Новая Эпоха

«Иные времена, иные нравы, – напомнил себе Птиц. – Как бы ни плевали в сторону Мрона, его эксперимент кое-что изменил к лучшему. И хорошо, что нашелся альтернативный способ урезонить зубастых щенков».

С браслетами повезло. Думать не думал, когда изготавливал, что придется применять. Работал над Гасителями Дара для Шеда, в процессе испортил несколько заготовок. А потом, поддавшись приступу домовитости, переделал битые контуры в нечто сходное. Ну, и забросил за ненадобностью в груду таких же артефактов-безделушек, благополучно забыл.

Вот и пригодились.

Мысль оборвалась, когда взгляд упал на удерживаемых товарищами скандалистов. Дьярви успел остыть. Смотрел исподлобья, щерил зубы, но уже не пытался вырваться. Каким бы ни был забиякой оставался воином, солдатом. А вот Грин с заплывшим глазом, ссадиной на щеке и кровоточащим носом выглядел жалко, но раскаиваться не собирался. Обращался к ядру, создавал новые атакующие плетения, сжигая взглядом низкорослого противника.

Долго это продолжаться не могло, ведь мальчишка тратил энергию. И когда выдохся, медленно повернул голову к наставнику. Иступленное бешенство в зрачках уступило растерянности… и тут же вспыхнуло вновь.

– Я не надену эту штуку.

– Тебе придется.

– Нет! – внезапно вскричал Сворл, дернулся и сумел отпихнуть одного из товарищей, второму поставил подножку и бросил на третьего. Конвоиры потеряли равновесие и попадали вповалку, а парень вывернулся, разбежался и рыбкой влетел в кусты, растаял в туманной пелене.

Тьма! Так и пожалеть недолго, что позволил демону обучать детишек ратному искусству.

На языке вертелась очередная порция брани, но вместе с тем чародей испытал и новый приступ усталости. Он пытался делать по-настоящему мудрых магов, проводил через испытания… да, порой жестокие, несправедливые, но всегда разъяснял, отчего так поступает, просил прощения. Вот только кто-то понял, а кто-то лишь сделал вид, замкнувшись на своих обидах, страхах, страстях.

Почему там, где один закаляется, другой рассыпается в пыль? Почему кто-то обретает опыт, учится понимать и прощать, а кто-то напротив, озлобляется?

Птиц не знал. Но с обескураживающей ясностью понимал иное – способ Мгира оказался слишком примитивным, однобоким и устаревшим. Сотню лет назад, когда жизнь ценилась не дороже моченого яблока, метод бы считался приемлемым. Потерять большую часть, но поднять к вершинам меньшую. С другой стороны сейчас иная эпоха, сейчас нельзя разбрасываться никем. А люди хоть и одинаковы, но таки разные. К каждому необходимо подбирать свой ключик, а не бить молотком и раскладывать по корзинам сломанных и уцелевших…

Что ж, он тоже учился… Но оправдание слабое, ошибки крушили не камни, а души и судьбы. И самое паршивое, просто не мог концентрироваться на Грине, пересматривать стратегию обучения, так как внимания требовали более глобальные проблемы.

– Оставьте, – опустошенно сказал маг, когда парочка учеников порвались догнать Сворла. – Позже… Кто-нибудь, потушите огонь.

Забытый котел полыхал как промасленная тряпка, дымил еще сильнее. Специально укрепленный для проведения опытов металл коробился и горел, рассыпался кусочками хрупкой сажи.

Один из алхимиков кинулся к мешкам с реагентами, принялся посыпать пламя волшебной солью. Другие студенты стали помогать, напрочь позабыв о Дьярви, а гном не будь дураком подхватил учебники и испарился вместе с группой однокашников. Причем решительно все старались не смотреть на парочку браслетов, холодно поблескивающих в траве, обходили артефакты по широкому кругу.

Занятие было безнадежно сорвано. Что хуже, это выбило из колеи. Птиц стоял и растеряно следил за суетящимися учениками, не зная, за что взяться: то ли искать строптивого беглеца, то ли ползти обратно в лабораторию. На самом-то деле пришел в рощу, дабы отвлечься от тревог, а получил порцию новых…

Впрочем, оставаться тоже не имело смысла.

Маг развернулся и вошел в кусты, преодолел завесу искажений. Постоял, привыкая к смене обстановки, подозрительно глянул на колышущиеся ветви и примятую траву.

Сворл успел сбежать, явно сохранив каплю магии для заклятия ускорения. Да и временной сдвиг днем приходилось сокращать. Рощу посещали часто, установленные графики не соблюдали, отчего возросло количество разбитых носов и ушибленных спин. Ребята забывали о том, что человек, покинувший поляну вроде бы несколько часов тому, до сих пор торчит как истукан за мглой, и для него прошло всего ничего. Лишь в темное время суток разница увеличивалась, так как занимались старшие, научившиеся правильно ходить туда и обратно.

