Ноль (сборник)

– Это все, конечно, очень познавательно и интересно, но почему мы сбежали из обыкновенной больницы? Или тебе не понравилось питание, а? – в том же стиле спросил я.

– Очень смешно, но ты так и не сказал мне, кто ты.

– Хм… Я… Ну, зовут меня Вадим, мне 27 лет, не женат, родился в Белгороде, рост и вес средние, национальность мамина, – не отставая от нее, сказал я.

– А как ты оказался в Центре?

– В каком еще Центре? Вообще-то, это была обыкновенная больница. А я попал в аварию, и, похоже, у меня что-то со зрением, – ответил я.

– Так ты даже не знаешь, откуда мы сбежали?

Я лишь пожал плечами и моя собеседница продолжила:

– Ну, тогда слушай и постарайся не перебивать.

Хотя, я все равно задавал вопросы чуть ли не после каждого предложения, но все-таки узнал много интересного про место, которое Киана называла Центром.

Итак, все началось еще в восемьдесят шестом году, после Чернобыльской катастрофы появилось множество людей, которые были облучены, причем некоторые из них, а точнее, те, у кого были врожденные дефекты чувств – ну слепые там, глухие – получили многие странные способности. Например, если человек был лишен зрения, то у него обострялись другие чувства, а иногда появлялись способности улавливать световые волны всей поверхностью кожи. После таких интересных явлений правительство решило попробовать создать что-то вроде идеальных шпионов, представьте себе человека, который видит весь спектр, слышит ультра– и инфразвуки, чувствует запахи лучше, чем животное, да это же находка для любой разведки. Тогда и появился Центр, поначалу туда просто свозили людей с дефектами чувств и проводили различные исследования, но высшим чинам нужны были результаты, и ученые стали облучать людей нестабильными изотопами, надеясь на какое-либо продвижение. Но их преследовали неудачи, и на свет появлялись мутанты или просто уроды. После этих бесчеловечных экспериментов было принято решение полностью засекретить проект, проводить опыты только над бродягами или просто изгоями общества, о которых никто не вспомнит. Так проект существовал до 1997 года, когда японскими учеными было открыто новое излучение на основе электромагнитных полей, причем при испытаниях на лабораторных крысах появлялись странные побочные эффекты: у последних из поколения резко повышалась жизнеспособность и выживаемость, но так как эти опыты вскоре были запрещены благодаря гринписовцам, то об излучении скоро забыли, похоронив и законсервировав еще одно ненужное открытие. Но, как всегда, нам закон не писан, и, выкупив патент, наши ученые втайне продолжали испытания на людях. Вскоре это дало нужные результаты, и один из ста испытуемых оставался жив. Но способ достижения этих способностей был столь бесчеловечен, что многие из выживших просто кончали с собой от эмоционального срыва. Тем не менее, способ был отработан, и были попытки провести опыты на чистом генном материале, а так как пропитые бомжи и нищие не годились, в некоторых провинциальных городках стали организовывать пункты так называемой помощи людям, лишенным одного или нескольких чувств, хотя вскоре эти несчастные горько жалели, что обратились в это место. Именно оттуда мы и сбежали.

В принципе, все в этом рассказе было шито белыми нитками, но за неимением детектора, пришлось пока довольствоваться этим, хотя в будущем я все равно решил не очень доверять этой сказке про плохих и хороших.

Утром, после краткого туалета и умывания в тазике с холодной водой, я почувствовал себя немного лучше и смог даже порасспросить Киану. Ну, конечно, первый вопрос был: где мы все-таки находимся. В ответ я услышал лаконичный ответ, что мы дома, но где этот дом расположен и чей он, я так и не узнал. Похоже, моя собеседница страдала странной болезнью: то она словно фонтан, и ее невозможно заткнуть, то молчит, как рыба, но списал все эти недостатки на счет трудного детства. Тем временем Киана, громко гремя какими-то железяками, стала заниматься странной деятельностью и на все мои вопросы упорно хмыкала себе под нос. Через некоторое время я прекратил свои попытки, осознав их тщетность, и решил подумать над сложившейся ситуацией. И вот что я понял: первое и, наверное, самое главное, похоже, что лишился зрения временно или навсегда, вот только в чем вопрос, второе – я неизвестно где, и третье – за нами охотится неизвестная секретная правительственная служба. Ну что ж, неутешительные выводы, но зато пока я жив. Мои мысли были оборваны прикосновением чего-то холодного к затылку, я дернулся, убирая голову, но тут меня словно пронзила молния, и сознание отлетело от бренного тела, наверное, уже в третий раз за эти сутки.

