Если завтра не наступит

– Вопросы – можно, – рассеянно кивнул Роднин на ходу. – Если, конечно, по существу.

– Что за птица этот Шалаев, он же Гванидзе? Почему именно за него мы уцепились? Террористов в Грузии – хоть пруд пруди. Чем же он такой особенный?

– А ты с фотодокументами ознакомься, капитан. Многие вопросы отпадут сами собой, гарантирую.

Последовав совету полковника, Бондарь аккуратно возвратил снимки в конверт и застыл, машинально трогая горизонтальный шрам на подбородке. С этого момента он все больше молчал и слушал. Недобро молчал. Внимательно слушал.

10

Нодар Шалаев был прирожденным садистом. Живодером. Душегубом, убивавшим своих жертв не просто с особой жестокостью, но и с наслаждением. На его личном счету было около тридцати показательных казней. Шалаев, или Чака-медведь, как звали его в горах, не упускал также случая подвергнуть пленников пыткам. Некоторые из них сходили с ума, дожидаясь своей очереди, так страшно кричали несчастные, попавшие в лапы чудовища. Шалаев, получивший в молодости высшее медицинское образование, хорошо разбирался в анатомии человека и обожал орудовать скальпелем.

– Однажды, – продолжал Роднин, опустившись в кресло, – этот изверг содрал кожу с лица итальянской журналистки, снимая происходящее на видеокамеру. Кассета была отправлена редактору, отказавшемуся платить выкуп. Мир содрогнулся. Это был один из тех редких случаев, когда газеты назвали вещи своими именами, вместо того чтобы писать о мужественной борьбе маленького чеченского народа против русских оккупантов. – Взглянув на подчиненного, Роднин склонил голову к плечу. – Теперь ты понимаешь, почему следует взяться за Шалаева, а не за кого-нибудь другого?

– Понимаю, – подтвердил Бондарь, между бровями которого прорезалась глубокая поперечная морщина. – Мировая общественность настроена против него, значит, журналюги не станут вопить о правах человека и презумпции невиновности. – Слово «презумпция» прозвучало в устах Бондаря как ругательство. – Процесс над садистом создаст прецедент. Дальше в лес – больше дров. Глядишь, и до Закаева в Лондоне доберемся.

– Правильно мыслишь, – одобрительно произнес Роднин. – Осудить Шалаева – значит осудить всех сепаратистов. В случае успеха нам удастся склонить общественное мнение на свою сторону. Более того, после этого Грузия не осмелится столь явно давать приют бандитам. Но для начала нужно предоставить неопровержимые доказательства того, что изверг Шалаев и законопослушный гражданин Грузии Давид Гванидзе – одно лицо.

– Почему наверху спохватились только теперь? – задал Бондарь очередной вопрос, вертя в руках сигаретную пачку, которую, разумеется, открывать не собирался.

– Первая попытка не удалась, – признался Роднин. – Несколько месяцев назад Генеральная прокуратура обращалась к грузинским властям с настоятельной просьбой выдать Гванидзе, однако те требовали все новые и новые документы, подтверждающие его вину. Закончилось тем, что половина отосланных материалов затерялась при переводе, а остальное осело во всевозможных архивах.

– Как всегда.

– Вот именно. Поэтому на этот раз нужно действовать эффективнее.

– Россия готова пойти на обострение отношений с Грузией?

– Нет, – улыбнулся Роднин. – Мы добьемся своего хитростью. Никакого грубого вмешательства в дела суверенного государства. – Он постучал пальцем по столу. – Подчеркиваю это особо.

– Значит, я отправляюсь в Тбилиси в качестве обыкновенного курьера? – приуныл Бондарь.

– Не совсем. Материалы по делу Гванидзе должны быть переданы из рук в руки резиденту ЦРУ в Грузии.

– Я не ослышался?

– Если ты стал туговат на ухо, капитан, то могу направить тебя на обследование, – съехидничал Роднин.

– Но, товарищ полковник…

– Никаких «но». Как тебе известно, американский президент переизбран на второй срок. Борьба с международным терроризмом его главный конек. Кроме того, у Буша хорошие отношения с Путиным, и он любит повторять, что мы его главные союзники в войне с террористами. Вот и проверим, чего стоят слова американцев. – Приподняв колпак лампы, чтобы лучше видеть сидящего напротив Бондаря, полковник понизил голос: – Первые лица ФСБ и ЦРУ провели негласные переговоры и сошлись во мнении, что выродкам вроде Гванидзе нельзя гулять на свободе. По крайней мере, такова точка зрения американцев на настоящий момент.

– А если завтра они рассудят иначе? – резонно поинтересовался Бондарь.

– Мы не позволим им пойти на попятный. – Роднин говорил очень тихо и очень быстро. – Вникай, капитан. Грузия пляшет под дудку Соединенных Штатов, так? Если Вашингтон решит, что наши обвинения в адрес Гванидзе обоснованны, Тбилиси уже не отвертится от выполнения своего долга.

– Но Вашингтон может спрятать дело в долгий ящик.

– Как только ЦРУ получит доказательства, мы организуем серию публикаций и телерепортажей по всему миру. Там будет говориться о совместных успехах России и Америки в борьбе с терроризмом. – Роднин то и дело срывался на шепот, словно не доверяя системе защиты от прослушивания разговоров, установленной на Лубянке. – В качестве примера журналисты станут ссылаться на дело Гванидзе. Будут обнародованы показания очевидцев о его зверствах, фотографии, видеоматериалы. Обыватели придут в ужас и преисполнятся справедливым гневом. Чтобы не ударить в грязь лицом, американцы постараются не тянуть с возмездием. Выдадут свои рекомендации грузинам, а тем тоже деваться будет некуда. Такая вот многоходовая комбинация, капитан, – подытожил Роднин уже своим обычным голосом. – Завтра же утром вылетай в Тбилиси, там тебя ждут. Встретишься с генеральным директором торговой компании «Эско» мистером Барри Кайтом. Он превосходно говорит по-русски, так что вы сумеете достичь полного взаимопонимания.