Наверное, Грина можно догнать и всыпать по первое число. Ауру не скрыл, да и энергии не хватит надолго. Но, вспомнив, в каком настроении смылся ученик, Птиц отказался от идеи. Пусть лучше остынет…

Решение толком не оформилось, а под ноги ткнулась знакомая тропка, озаренная косыми солнечными лучами. Из-за деревьев прилетели смутные голоса, звонкий перестук, скрипы. Через несколько минут дубы отступили в стороны, и взору открылась заснеженная горная гряда, подпирающая вершинами облака и небесную синь. По склонам сбегали леса, виднелись каменистые уступы, острые зубцы скал.

Чуть в стороне возвышалась Башня: антрацитовый клык, грозный и одинокий. Но если неделю назад тут было пустынно и тихо, то сейчас жизнь бурлила. С недалекой осыпи тянулись жуки тележек и носилок, по дороге из Долины двигались подводы с бревнами. У самой же твердыни творилось форменное столпотворение. Люди месили раствор, ставили столбы и копали фундаменты, коротышки трудились непосредственно с камнем: обтесывали блоки, крепили на стенах.

Гвалт стоял неимоверный, работа спорилась. Буквально за пять дней Башня получила три новых этажа, стала толще у основания. Причем, Ирн не мог отличить, где кончалось выплавленное, а где начиналось составленное из плит. Но главное располагалось чуть дальше – к небу тянулись стены новой крепости. Пока низкие, хотя благодаря помощи Кланов растут как грибы после дождя.

Взгляд убежал вслед за мостовой к Поселку, мазнул по озеру и лугам, устремился к окраине Долины. Вдалеке в бескрайном море степей виднелись столбы пыли и дыма, чудилось движение массы народа. Цветные точки – шатры. Один, два, десять, сотня… не перечесть.

Орки… тьма тьмущая орков. И, кажется, стало больше с момента последнего наблюдения.

Вот, что тревожило чародея сильнее бедовых студентов, взаимоотношений с гномами и текущих проблем. Вот, что отнимало силы, сон, заставляло бояться, злиться и думать, думать, думать.

Проклятые отродья явились очень некстати. Явились, когда он почти поверил, что что-то получается, и тучи, застилающие будущее, наконец, стали исчезать. Да шлюха-Судьба снова отдалась кому-то другому, и наметившийся прогресс разом улетел коту под хвост. Улетел со свистом, когда четыре дня назад в степи появились палатки зеленокожих.

Вечером пятого дня ничто не предвещало беды, но уже рано утром люди заметили небольшой отряд. В поселке ударил набат, сонные обыватели вооружились кто вилами, а кто клинками, высыпали на окраину селения. Не прошло и десяти минут, как со скал спустились гномы-дозорные, явился Птиц и с трудом погасил разгорающуюся панику. Разослал парней-разведчиков, заставил увести женщин и детей в пещеры. Короче говоря, дал работу тем, кто в ней нуждался и по шее тем, кто ударился в истерику.

До полудня Долина напряженно наблюдала степняками. А орки в свою очередь разводили костры, ухаживали за ездовыми волками. И вообще вели себя предельно мирно, нарочито игнорировали переполох в человеческом поселении. Страсти в свою очередь постепенно пошли на убыль. Кто-то сказал «переночуют и уйдут», кто-то подхватил, и мало-помалу народ зашевелился, занялся обыденными делами. Тем более, что и маги, и гномы не дремали.

Но зеленокожие не убрались восвояси. Кроме того вечером подошли еще три крупных отряда. С наступлением темноты перестук топоров в ближайшем леске не утихал, на горизонте зажигались новые огни, смутный гул нарастал. Новый рассвет принес очередную вспышку страха – лагерь на равнине вырос во много раз, стали видны стекающиеся как муравьи ниточки пехоты и кавалерии.

Переполох, крики, звон колокола и бесполезные споры повторились. Но на этот раз успокоились быстрее, так как подметили, что орки стараются держаться от Долины подальше. Лишь иногда группы разведчиков, вроде бы бесцельно кружащие по полям, подходили ближе. Однако когда в воздухе загоралось оранжевое зарево магии, отступали.

И люди, устав от пустых криков, просто брались за работу. Порой нет-нет, а поглядывали с надеждой на Башню – одинокая твердыня уже не казалась грозной, превратилась из оплота непонятных колдунов в символ защиты.

«Нужно уходить», – говорили самые малодушные.