Когда я открыл глаза, первое, что понял, это то, что мое зрение вернулось, хотя в несколько странном виде: мир вокруг меня – разлитые краски, все размазано и расплывчато. Через несколько секунд мне стало понятно, что я вижу тепловое излучение пространства вокруг себя. Внезапно передо мной возник ярко-оранжевый силуэт.

– Эй, ты меня видишь? Вадим, если да, то кивни. Мне надо проверить настройку визоров, – услышал я голос Кианы. После моего утвердительного движения головой, она приблизилась ко мне и провела черной полоской перед моими глазами. После этих пертурбаций мое зрение стало четче, убралась размазанность в фокусе.

– Теперь лучше? – снова послышался рядом голос Кианы.

– Да, – ответил я. – А что ты со мной сделала? Почему я вижу только тепло и холод? Что у меня со зрением?

– Видишь ли, во время аварии ты, похоже, ударился головой, и были задеты глазные нервы, в результате чего твое зрение было потеряно, возможно, поэтому ты и был помещен в Центр. Я только подключила к твоей зрительной зоне мозга хотлукер, а он автоматически настроился на самый удобный тебе вид. Не волнуйся, если хочешь, я могу его отключить, но тогда ты снова ослепнешь, – ответила мне Киана.

– Нет! Нет! Постой! Пусть лучше так, чем вообще никак. Кстати, а откуда у тебя такая аппаратура, вроде, ты не похожа на подпольного сумасшедшего гения? – спросил я в свою очередь.

– Ну, мой отец работал долгое время на Центр и некоторые приборы брал домой для доработки, вот многое и осталось после него.

– Понятно. Ну, одну проблему мы решили, мое зрение теперь более или менее. Что ты думаешь делать дальше?

– Ну, думаю, что нам нужно немного переждать, пока шумиха вокруг нашего побега уляжется, а потом каждый пойдет своей дорогой, – ответила она мне. Такой вариант меня устраивал, единственное, сколько времени нам придется вынужденно провести вместе. Но и это было решено, мы остановились на двух-трех неделях, как раз за это время друзья Кианы должны оформить визы в какое-нибудь южное государство, поближе к экватору. На мой вопрос: откуда у нее такие друзья, она лишь пожала плечами и сказала, что они очень обязаны ее отцу.

Итак, у меня впереди почти целый месяц в обществе молодой девушки, а затем поездка в тропики. О чем еще только можно мечтать.

Первые дни я не знал, чем заняться: читать или смотреть телик я не мог, а разговорчивость к главным чертам Кианы не относилась. Но она, похоже, решила всерьез приобщить меня к исследованию моих паранормальных способностей. Проявлялось это в ежедневном подключении ко мне всевозможных приборов и проверок моей интуитивности, так, во всяком случае, она называла угадывание карт, уворачивание от летящих в меня предметов, преимущественно это были теннисные мячи, но я так и не понял, выяснила она что-нибудь новое обо мне. Примерно на четвертый день нашего вынужденного заточения я, проснувшись утром, не услышал привычного чертыхания Кианы, сидящей за компом. Наверное, спит, подумалось мне. Хотя иногда создавалось впечатление, что для нее сон – это пятиминутная дрема. Тем не менее, я решил самостоятельно приготовить завтрак. А так как адаптация моего нового зрения проходила успешно, то, почти ничего не задев, я направился на кухню. Проходя мимо комнаты Кианы, случайно бросил взгляд на ее постель. Странно застелена, будто никто и не ложился. Наверное, она в ванной, ну что ж, устроим ей маленький сюрприз в виде завтрака от шеф-повара Вадима. После этой маленькой бравады я принялся, собственно, за готовку. Когда все уже стояло на столе и ждало, чтобы быть съеденным, я позвал Киану. Ответом мне было молчание. Я еще раз крикнул, но, похоже, шум воды глушил мои призывы. Тогда я решил лично пригласить ее к завтраку. Подойдя к двери душа, я с помощью своего нового зрения увидел, что как-то странно принимает душ Киана. Ну, если только она принимает его лежа на полу. В ту же секунду я понял, что с ней что-то случилось, может поскользнулась, в общем, неважно, главное, что сейчас она лежит на полу совершенно беззащитная. Я, открыв дверь, бросился к ней, быстро проверил, бьется ли сердце. Были слышны редкие толчки.