– Я тоже превосходно говорю по-английски, – обронил Бондарь, – но насчет полного взаимопонимания с америкосами сомневаюсь.

– И все же оно будет достигнуто, и никаких гвоздей, – с нажимом произнес Роднин. – Это такое же непреложное условие, как удвоение вэ-вэ-пэ к установленному президентом сроку.

– Партия сказала: «надо», комсомол ответил: «есть»… Так, что ли?

– Схватываешь на лету, капитан. – Поднявшийся с кресла Роднин навис над столом, давая понять, что аудиенция подходит к концу. – Координаты Кайта найдешь в конверте. Он предупрежден о твоем визите.

– Как насчет матобеспечения? – деловито осведомился Бондарь, совершив указательным пальцем характерное движение человека, нажимающего на спусковой крючок.

– В наше время всех волнует финансовая, а не материальная база, – заметил Роднин, пряча улыбку.

– Считайте меня белой вороной.

– Да хоть серо-буро-малиновой! Оружие тебе не понадобится, капитан. Что касается денег, то твою командировку финансирует ведомство Кайта, а к его визитке прилагается кредитная карточка на предъявителя. – Роднин кашлянул, оценив щекотливость момента. – Думаю, сумма более чем приличная.

– ЦРУ финансирует КГБ! – воскликнул Бондарь, вставая со стула. – С ума сойти! Мне еще никогда не доводилось гулять на денежки, выделенные на оборону США.

– Ну-ну, не увлекайся. – Роднин строго взглянул на подчиненного. – Гостиницу подбери приличную, шут с тобой, но никаких праздношатаний по городу: у Гванидзе полно осведомителей среди местной полиции. Передал документы под роспись, ответил на вопросы цээрушника, если таковые возникнут, и сразу обратно. Что-нибудь не ясно?

– Только одно, – сказал Бондарь, пряча конверт во внутренний карман пиджака. – Зачем такая спешка? Нельзя было отложить собеседование до завтра?

– Нельзя, – отрезал Роднин, расправляя квадратные плечи. – Завтра тебя не должно быть в управлении, капитан. Генерал Волопасов вознамерился лично сделать тебе вливание за командировку в Одессу, а я ведь тебя не первый день знаю. Не сдержишься, надерзишь, про долг начнешь толковать…

– Долг – это плохо?

– Долг – это хорошо, но на первом месте должна стоять субординация.

– Впервые слышу об этом, – хмыкнул вставший со стула Бондарь.

– Я тоже, – неожиданно признался расплывшийся в улыбке Роднин. – Только что в голову пришло. Но это не значит, что начальство нужно любить меньше, чем родину. – Он посерьезнел. – Во всяком случае, не у нас на Лубянке. Ступай и хорошенько поразмысли об этом, капитан. Иначе тебе никогда не стать майором. Усвоил?

– Так точно, товарищ полковник.

Слегка пристукнув каблуками, Бондарь четко повернулся кругом и так же четко проследовал к двери. Смотревший ему вслед Роднин подумал, что никогда не видел у подчиненных, покидающих кабинет, столь идеально прямой спины и столь надменно вскинутой головы.

Если он будет продолжать в том же духе, пронеслось в мозгу Роднина, то майорских погон ему не видать как своих ушей. Сознавать это было горько… но все-таки отрадно. Потому что даже дюжина знающих свое место майоров не могла заменить полковнику одного строптивого капитана Бондаря.

Расцветай под солнцем, Грузия… вот только чья?

11

Один за другим заревели двигатели «Ту-154», приготовившегося следовать рейсом SU 195 из Москвы в Тбилиси. Было девять часов двадцать шесть минут, когда крылатая махина начала выруливать на взлетную полосу аэродрома Шереметьево-2, сотрясаясь от избытка собственной мощи.

Постепенно разгоняя двигатели, «Туполев» катился по бетону. В иллюминаторы было видно, как двигаются проверяемые пилотом подкрылки. Пожухлая трава по обе стороны от самолета заволновалась от ветра. Все быстрее и быстрее он мчался по полосе, пока не подпрыгнул в воздух, зависнув над землей. Доли секунды – и аэродром остался далеко внизу.

Вот так всю жизнь, подумал Бондарь. Только что ты был здесь, и все казалось тебе скучным, незыблемым, обыденным. В следующее мгновение: хоп – и ты оторвался от привычных устоев, устремившись в неизвестность. Что ждет впереди? Мягкая посадка или крушение всех твоих планов? Самое неприятное, что это от тебя уже не зависит. Кто-то всегда решает за тебя твою судьбу. Незнакомый пилот, родственники, начальство, звезды, провидение. Даже если бразды правления находятся только в одних руках, божьих, то все равно никуда от этой зависимости не деться. Люди как шарики, мечущиеся по игровому полю. С их помощью набирают очки неведомые игроки. Бесконечная партия проходит с переменным успехом, а люди всегда в проигрыше. В независимости от того, что будет написано над последней ячейкой, в которой каждому суждено угомониться навеки под гнусавое завывание похоронного оркестра.

– Вам не кажется, что мотор гудит как-то подозрительно? – раздалось справа от Бондаря.