Нахимовский Дозор

Шаркан невозмутимо пропустил подначку своего извечного противника мимо ушей. Льву Петровичу было понятно, что два Высших играли в эти игры столь давно и безрезультатно, что на такие мелкие уколы внимания не обращали.

– Прикупил титул по случаю, не помешает. С разными людьми приходится общаться, надо соответствовать.

Все же Бутырцев был ошарашен. Кого он точно не ожидал увидеть в кабинете Шаркана, так это главу московского Ночного Дозора. Но раз Агний здесь, то задание, которое, очевидно, собирался поручить ему Высший Темный маг…

– Да, ты прав…

Шаркан читал его как открытую книгу, что Льву было несколько обидно, все же он, Бутырцев, маг первостепенный, в некоторых своих способностях полагающий и с Высшими потягаться.

– Ахрон, я хочу доверить тебе дело большой важности. – Начальник Дневного Дозора Москвы обратился к своему подчиненному, назвав его сумеречным именем, и это сразу придавило, заставило собраться, обострило все чувства. Агний сочувственно поглядел на Льва Петровича.

– Ты слышал о расследовании, которое провела Инквизиция по делу о Синопском бое?

– Не имел счастья ознакомиться. – Бутырцев понял, что он крепко отстал от жизни, пребывая в столичном Санкт-Петербурге. Не зря Шаркан и Агний предпочитают сидеть в московских углах своей паутины – старая столица всегда была в центре интриг и битв не только российских Дозоров и не только Инквизиции. Сюда к ним тянулись многочисленные нити из Средней Азии и Персии, из Леванта и Магриба, из Китая и Индии, даже из Японии. Может быть, и еще из более далеких и экзотических стран.

– После Синопского боя, когда русская черноморская эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова столь блистательно разгромила оттоманский флот, некий турецкий наблюдатель от Светлых подал жалобу в Инквизицию на неправомерные действия русского Темного мага, повлиявшие на исход сражения, и потребовал наказать виновного. Инквизиция приняла эту слезную петицию близко к сердцу, назначила целую комиссию, проверила всех Иных, кто был в том злосчастном бою, и нашла виновного. Русским магом, сыгравшим столь роковую для оттоманцев роль, оказался артиллерийский кондуктор с флагманского линейного корабля «Императрица Мария» Иоахим Пекус. Этот «чистокровный русак», слабенький Темный маг шестого уровня, испугался летевшего на него снаряда и с перепуга сумел поставить магический щит, которым бомбу отбил в пучину. Если бы он этого не сделал, то снаряд прибил бы его, размозжив ногу, потом взорвался бы на палубе перед мостиком, на котором стояли адмирал, командир корабля и еще несколько штаб-офицеров. Потеря флотоводца, флагмана и его ближайших помощников могла сказаться на исходе битвы в пользу турок. Но дурацкое вмешательство русского мага спасло их всех. Понимаешь, Лев Петрович, суть произошедшего?

– Как не понять. И чем же дело закончилось, что Инквизиция постановила? – Бутырцеву становилось все интереснее.

Агний, которого Лев Петрович старался не упускать из виду, казалось, совсем не слушал Шаркана. Он подошел к одному из шкафов с диковинами и пристально рассматривал какой-то камень. Показалось, что маг ведет насыщенный диалог с булыжником. Или не показалось?

– О, это отдельная песнь в хоре торжества справедливости. Инквизиция вынесла вердикт: да, повлиял, виновен, должен быть наказан. Конечно, многие, особенно англичане, хотели бы наказать самого Нахимова за «синопскую резню»…

Бутырцев непонимающе посмотрел на Шаркана: о чем он?

– Что же ты, братец, и газет совсем не читаешь в своей столице? Наверное, только верноподданническую пьесу Кукольника «Синоп» и смотрел? – Агний оторвался от общения с каменюкой и вклинился в разговор. – Английские газеты с упоением и возмущением писали о том, как русские жгли бедный несчастный мирный Синоп, как расстреливали и давили кораблями турецких моряков, спасавшихся в воде среди горящих обломков кораблей, как вломились в город и зверствовали там.

