Арысь-поле

– А как ее звали? – уточнил Вадим.

– Назвалась Леной, но не знаю, насколько это правда. Камера висела у меня на руке. Знаете, очень удобно – вроде, и рука свободна, и техника всегда в готовности… Так вот, Лена эта улыбнулась как-то… интимно, что ли, и пошла к хутору; по дороге обернулась… Короче, двинул я за ней. Пока дошел до забора, она уже юркнула в дырку. Честно говоря, я не понял, зачем забираться на заросший бурьяном двор, когда рядом мягкая травка, песочек, у меня палатка натянута. Заглянул в дырку, а на покрывале лежит вторая девушка, блондинка, – Игорь сглотнул слюну и снова пододвинул рюмку; выпил ее, не поморщившись, – так вот, она была совершенно голая. Я обалдел… Сейчас я пытаюсь анализировать… так вот, она была какая-то… не то, чтоб ненастоящая, а находилась, вроде, за стеклом – немного мутным, но достаточно прозрачным, чтоб я видел ее всю… и в то же время, я чувствовал преграду, которую не смогу преодолеть. А Лена засмеялась и побежала к ней. Блондинка подняла голову, увидела меня, и ничуть не смутившись, села, поджав ноги. Она была настолько хороша, – Игорь вытер ладонью рот, словно от одного воспоминания, у него побежали слюнки, – ее глаза светились каким-то неземным огнем… трава казалась блеклой, в сравнении с этой играющей зеленью… Да что я рассказываю?.. – он махнул рукой, искоса глядя на снимок, – короче, такой девушки я не видел даже на картинках, а тут она сидела передо мной и улыбалась. Я непроизвольно поднял камеру, чтоб запечатлеть ее. У меня реакция сработала лучше – я успел щелкнуть, прежде чем они ломанулись на крыльцо и скрылись в доме. Я за ними, но подо мной ступени затрещали, хотя я вешу не больше них обеих. Замер я на пороге и вдруг вижу, что на полу нет следов, хотя он весь покрыт слоем пыли – они, типа, растаяли в воздухе. И тут я услышал смех – сначала снизу, а потом отовсюду, и смех этот перерастал в хохот, делаясь все громче. Мне показалось, что стены стали качаться и вот-вот рухнут. Я скатился с крыльца, зацепился за что-то… Здесь я, наверное, и выронил камеру… Выскочил с участка, оглянулся – нигде ничего не качается, не хохочет… солнышко светит, птички щебечут…

Я хотел вернуться, но что-то словно сдерживало меня. Стоило переступить границу, в ушах начинал звучать этот нарастающий хохот, становящийся каким-то нечеловеческим. Я ничего не хочу сказать – так мне казалось, – пояснил он, оправдываясь, – короче, я не смог войти туда снова. Потом стало темнеть, и возникло дикое желание поскорее убраться с этого места, но пока б я собрал палатку и уложил вещи, наступила б ночь. К тому же, со мной был запас продуктов и выпивки, который я просто не мог унести.

Короче, я решил остаться, но перебрался подальше от хутора, к берегу, и все равно, это была ночь кошмаров. Не знаю, что происходило в реальности, а что в моем мозгу, потому что я всю ночь жег костер и пил водку. Спать я не мог – каждый шорох и даже плеск рыбы вселяли ужас… А после полуночи, вы не поверите!.. Появились обе девушки – полностью обнаженные; возникали они везде и ниоткуда; они звали меня, а, самое страшное, я готов был идти за ними!.. Зеленые глаза затмевали все вокруг, разрастаясь до неимоверных размеров, и засасывая, как болото. Был момент, когда я, типа, Хомы в «Вие», собрался очертить себя кругом и творить молитву, но я не знаю ни одной, да и, вообще, некрещеный… Короче, эту ночь я кое-как пережил, но вторая, оказалась бы выше моих сил, поэтому утром я собрал манатки и двинул пешком до трассы. К тому времени я еще не протрезвел, и шел, как в тумане; два раза падал, но что-то гнало меня оттуда, а я не хотел уходить… я знал, что не должен уходить!.. После я решил, что это был пьяный бред, но почему-то мне до сих пор снятся ее объятия. Я их не испытал, и, тем не менее, знаю, что это такое блаженство, какого нельзя достичь ни с одной женщиной. Потом я начинаю задыхаться – она будто душит меня, и просыпаюсь в холодном поту а когда ощущаю, что все-таки жив, снова желаю попасть в эти объятия!.. Я не знаю, что делать дальше… – он замолчал, вертя рюмку и глядя на опустевшую бутылку.

Вадим бессмысленно улыбался в темноту, видимо, примеряя ощущения к себе. Слава закурил и снова перешел на следовательский тон.

– Давай уточним некоторые детали. Значит, они исчезли в доме, а следов на полу не осталось?

– Да.

– Но ты мог их не заметить. Я тоже заглядывал в дом – там такие кучи мусора, что вполне реально не заметить следы, тем более, если человек бежал, не наступая всей ступней.

– Знаешь, – Игорь устало посмотрел на Славу, – в детстве Конан-Дойла я читал взахлеб и тоже кое-что знаю про всякую дедукцию, но сюда это не относится. Я уже передумал все – это не поддается логике. Это надо чувствовать, и я чувствую!.. Но то, что чувствую, не могу объяснить.

