Инквизитор от Бога. Сценарий мистического фильма

Может ты и прав…

Сунув старику бумажную купюру, КАТИН медленно направляется к выходу. И, когда АЛЕКСЕЙ уже берется рукой за ручку, за спиной раздается вскрик и шум упавшего со стула тела. Оглянувшись, молодой человек видит, как на грязном полу в луже пива корчится в страшных муках ПЕТЮШКА и, схватившись за живот, тщетно глотает широко раскрытым ртом прокуренный воздух. Рядом с ним валяются: старенький с поломанной ножкой стул, разбитая пивная кружка и засаленная авоська, из распахнутой пасти которой торчал облезлый хвост селедки. Громадный ОФИЦИАНТО спешит к ПЕТЮШКЕ, размахивая руками, заранее сжатыми в кулаки.

КАТИН

Вот и замкнулось звено…

Улыбнувшись, КАТИН, с трудом открыв дверь, выходит на улицу.

НАТ. УЛИЦА. ДЕНЬ

По полупустой улице города по направлению к студенческому общежитию пединститута гордо вышагивает тощий, приземистый и хилый КОНСТАНТИН ОБРУЧНИКОВ с латиноамериканским носом, пухлыми африканскими губами и классической римской лысиной.

ОБРУЧНИКОВ высокомерно вышагивает по изрядно потрескавшемуся асфальту, высоко задрав голову.

ОБРУЧНИКОВ легко по-мальчишески перепрыгивает через многочисленные лужи, открыто улыбается встречным девушкам и фальшиво насвистывает, почему-то, свадебный марш Мендельсона…

На полпути в общежитие тощий «гений» нежданно-негаданно ощущает чувство голода и решает зайти в «Пельменную».

ИНТ. ТРЕТЬЕСОРТНАЯ ПЕЛЬМЕННАЯ

Грязная обшарпанная «Пельменная». Несмотря на то, что в зале мало народу, Юрий Михайлович СЫСЬКО – немолодой мужчина с елейной улыбкой, подсаживается к жадно уплетающему пельмени ОБРУЧНИКОВУ, даже не попросив разрешения.

Немного поковырявшись в завядшем салате, он отодвигает тарелку в сторону и, брезгливо поддев на вилку разваренный пельмень, сует его в искривившийся от отвращения рот. Немного пожевав отправленное в рот яство, он аккуратно вытаскивает несъедобное месиво чайной ложкой, и, отхлебнув глоток мутно-серого чая, непринужденно начинает беседу.

СЫСЬКО

…у меня за городом есть небольшой домик, нельзя назвать его дачей, но садом-огородом называть язык не поворачивается… Знаешь, я как-то не любитель ковыряться в земле. Сажать картошку, выращивать в теплице помидоры – я как-то не люблю, это же добровольное рабство. На моей фазенде ничего не растет, кроме аккуратно постриженной травки. В центре я выкопал огромный, бассейн, как в американских фильмах, с бетонным дном и вышкой для ныряния, рядом с бассейном небольшая банька. Банька сделана добротно, по-русски, не люблю я эти, финские сауны, эти потогонялки. Толи дело пропарится в парилке с березовым веничком, а потом в бассейне охладишься, и годы с плеч долой. Знаешь, когда из бассейна опять в парилку влезешь, такой слоеный пирог получается, внутри жар, кожа холодная, а вокруг около восьмидесяти, я даже градусник в парилку повесил, для контроля.

Друзья, которые у меня бывают, говорят: «У тебя Юрий Михайлович»…

(представляется, протянув руку Константину)

Юрий Михайлович,

ОБРУЧНИКОВ

(недовольно)

Очень приятно… Костя.

СЫСЬКО

(слащаво улыбаясь)

Мне тоже приятно… Друзья говорят: «У тебя, Юрка, не банька – а предбанник в рай». Когда мы с тобой поближе познакомимся, ты по-настоящему поймешь, что такое доподлинная приятность. А езжу я на дачку на тачке. У меня старенькая «Волга», знаешь, такие были, «ГАЗ-21» – зверь, а не машина. Врубишь музЫку на всю катушку, несешься по автостраде и предвкушаешь блаженство, да в моей баньке не только членам… правительства можно мыться, но и лицам королевских кровей. Эх, Костик, знаешь, а я бы с тобой прокатился бы с ветерком на мою дачку, ты бы познал, что такое настоящая мужская… компания, с горячей банькой да холодным пивком опосля парилки. Это же верх блаженства, откинешься на спинку кресла и кумекаешь, ежели смерть когда-нибудь коснется меня своим холодным крылом, то хорошо бы в этот момент, когда ты полностью расслаблен, душа еле держится в распаренном теле, дунь и сама отлетит…

СЫСЬКО пододвигает свой стул поближе к доедающему пельмени КОНСТАНТИНУ.

СЫСЬКО

Знаешь, какие у меня на даче угощения, эти говянные пельмени – не та, пища, которую должен вкушать такой человек, как ты.

ОБРУЧНИКОВ

(с опаской)

А какой?

Смутные подозрения закрадываются в душу СТУДЕНТА, он уже начинает подумывать о том, как бы смотать поскорее удочки.

ОБРУЧНИКОВ

(про себя)

Я, конечно, слышал о педерастах, но мне даже в голову даже не приходило, что одному из «гомиков» глянется моя костлявая задница…

СЫСЬКО

Ну, знаешь, ты конечно не красавец, но есть в тебе какая-то искра божья, талант, он прямо так и выпирает, его не скроешь. Только настоящий мужчина, может по-настоящему оценить красоту другого мужчины. Что могут эти жалкие сучки, погрязшие в разврате?..

ОБРУЧНИКОВ

(испугано)

Это вы про кого?

СЫСЬКО

Про женщин, про это похотливое племя, которые толком ничего не понимают в мужской любви, им нужно только их тело и деньги. А мужчина любит другого мужчину, прежде всего за душу, а физическая близость…

Услышав последние слова, ОБРУЧНИКОВ поперхнулся, его лицо заливается румянцем. А разгоряченный СЫСЬКО страстно продолжает.

СЫСЬКО

…физическая близость, это не самое главное в мужских отношениях, прежде всего духовное единение, а уж потом плоть… Ты, знаешь, после баньки тело человека сбрасывает с себя грязь грехов, кровь очищается, прямо видно, как она пульсирует в сонной артерии, так бы прокусил бы и пил, и пил бы…

ОБРУЧНИКОВ

(про себя)

Может быть, это вовсе не «голубой»? Может быть, он законспирировавшийся вампир, который под видом гомосексуалиста, заманивает жертвы на дачу, а там выпивает кровь… То-то он говорит про предбанник в рай, конечно же, он – вампир, у меня где-то в кармане есть зубок чеснока, надо сунуть ему под нос, я слышал, они этого боятся, как черт ладана.

ОБРУЧНИКОВ лезет в карман за чесноком, вынимает его и незаметно кладет на тарелку своему таинственному СОБЕСЕДНИКУ. СЫСЬКО, узрев сие действо, усмехается и, кивнув, как бы в знак благодарности, сует чеснок в рот и разжевывает. Ошарашенный СТУДЕНТ пытается улизнуть.

ОБРУЧНИКОВ

(вставая из-за стола)