– Так не было же ничего подобного, помилуйте! – Даже выдержанный Бутырцев был потрясен подобными инсинуациями. – Сам канцлер Нессельроде приказом запретил Нахимову наносить ущерб прибрежным турецким селениям. Город загорелся от обстрела береговых батарей нашим флотом, тут ничего нельзя было поделать, шел бой. Турецкие корабли выбрасывались на берег, взрывались, горящие обломки подожгли город. В терпящих бедствие моряков наши матросы отродясь не стреляют, всегда подбирают, пусть даже и врагов самых непримиримых. Кораблями и подавно давить не могли, вся эскадра Павла Степановича на якорях стояла. В город десант не высаживали. Я слышал много рассказов наших флотских офицеров, никто ничего подобного не упоминал. Врут англичане!

– Горячий какой, – ухмыльнулся Агний. – А ты говорил, что Бутырцев – ледяного спокойствия и невозмутимости маг.

– А потому что патриот, – ответил Шаркан, переиначивая фразу из популярной, но сомнительной с точки зрения властей комедии. – Я уверен, что ты, Ахрон, будешь вести себя гораздо сдержаннее на своей новой должности.

– Какой же, извольте спросить? – Бутырцев недоумевал все больше и больше.

– Погоди, сейчас я о Синопском деле рассказ завершу. – Шаркан барственно развалился за своим монументальным столом и продолжил: – Мага того, Пекуса, допросили, вину он признал. Как ни старались некоторые раздуть дело, но просмотр всех исходов возможного попадания той бомбы показал, что бомба моряка не убила бы. Потом бы взорвалась, но, даже задев нескольких офицеров осколками, никак не повредила бы Нахимову, тем самым и результат боя не изменился бы. Но Пекуса решили наказать сурово – его лишили магии на пятьдесят лет. Он столько и не проживет, я посмотрел. Значит, наказали его бессрочно. Почему? Чтобы впредь другой мелочи неповадно было вмешиваться в дела большой важности.

– Дела людей?

– Дела людей. Ибо людей мы должны беречь…

– …и защищать. Скажи мне, Шаркан, в чем здесь Инквизиция не права? – перебил своего вечного оппонента Светлый.

– …и защищать, – продолжил Темный Высший как ни в чем не бывало. – Только с тех пор Инквизиция так рьяно взялась за защиту людей, что закрадываются некоторые сомнения в чистоте ее интересов.

Теперь, когда союзные войска трех империй – Великобритании, Франции и Блистательной Порты – решились на интервенцию в Крыму и осадили Севастополь, Инквизиция по настоянию все тех же союзников обязала воюющие стороны создать в Севастополе Дозоры, дабы присматривать за Иными. За теми из них, кто участвует в боевых действиях. Четыре Дозора, объединенных не службой Свету или Тьме, а по национальному признаку, обязаны совместно надзирать за соблюдением Договора всеми Иными, не допускать использования Силы для достижения военного превосходства ни одной из сторон, не допускать магических вмешательств в интересах людей. Казус Пекуса не должен повториться. Только на себя могут расходовать Силу воюющие Иные, раз им так уж неймется участвовать в вечных человеческих играх. По десять Иных разрешается иметь таким Дозорам. Направлять, да-да, направлять их будут пять Инквизиторов, посланных в Крым, точнее, под Севастополь.

Бутырцев пожал плечами, он слышал о нескольких случаях, когда угроза самому существованию Иных заставляла Светлых и Темных, Ночные и Дневные Дозоры объединять усилия, действовать по-товарищески, сообща. Знал и о том, что тщеславная Инквизиция зачастую пыталась присвоить главенство в таких делах. Но чтобы столь рьяно и дотошно, столь регламентированно действовали совместные Дозоры? Не было такого на его памяти. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: московские Высшие маги решили разгадать этот ребус, понять, в чьих интересах сложился необычный комплот. И ему, Бутырцеву, сейчас назначат неприятную роль в этой мутной истории. Интересно, какую?

– Лев Петрович, вы сами отлично понимаете, в качестве кого мог прожектировать вас ваш повелитель, – отозвался на мысли мага Агний.

– Полагаю, на роль следователя?

– Ну, что ты, Ахрон! Как можно такую тяжелую фигуру, как ты, использовать в роли офицера в столь любопытной партии… – голос Шаркана был полон насмешливой печали. – Бери выше.