– Чушь. Объяснить можно все. Все поддается логике, а вы оба сумасшедшие.

– Ты тоже ее видел? – Игорь перевел взгляд на Вадима.

– Ему хватило фотографии, – усмехнулся Слава.

Вспыхнувшие, было, глаза Игоря мгновенно померкли – ему стало неинтересно общаться с человеком, который знал меньше него, с которым нельзя говорить на равных.

– Спасибо, что камеру нашли, – сказал он.

– Да без проблем. Вернем в лучшем виде, – Слава великодушно улыбнулся.

– Мне надо домой, – Игорь поднялся, – я что-то должен?

– Нет, гости не платят.

Попрощавшись, он побрел к выходу, и только тут Слава заметил, что давно наступила ночь. Терраса постепенно пустела. Хотя «Бегемот» работал до утра, шумные компании отправлялись гулять по городу, а за столиками оставались влюбленные парочки и перебравшие, тихие мужики.

– Вади-им! – позвал Слава задумавшегося друга, – ты где?

– Здесь.

– А где был до этого?

– Там, на берегу. Я б нашел ее в этом чертовом доме…

– Понятно. Теперь, имея дополнительную информацию, давай рассуждать логически, отбросив всю потустороннюю ересь. Девочки, без сомнения, местные, потому что ни палатки, ни машины, ни даже сумки с харчами у них не было, согласен?

– Допустим.

– Но они явно и не колхозницы, пришедшие искупаться после прополки свеклы. Значит, что? Они приезжие, но живут недалеко. Кто это может быть?.. Студентки на каникулах, либо отпускницы на съемной даче.

– Скорее, первое.

– Я тоже так думаю. Но живут они не в Дремайловке, иначе б Анна Никифоровна сказала – она ж так похожа на Настю, что захочешь, не спутаешь.

– Наверное, в округе не одна деревня.

– О! Это надо выяснить. Но, самое противное, что долго они там не пробудут.

– Почему ты так считаешь?

– Исходя из дедуктивного метода. О чем говорит то, что Лена пила с ним пиво, беседовала и не послала сразу, как только он за ней увязался? О том, что им до безумия скучно там. А если людям скучно и у них есть возможность, они стараются побыстрее свалить. Не знаю уж, что их привело в эту Тьму-Таракань, но с такими данными их место на Канарах, куда они и махнут в ближайшее время. Согласен?

– Тогда мы потеряем их окончательно…

– Да. Отсюда следует, если мы хотим, чтоб на Канары они ехали под эгидой модельного агентства «Вадюсик энд Славусик», надо поторопиться. Завтра я забираю палатку, закупаем провиант и двигаем обратно на хутор.

– Слав, ты настоящий друг, – Вадим взглянул на него с благодарностью.

– Ну, брат, за такие слова я с тебя даже за бензин не возьму, – он засмеялся, – пошли спать, а завтра двинем часиков в семь.

Вадим рассчитался, и они вышли через узкую калитку, в которой уже не было охранника, потому что город давно спал.

*

Выехали они, как и планировали, в семь. На этот раз Вадим выспался, но разговаривать все равно не хотелось – не имея новых фактов, обсуждать ситуацию, в которой ничего не понимаешь, значило только запутываться еще больше. Поэтому Слава включил магнитофон, чтоб хоть как-то нарушить неуютную тишину, а Вадим курил, разглядывая бесконечные поля – однообразные, словно не меняющиеся, ни в пространстве, ни во времени; фотография же, лежа в бумажнике, совсем не напоминала о своем присутствии сквозь прослойку из купюр и толстой добротной кожи. Лишь, когда они уже подъезжали к последнему повороту перед Дремайловкой, Вадим спросил:

– В другие деревни-то заезжать будем?

– А ты знаешь, где они? Может, для начала зайдем к Анне Никифоровне?

Подняв облако пыли и вспугнув стадо гусей, джип остановился у знакомого штакетника. Хозяйка сидела на крыльце, как нахохленная птица, и глаза ее размеренно моргали, не меняя выражения лица. Это выглядело так, будто джипы приезжали к ней каждый день, но потом Вадим догадался, что без очков она просто ничего не видит. Тем не менее, услышав шаги, Анна Никифоровна повернула голову, и сходство с птицей пропало, превратив ее в старого, сгорбленного человека.

– Анна Никифоровна, – позвал Слава, – это мы. Помните?

– Помню… – она прищурилась, – насчет дома с Тимофевной-то сговорились?

– Не интересно это – в самой деревне-то. Мы ж хотели отдельно, чтоб у реки было.

– Не знаю тогда, чем и помочь вам.

– Анна Никифоровна, – Слава резко свернул на интересующую их тему, – а, может, все-таки остались здесь какие-нибудь родственники этих Чугайновых?

– Не осталось. Они все на хуторе жили. Там и померли, а про Настьку я рассказывала.

– А говорят… – начал Вадим, тщательно подбирая слова, – говорят, здесь недавно видели девушку похожую на Настю.

– Да? – Анна Никифоровна вскинула брови, – кто видел?

– Ну, люди видели.