– О, Боже! Если она умрет, то я буду в этом виноват. Решил завтрак сделать, идиот, – коря себя, я бегом отнес ее на кровать. Подложив ей под голову подушку, я попробовал сделать искусственное дыхание. Минут через пять моих усилий ее тело снова налилось яркой краской жизни. Наконец, она открыла глаза.

– Что? Где? Почему я здесь? Что случилось? – бессвязно комкая слова, произнесла она.

– Тише, тише. Я нашел тебя в ванной, похоже, ты потеряла сознание и упала, – ответил я.

– Но как? Что ты сделал? Я просто могла умереть там, ты мне жизнь спас. Спасибо! После этих слов она неожиданно обхватила меня за шею, и, прижавшись ко мне, заплакала. А я, как осел, не знал, что делать. Ко мне прижимается плачущая девушка, а как успокоить ее, что говорить – не знаю. Потому я только гладил ее по голове и шептал что-то нежное и успокаивающее. Когда она успокоилась и заснула, я аккуратно опустил ее на кровать и сел рядом. И хотя я так и не увидел ее лица, мне она казалась удивительно красивой.

– Стоп! Придурок, ты что влюбился? – возопило мое второе я.

– Если и да, тебе какая разница, – ответил я самому себе. Хотя, на самом деле, она стала для меня ближе, чем просто друг. Может вид ее, лежащей в ванной не такой неприступной и холодной, помог мне увидеть ее с другой стороны. А может, я просто идиот и сразу не понял, что это моя судьба. Хотя хватит таких мыслей, а то еще действительно окажется, что влюбился. Сейчас лучше подумать о насущном, например, самому позавтракать, а то с этими эксцессами мой желудок остался пуст. После завтрака я решил попрактиковаться со своим зрением и вот что обнаружил: оказывается, я мог по желанию менять глубину восприятия тепла, то есть почти видеть сквозь предметы. После небольших опытов я научился варьировать глубину проникновения своего взгляда так, что смог сначала различить волоски на своей руке, затем кровеносные сосуды и даже движение крови. После таких открытий во мне загорелась жажда исследований, и я решил пробовать искать у себя новые способности. Но, несмотря на все свои усилия, ничего, кроме уже найденного свойства моего зрения, я не обнаружил. А тем временем настал вечер, и за улицей снова снег бился в окно, словно стремился согреться. В коридоре послышались тихие шаги, я обернулся и увидел слабо светящуюся фигурку.

– Привет, – конечно, ничего глупей я сказать не мог.

Но Киана, словно не заметив меня, молча прошла мимо и села рядом на стул. Она сидела, низко склонив голову, и ее лицо скрывали волосы, поэтому я не видел, что с ней, но что-то подсказывало мне, что она словно набирается сил.

– Вадим, я должна сказать тебе одну вещь. Только обещай, что не будешь пытаться вмешаться, – резко повернув ко мне голову, сказала она.

– Ну, я даже не знаю, ты же еще не сказала. Это что, проблема жизни и смерти?

– Обещай! – все так же в упор смотря на меня, повторила она.

– Ну ладно, обещаю, – ответил ей я.

– Видишь ли, охотятся за мной, а не за тобой. Поэтому, если ты улетишь без меня, то тебя никто не будет преследовать. Если ты так сделаешь, то я пойму, – не отрывая глаз, произнесла она.

– Послушай, мы вместе вляпались – вместе и будем выпутываться, так что я буду с тобой до конца, – это сказало мое сердце, а не я. Может позже мне пришлось бы сожалеть об этом решении, но сейчас я чувствовал, что без нее мне и жить будет незачем.

– Вадим, прекрати нести чушь, ты рискуешь жизнью ради какой-то малознакомой девушки! Очнись! В своем ли ты уме? Убьют тебя и даже не заметят. Люди для них – расходный материал. В этот момент мне так хотелось сказать, что я к ней чувствую, но она могла просто рассмеяться мне в лицо после таких слов. Поэтому я, сделав мужественное лицо, что-то начал говорить о долге, о том, что никогда мужчина не бросит женщину, но все это время думая о том, что если она исчезнет, то и я растворюсь, словно капля воды на песке. Может я тогда и нес всякий бред, но она, похоже, так и не поняла истинной причины моего желания остаться с ней.