– Кем же я могу быть? Я всегда работаю самостоятельно, я не сотрудник Дневного Дозора, выполняю только твои специальные поручения, уже много лет занимаюсь одними расследованиями…

– Ах, любезнейший Лев Петрович, как бы я хотел заниматься только такими делами. – Казалось, Агний готов составить Шаркану партию в разыгрывании сочувствия.

– Но придется тебе побывать в нашей шкуре. Я ставлю тебя начальником объединенного русского Дозора в Севастополе. Агний?

– Согласен. Достойная должности кандидатура.

– Должен довести до вашего сведения, многоуважаемый господин мануфактур-советник, что означенная кандидатура склонна к своеволию, вольнодумию и чинонепочитанию, – ухмыльнулся Высший Темный.

– Наслышан. Но мнится мне, что это заложено в вашей Темной природе, я не ошибаюсь? – сделал свой ход Высший Светлый.

– Отнюдь…

III

Лев Петрович слушал эту словесную партию с легким недоумением. Да что же это такое? Высшие спелись в такой дуэт, что ведут свои партии механически, уже думая о чем-то другом, о том другом, где их дуэт звучит не менее сыгранно. И совсем не похоже, что, как ему всегда казалось, извечные враги на каком-то уровне сыграют вразнобой. В любом случае уровень этот будет недоступен Бутырцеву.

– В Севастополе сейчас уже действует наш Дозор из семи Иных: четверо Светлых и трое Темных. Все низких уровней, рядовые исполнители. Тебе надлежит наладить дежурства и наблюдение за магическим фоном, связь с Дозорами союзников и Инквизицией, благо у тебя там много знакомых найдется, ты же у нас в свое время европы познал. Больше никого я дать не могу. Попробуй привлечь кого-нибудь из местных крымских Иных, но они там все несколько… своеобразные. Много старых оборотней и ведьм, есть жрецы древних вымерших культов. С ними сложно работать, они много видели, много пережили…

– Ваша светлость, граф Шарканский, – Агний на московский манер раскатал в звук «а» последнюю гласную в фамилии оппонента, – скажи господину Бутырцеву правду: старичье выжило из ума и никак не хочет понять, что мир изменился. Они сами себя не понимают, куда уж современным волшебникам их понять.

– Есть такое, – согласился Шаркан. – Кстати, господин мануфактур-советник, не могли бы вы выделить в помощь нашему дозорному кого-нибудь из своих современных и понимающих волшебников?

– Шаркан, ты же знаешь, у меня сейчас немалая часть Дозора в экспедиции…

– В Малой Азии, негласно следы Его ищут. Знаю, да. Но ты уж сделай милость, поделись каким-нибудь проворным вьюношем, пусть походит у Ахрона секретарем или подручным. Заодно и глазами твоими побудет.

– В чем ты меня подозреваешь?

– Ни в чем не подозреваю. Просто уверен, что тебе нужен свой человек в этом деле. Хотя бы свидетелем. Ты же хотел, ждал, чтобы я тебе это предложил? – Шаркан смотрел открыто и искренне. Если так вообще можно сказать об Ином, прожившем века. Сколько именно веков, Лев Петрович не знал. Да и знать не хотел. Чтобы лишний раз не ужасаться.

– Ждал, да, – не стал отрицать Агний. – Есть у меня на примете человечек. Вам, Лев Петрович, хорошо знакомый по последнему петербургскому делу. Господин Нырков, да-с.

– Нырков? Этот мальчик? Восторженный юноша, идеальный Светлый? Вы хотите, чтобы он замарался в том явно неблагородном деле, на которое вы меня обрекаете? Меня, старого, опытного, пожившего, – это понятно. Его-то за что? Чем он вам успел насолить?

– Господин Нырков? Ничем. К вашему сведению, Филипп Алексеевич этим летом выпущен мичманом из Морского корпуса на Балтику, но тут же взял отпуск по болезни и записался в столичный Светлый Дозор. Заявил, что не видит смысла в «практических плаваниях» по Маркизовой луже, что хочет приносить пользу, служа в Ночном Дозоре.

– Каков молодец! – восхитился Шаркан.

– Это в его характере, – согласился Бутырцев. – Так вы даете мне его в помощники?

– Именно! Раз уж вы с ним сумели поладить в деле о дурацких дуэлях… Я уже вызвал его из столицы и имел смелость пригласить к тебе, Шаркан. – Агний посмотрел на хозяина дома.