Шутиха-НГ-95

– Пойло! Да ещё тёплое! – проворчал он, воткнул бутылку в снег. – Остудить! – с трудом выбрался из сугроба, оправил красный кафтан, прикинул, походит ли он на добропорядочного Дедушку Мороза. – Не хотят люди праздника! Нет! Не хотят!

Послышался хлопок. В форточку третьего этажа от выстрела хлопушки вылетел разноцветный сноп конфетти.

Ряженый приветливо помахал в ответ варежкой.

В окне четвертого этажа целая семья провожала его, с благодарностью покачивала над головами зажженными, искрящимися бенгальскими огнями. Громко пели в приоткрытую створку окна по-английски:

– Хэппи нью ейа! Хэппи нью ейа!

Хохочущие молодожены с балкона пятого этажа, он – в белой рубашке, она – в воздушном свадебном платье запустили вниз яркие цветные ленты серпантина.

Зазвучала магнитофонная запись песни Элвиса Пресли «Santa bring my baby back to me». В праздник российского Нового года люди привыкали к новой европейской моде, с «хеллоу – винами» и «злобными» Клаусами из иноземных фильмов.

В переулок близ проспекта мальчуган Киса вынес из кафе бумажный пакетик. Девочка Сэра по-прежнему стояла перед стеклом витрины и развлекалась. При каждом её выдохе на стекле расцветали чудесные зимние узоры.

– Классно! – наконец, удивился Киса. – Как это у тебя получается?

Сам попытался подышать на стекло. От его дыхания оттаяли на узорах тёмные пятнышки.

Девочка Сэра мило и загадочно улыбнулась, забрала у мальчугана пакетик.

– Горячие, – прошептала она, согрела озябшие ладошки, перекладывая пакетик из руки в руку, наконец, вытащила один пирожок, протянула Кисе. Тот с виноватым видом отвернулся.

– Уже. А эт тебе, – проворчал он.

– Негодяй, – беззлобно осудила Сэра. – Мороженое слопал? Признавайся! Ангину заработаешь. Холодно. На, держи, – она протянула раскрытый пакетик своему малолетнему напарнику, сама надкусила пирожок, ойкнула. Опустила руку с половинкой пирожка. В её зубах была зажата монета.

– Здоровски! – восхитился Киса. – Фокус-покус!

Сэра вынула монету изо рта.

– Чуть зуб не сломала, – простонала она.

– Мужик с молотком, – прошептал Киса, близоруко уткнувшись в ладонь девочки носом, рассматривая монету. – Старинная?

– Советская, – со знанием дела сказала Сэра. – Со звездой. 1924. 50 копеек.

– Ну-у, – разочарованно заныл Киса. – Полтинник.

– Балда, – прошептала Сэра. – Это ж – серебряная! У папы такие были.

– Да-а?! Дорогущая?! Дай-ка! Может, там ещё есть?! – Киса попытался забрать у девочки пакетик с пирожками.

Сэра отстранилась с таинственным видом, вновь подышала на стекло, по-прежнему вызывая своим дыханием появление изумительных морозных букетов.

– Похоже, я стала Снегурочкой, – прошептала она восторженно.

Киса округлили от удивления глаза и без того округлённые круглыми очочками без стекол, что вновь водрузил на нос.

– Да ла-адно! Прям Снегурочкой?! – недоверчиво возмутился он. – Столько стукнуло годов по балде, а в сказки веришь!

– Верю, – тихонько сказала девочка.

В синеве вечера мерцал пульт домофона соседнего подъезда «сталинского» дома. Палец в красной кумачовой варежке неуверенно набрал номер квартиры. Жёлтым отчетливо высветились цифры. Долго звучала трель домофона. Палец в красной варежке нажал отбой.

К двери у пульта домофона приложили мятую бумажку с записанными номерами квартир. Большая часть цифр уже была зачёркнута.

Палец в красной варежке неуверенно набрал следующий номер. Прозвучала трель сигнала домофона. Вновь набор цифр номера квартиры остался без ответа.

Перед входной, металлической дверью подъезда переминался с ноги на ногу, с валенка на валенок ряженый в Деда Мороза. По его неуверенным движениям и покачиваниям было видно, что фальшивый Дед не вполне трезв после обхода жителей с подарками. Полупустой кумачовый мешок валялся на бетонных ступенях у его ног, обутых в мятые валенки.

Неожиданно пропищал сигнал домофона. Дверь распахнулась, отодвигая Деда Мороза в сторону. На ступеньки крыльца вышла рассерженная девочка Рита лет пятнадцати в модной, крашеной дублёнке, сапожках на высоком каблучке, как у взрослой фотомодели. Девочку придерживала под локоть миловидная женщина Елена Николаевна, её мать, в похожей дублёнке.

– Давай без истерик, Ритуля! – сдержанным голосом, но отчаянно взывала Елена Николаевна. – Прошу тебя! Пощади маму!

– Надоело! В Новый год!.. в праздник опять сплавила Алиску к соседке! И меня выгоняешь на мороз?! – возмутилась Рита.

Дед Мороз нерешительно мялся, скрывался за распахнутой дверью. Мама и дочь мешали ему пройти в подъезд, но прервать их перепалку он не решался.

– Перестань, – проворчала Елена Николаевна, оглянулась, не желая, чтобы кто-то из соседей их услышал. Ряженого за дверью они не замечали.

– Прошу просто погулять. Часик. Не больше.

– Часик?! Погулять?! – вскрикнула Рита. – В Новый год? По морозу?! Все с родителями, а я – погулять, как бродяга?!

– Риточка, прости, в последний раз, – извинительно сказала Елена Николаевна. – Обещаю.

– На чердаке пересидеть? Или в подвале с крысами?

– У Валентины Николавны побудь…

– Не хочу! Твоя Валя замучила Алиску: то нельзя, это нельзя! Хочешь, чтоб и меня психом сделала. Не пойду! И мне надоело каждый праздник, как бомж, шататься на улице! Уеду к бабушке в Петербург! Навсегда!

– Зачем ты так?

– А как? Каждый раз, как приходит твой тупой Олег, мне надо сваливать, – возмутилась Рита.

– Не кричи, пожалуйста. Олег Витальевич очень богатый человек.

– И что?

– Можно потерпеть?

– Нельзя! Надоело!

Пищание домофона прекратилось. Казалось, электронный замок сдох или устал от ссоры дочери с мамой.

– Правильно, хватит терпеть унижения! – проворчал из-за двери ряженый в Деда Мороза.