Замена

– Я хотел спросить, сколько вам понадобится времени на рекондиционирование.

Женщина потрепала хвост волос и еще раз потянула носом воздух.

– Нисколько. И не такая дрянь случается.

– Вы уверены? Строго говоря, вы не обязаны были присутствовать в замке…

Она рассмеялась, и серый напрасно искал в ее легком смехе нотки истерики.

– Перестаньте, Старк. Меня приписали к Келсо, а после такого странно заботиться о душевном здоровье.

– Простите, Джоан. Такая работа.

– Мне нужно пятнадцать минут на душ, и я снова ваша.

Человек в сером кивнул и вытащил из-за борта пиджака конверт, положил на стол. Женщина поскоблила ногтем бумагу и улыбнулась уголком рта. Солнце поднялось немного выше, оно теперь играло пылинками у самого пола.

– В вашем распоряжении три дня, – сказал наконец серый.

– Щедро, – кивнула она. – Служу концерну.

– Вам понравился Лиссабон?

– Очень пустая и очень разрушенная Венеция.

– Говорят, в пылевую бурю здесь красиво. Зимой.

– Огни Святого Эльма, сухая поземка. Еще наверняка замерзшие приливы в каналах… – задумчиво сказала Джоан. – Электрички не ходят, холодно и голодно.

– Вы разбираетесь в прекрасном, мисс Малкольм.

– Служу концерну, – ответила женщина. – Убирайтесь.

– Забыл сказать, Джоан. Вашего подопечного переводят вместе с вами.

Человек в сером искал что-то в ее лице, что-то важное, – должно быть, тревогу, усталость или отвращение, – но видел лишь улыбку.

– Старк, Старк. Я уже поняла это. А вы – невнимательны.

– Увы, Джоан.

– А вы уже получили распределение в Белую группу?

Он кивнул – больше ничего не оставалось. Женщина, пахнущая дымом, знала больше человека в сером. Она двигалась, оставляя за собой нефтяные пятна вещей: жилет, черную водолазку, футляр с ноутбуком.

Когда Малкольм остановилась перед Старком, на ней осталось только белье и майка.

Без одежды женщина была похожа на вешалку – бледную, свитую из толстой проволоки вешалку.

– Надеюсь, в новом лицее не нужна будет пролетарская конспирация?

– Нет. Вы – доктор Джоан Малкольм, физик. Самые широкие полномочия. Вы – всего лишь вы.

Джоан Малкольм постучала указательным пальцем по губам, покосилась на стену-алтарь.

– «Я – это я»?

– Именно.

– Замечательно.

Человек в сером пошел к двери. Щелкнула задвижка в ванную, зашипела вода. Старк еще раз посмотрел на бумажное капище. Солнце сошло с него, матово блестели фотографии и флэшки. Лента кардиограммы полосовала стену, как разметка дорогу.

Мистер Старк, человек в сером, закрыл за собой дверь, и только когда защелка замка вошла в паз, позволил себе выдохнуть. Лестница была не метена со времен Второго сдвига, почти наверняка ее облюбовали поколения котов, но серый человек слышал только один запах.

Гарь.

* * *

Выйдя из душа, Джоан Малкольм пошла прямиком к столику. Она думала о чем-то, шевелила губами, а ладони ее, как корсет, придерживали поясницу – словно готовую вот-вот переломиться. Женщина села, открыла ноутбук и несколькими касаниями разогнала с экрана окна браузеров – оставила только поле текстового документа. Мокрые волосы застили глаза и кололи шею, и она нетерпеливо собрала их в хвост, закусила особенно строптивый локон зубами. Комнату по-пржнему пятнала неубранная одежда, источающая запах пожара, а Джоан гладила клавиши кончиками пальцев, смотрела в чешуйчатую и пеструю стену – в одну точку.

Ей отвечал взгляд беловолосой девочки с обожженного фото.

<Кажется, ты можешь мне помочь. Ты интересная. Ты почему-то всюду: на моей стене, в моей памяти. Чем больше тебя – тем больше вопросов, и это странно, это неправильно.

Ты больна, ты почти мертва уже почти три десятка лет – прямо как эта планета. Но ты почему-то каждое утро встаешь и идешь на работу, ты думаешь и что-то делаешь. В твоем прошлом тайна, в твоем настоящем – кошмар.

И это интересно.

Ты почти мертва, ты больна. Но ты мне поможешь.

05 окт. doc>

1: Теперь ты

Я снова проснулась с головной болью. Действие таблетки закончилось, а значит, мне пора. Пора открыть глаза, пора смотреть, как просачивается утро в щели тяжелых штор. Пора слушать шум крови в висках.

Пора, сказала я себе.

Когда я просыпаюсь от боли, мир всегда одинаковый: тусклый, как выгоревший кинескоп.

«Ты скоро перейдешь на армейские болеутоляющие».

Даже сейчас я помню, кто и когда это сказал. Я могу восстановить до мелочей тот разговор – вплоть до блика света на стакане – только мне это не поможет. «Помощь». Надо всего лишь повернуть голову, всего лишь. На тумбочке у кровати лежит опрокинутая и открытая капсула: я не успела ее вчера закрыть. Уснула. В капсуле – двадцать три серо-голубые таблетки. Двадцать три сеанса двухчасового покоя, ради которого стоит все же повернуть тяжелую звенящую голову. Стоит. Потом – стоит протянуть руку, стоит приподняться и уж точно стоит сесть в кровати. Стоит как можно чаще мысленно повторять «стоит».

В глазах потемнело, потому что совсем рядом с капсулой ожил телефон. Я поняла, что прикусила губу, и поторопилась разжать зубы. Виброзвонок разбудил другие звкуи – звон стакана, шорох спасительных таблеток. В глазах зарябило.

Виброзвонок был одного цвета с моей болью.