе начинает крошить в щепу раскрашенную маслеными красками доску.

ИГУМЕН

Осторожней, бестия! Тако ты мне, не равён час, всю столешницу попортишь… Ужо, довольно, довольно, да угомонись ты, ирод. Вот разошелся-то…

ИСААК смахивает на пол щепки, обломки, в общем, все, что осталось от доски, отер пот и, громко закашлявшись, словно захохотав, шагнул в темный угол и исчезает, растворившись в беспроглядной темноте.

АЛЕКСЕЙ бросает взгляд на САВВУ. Два дюжих Монаха едва сдерживают ЮНОШУ, по щекам которого текут крупные слезы. Но он только мычит и стонет.

ИГУМЕН

(шипя)

Ладненько… Чаю, ты не жаждешь, яко да все окончилось подобру – темже обретай по-худому. Али ты запамятовал, кто отхватил у тя окаянный язык? Ежели не укажешь нам своих сотоварищей, утратишь и зенки.

САВВА

Ы-ыы, ы-ыы…

САВВА пытается вырваться, но силы оставляют его, и он беспомощно повисает на руках своих мучителей.

ИГУМЕН

На станок евоного!

Двое МОНАХОВ тащат обмякшее тело САВВЫ к странному сооружению в углу залы. Привязав, юношу к скамье, седобородый монах зажимает его голову в деревянные тиски.

ИГУМЕН

Подивимся, яко ты замычишь, внегда твоя глава расколется на куски, ежели допрежде вежды твои на чело не повылазиють. Приступай, Петр.

СЕДОБОРОДЫЙ ПЕТР, кряхтя и раскачиваясь, будто нехотя, подходит к станку и начинает крутить ручку тисков. САВВА вскрикивает от боли.

ИГУМЕН

Ну, яко ты? Будешь упорствовать? Ладненько… Пробавляй, Петр, да с промедлением, поне поболе помучается, допрежде испустит дух… Пусть ведает, как препятствовать божественной воли. Неча своих сожительниц на досках малевать, да Великого Экзекутора конфузить да жалобить…

ИНТ. КОМНАТА КАТИНА. УТРО

Алексей просыпается в холодном поту. Он долго лежит на спине, тщась постичь узренное виденье.

КАТИН

(про себя)

Почему я такой тупой, вроде силой Бог меня не обделил, умею рисовать, причем неплохо, думаю, что все-таки поступлю в художественное училище, чего мне это не стоило. Если б не треклятое сочинение, в котором я удосужился сделать шестнадцать ошибок…

И, вообще, зачем художнику уметь грамотно писать и изъясняться, главное уметь красиво писать на холсте и на бумаге. Дурацкие у нас правила приема в ВУЗы.

КАТИН ворочается и пытается заснуть снова. Не сумев заснуть, КАТИН встает. Но когда он резко вскакивает с кровати, чтобы по многолетней привычки приземлиться сразу на обе ноги, в голове у КАТИНА темнее, и он падает как подстреленный прямо на грязный пол…

ИНТ. КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ

Потянувшись, ОБРУЧНИКОВ встает, извлекает из обшарпанной тумбочки, стоящей у окна пачку сигарет с фильтром, вскрывает и вынимает одну сигаретку. Закурив, ОБРУЧНИКОВ, подходит к окну. За окном на еще не просохшем после недавнего дождя стадионе гоняют мяч африканские студенты индустриально-педагогического техникума, что-то крича друг другу на своем потешном языке, вставляя непечатные русские словечки.

ОБРУЧНИКОВ

(с усмешкой)

Велик и могуча русская языков…

КАТИН, загасив едва раскуренную сигарету, бухается на кровать и продолжает просмотр фильма…

НАТ. ДОРОГА В ПОЛЕ. ПОЛДЕНЬ

На экране возникает ЮНОША и ДЕВУШКА, силой своей страсти вернувшая юношу к жизни, бредут по длинной дороге. Впереди них восходит солнце, расцветают цветы, огромным, пестрым ковром ложась к их ногам. За их спиной цветы отцветают, жухнут и превращаются во прах, все рушится, гибнет, красноватое заходящее солнце медленно гаснет, скрываясь за стволами сухих деревьев.

Два солнца: восходящее и заходящее;

Два мира: рождающийся и умирающий;

Два милых создания идут по дороге, восход сменяется закатом, цветенье – тлением…

Неожиданно земля уходит из-под ног ЮНОШИ и ДЕВУШКИ, и они медленно падают в разверстую звездную бездну, совсем не ведая никакого страха, по крайней мере, на их улыбающихся лицах не видно и тени смущения, смятенья и сомнения… Падая в бездну, ЮНОША и ДЕВУШКА вертятся в разные стороны, попеременно трансформируюсь во все возможные живые и неживые предметы. Звучит неестественная, малопонятная, заставляющая стынуть крови в жилах космическая музыка…

И вот внизу видна большая полянка, заросшая какими-то странными, совсем неземными деревьями и цветами четкой геометрической формы. Кубические бутоны изумрудных цветов на тонких треугольно-призматических голубых стеблях нервно вздрагивают и покачиваются от слабого дуновения серебристо звучащего ветра.

ВЛЮБЛЕННЫЕ неторопливо опускаются на фиолетовую шаровидную траву и превращаются в две ярко-красных резко пульсирующих, полупрозрачных пирамиды одинакового объема, в туманном чреве коих бьются в такт ярко синие шестиугольные, как звезда Давида, влюбленные сердца. Нечеловеческая музыка неведомого композитора приумножает тревожные переливы и резко обрывается на затакте…

ИНТ. КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ

КОНСТАНТИН снова останавливает плеер и закуривает новую сигарету… Дым медленно заполняет комнату, будто едкий Лондонский смог. Становится темно и безвозвратно одиноко. ОБРУЧНИКОВ, смутно понимая, что творится, в отчаянье цепляясь за песчинки нелепой действительности, вынужденно погружается в липкий и дурно пахнущий сон, едва успев на излете меркнущего сознания погасить зажженную сигарету о проржавевшую душку казенной кровати…

ИНТ. ЛЕСТНИЦА В ОБЩЕЖИТИИ