«Чародеи не дадут в обиду, – возражали другие. – И гномы помогут. Доверия им меньше, но все-таки…»

Хотя если б оптимисты знали, что происходит на самом деле, что твориться в душе такого спокойного и уверенного на вид главы Ордена, то давно разбежались. Птиц подозревал, что степняки медлили до сих пор по одной простой причине – орда только-только собиралась. К тому же дикари в противовес расхожему мнению не отличались звериной тупостью, а шаманы знали свое дело, не позволяли лезть молодым на защитный купол. Хотя долго ли продлится затишье, Ирн не знал…

К горлу подкатила тошнота, а голова закружилась. Страх лягушкой квакнул в животе, по нервам ударило жгучей плетью – многочисленные повреждения наружной линии обороны доставляли почти физическую боль.

Колдуны не оставляли попыток продавить оборону. И если поначалу таранили голой мощью, то теперь работали исподтишка: засылали духов, которые искали слабые места, расшатывали энергетические узоры как ограду. Он восстанавливал сгоревшие плетения, латал контуры, но постепенно в нем крепло осознание того, что рано или поздно потерпит поражение.

Один в поле не воин. Особенно если воин устал, а врагов как воронья. И помощи никакой. Студенты рвались в битву, но как минимум послужили бы смазкой для орочьих ятаганов. И кроме прочего учились хуже, стали рассеянными, чаще ходили в горы – смотреть на вражью армию. Бравировали, выпячивали грудь колесом, но боялись… Запах страха вообще стал неотъемлемой частью жизни.

И, наверное, это было правильно. Потому что кого-кого, а орков никогда не стоило недооценивать. Варвары, полуживотные, и как говорилось в отдельных трактатах – ублюдки, родившийся от противоестественной смеси демонов, людей и эльфов, плод экспериментов Мрона. Они жили набегами, грабежами, убийствами, постоянной войной с себе подобными и чужаками. Называли доблестью и гордились победами, добычей, пролитой кровью.

Столетиями зеленокожие скрывались в бескрайних южных степях, а потом, в конце концов, налетали стаей саранчи на человеческие города, предавали огню и насилию. Растекались половодьем по королевствам, и на целые годы войны гремели от Тарка до Нгара. Еще дольше тянулись смутные времена, когда правили бал разбойники, когда замирала торговля, бушевали эпидемии, уходили во тьму забытья королевские династии, исчезали страны…

Так продолжалось тысячелетие за тысячелетием. Иногда орду рассеивали на подступах, иногда борьба превращалась в изматывающую кровавую кашу. До тех пор, пока в мире не появился Серый Орден, ставший той силой, что сдерживала набеги варваров. Но теперь его не стало, и Птиц не знал, как поступить… просто не знал. Зато хорошо представлял, что произойдет, если не уйдет. Колдуны продавят купол, и тогда от Долины и ее обитателей останется пепел.

«Как и от Свободных Земель, Окрана, части Скифра», – беззвучно прошелестело в ушах.

Скрипнув зубами, чародей отвернулся, посмотрел под ноги. Он понимал, что поступает неправильно. Не стоило забываться, как крестьяне и ремеленники, не стоило прятаться за повседневными делами, создавая иллюзию того, что все в порядке. Нужно принять решение.

Какое – иной вопрос. И самый главный, пожалуй. Вступить бой он не мог. Во-первых, не имел в своем распоряжении необходимых ресурсов. Во-вторых, силы требовались для другой битвы. Но и оставлять новый дом не хотелось. Отчасти из-за людей, получивших в подарок надежду, отчасти из-за Рощи. Заповедное место позволило бы закончить обучение студентов, вывести в кратчайшие сроки хотя бы некоторых на вторую ступень мастерства…

С другой стороны не стоило забывать, что Долина служила преградой. Убери, и орда уничтожит Край, вместе с ним – возможных союзников. Да и Эскер не простит подобного.

Сложная ситуация, противоречивая. И, наверное, следовало пойти по компромиссному пути – позвать на помощь Альенов, продержаться максимально долго, а затем покинуть насиженное место. Но Ирн сомневался. Магу не хотелось предавать огласке существование нового Ордена, кто-нибудь обязательно решил бы использовать в своих интересах. Купить верность, предложить покровительство, заставить служить своим целям. Те же правители Свободных Земель даром, что двоюродные братья Эска и Вита, показали себя как неплохие политики. А политиков нет смысла обзывать хитрыми и жестокими, это изначально включено в само понятие.

Снова проследив за суетой у Башни, Птиц горько скривился. Люди работали так, будто надеялись отгородиться от врагов стенами. И будет больно сказать им, что трудились зря…

«Вечером, – подумал чародей. – Я должен попытаться. Сейчас разошлю духов-шпионов, вдруг как отыщут уязвимые места? А если не получится, соберу всех… как раз и Грин немного спустит пар».

Мысль не принесла облегчения, в груди по-прежнему болезненно тянуло, а в горле першило. Но Ирн нашел в себе силы расправить плечи и пойти к Башне. Аккуратно обошел корытца с раствором, ободряюще кивнул трудягам-каменотесам, поднялся по крыльцу и толкнул тяжелую дверь, замер на пороге холла.