– Ну ладно, если для тебя твоя жизнь игрушка, то можешь остаться со мной, – в итоге сказала она. После чего встала и, пошатываясь, направилась в свою комнату. А я, предавшись своим мыслям, сидел и смотрел на улицу, где снег вязал в воздухе одному ему понятные узоры.

Утром я поднялся рано и сразу почувствовал запах жарящейся яичницы. – Во дела! Кто это решил похозяйничать на кухне?

Быстро умывшись, я поспешил на кухню, где…. О, Боже! Всегда смотрящая на вас сверху вниз Киана опустилась до готовки завтрака для меня, простого смертного.

– Ты проснулся? А я вот тут решила сделать тебе приятное, – сказала мне Киана, обернувшись.

Или пока я спал кто-то подменил ее на клона, или она просто очень резко изменилась.

– Ну, это… Спасибо, я даже и не знаю, что сказать. Пахнет вкусно, – сказал я и, чтобы скрыть смущение, склонился над поставленной тарелкой. Странная перемена в поведении Кианы меня поразила, но, наверное, в хорошую сторону. Оказалось, что она не такая уж «снежная королева», как мне показалось на первый взгляд. Тем временем я чувствовал на себе ее задумчивый взгляд, словно она тоже увидела меня по-другому. Закончив есть, я вызвался помыть посуду, но был выпровожен с указанием готовиться к испытаниям, каким – так и осталось для меня тайной. Сидя в комнате и раздумывая над превратностями жизни, я не заметил, как кто-то подкрался ко мне сзади и, закрыв глаза, мягким голоском прошептал: «Угадай, кто!» Вот точно в лесу волки сдохли, это же Киана, ее мягкие ладошки я ни с чем не спутаю. Решив подыграть, я аккуратно потянул ее на себя и тут почувствовал, что ее губы находятся рядом с моими. От нее пахло фиалками, и я чуть было не впился в них без особых рассуждений, но разум возобладал и, легонько укусив ее за ушко, отпустил ее руки. После такой захватывающей игры мне пришлось минут пять успокаивать разбушевавшиеся гормоны. Тем временем Киана достала какой-то большой моток разноцветных проводов, принялась их разматывать, по ходу подключая их к стоявшему на столе ноутбуку.

– Что ты такое делаешь? – не выдержал я и спросил.

– Еще одно маленькое обследование, – нежным голоском ответила она мне. И хотя такое объяснение меня мало удовлетворило, я решил промолчать и расспросить ее после окончания процедуры. Закончив свои манипуляции, в результате которых ко мне было прикреплено более сотни различных липучек, присосок и тому подобных вещей, соединенных проводами с компьютером на столе Кианы. После того, как она убедилась, что вся эта мишура сидит на мне плотно и нигде не отходит, она пересела за клавиатуру и принялась что-то быстро набирать. Закончив с этим делом, Киана задумчиво поглядела на меня и снова уткнулась в монитор. Мне это таинство начинало порядком надоедать. Наконец, она подняла голову и сказала, что я могу отлеплять от себя датчики. Я воспользовался этим предложением и тотчас сорвал с себя всю эту мешанину проводов. Когда мое тело вновь обрело свободу, Киана попросила меня пойти в другую комнату и подождать ее там. То я нужен, как никто другой, то выгоняют, как нашкодившего котенка, хотя ладно, все таки интересно узнать, что такое необычное во мне есть. Так, сгорая от любопытства, я просидел почти час, и когда я уже решил встать и самому все узнать, в комнату вошла Киана, держа в руках кипу бумаги. Поймав мой взгляд, она снова как-то странно посмотрела на меня, затем, подойдя, села, и, повернув ко мне голову, сказала:

– Вадим, тебе часто снятся вещие сны?

Вот это вопрос! Я даже как-то растерялся, но тем не менее ответил, что снятся, но я не знаю, вещие ли они, потому что забываю о них. Так что может и сбываются, только я не помню.

– Ты знаешь, у тебя самый высокий коэффициент темпоральности, который когда-либо был у человека с 1935 года.

– Извини, Киана, но мне это ни о чем не говорит, – посмотрел на нее я.