Районные хроники. Сборник рассказов

Все нормальные поля засеяны пшеницей или кукурузой, а на рядовую траву выделялись самые труднодоступные участки, куда не всякий трактор доберётся. Для таких целей формировались сборные разнополые бригады, которые и окучивали их за половину укоса. Участки эти находились далеко от деревни, где-нибудь в оврагах, на лесных опушках, на выселках… Для ребёнка такие вылазки могли представлять интерес. Особенно, для городского… Да ещё и в незнакомых местах, вдалеке, где никогда не был и, вряд ли, побываешь…

То далёкое лето выдалось во всех отношениях нетипичным. Если не считать, что оно было последним в жизни дорогого Леонида Ильича, то, сверх того, в наших краях от жары плавился даже тот редкий асфальт, который немного, но присутствовал на местных дорогах. Птицы дохли на лету, а коровы так просто не хотели выползать из здания фермы, а, если их всё-таки выволакивали, то из речки выуживали только с наступлением вечерней прохлады. Люди тоже плавились и никуда не хотели выползать, но колхозная «труба» поднимет и мёртвого…

Самое страшное, что природа, как правило, не ограничивается одним видом катаклизма и у неё в запасе множество «придумок». Например, град, пробивающий шифер крыш… Вместе с грозой, способной испугать не только суеверных бабушек. И так несколько раз подряд с интервалом в неделю. Народ уже начинал привыкать к такой «весёлой» жизни, что, согласитесь, не очень просто. А в открытом поле ещё и смертельно опасно.

За пасторальной картиной мирного сельского труда я наблюдал с крутого оврага. Сидел на берегу, а перед тобой раскинулось море травы, пересечённое змеями оврагов. Точки мужиков косили траву, точки баб ворошили и собирали ранее скошенную траву, точки подростков метали стога… Всё, как всегда и ничто не способно эту идиллию изменить, перевернуть, свести на нет и воспоминаний не оставить. Первое сомнение возникло, когда небо по всему видимому горизонту начало темнеть… И не просто темнеть, а самым натуральным образом чернеть. Ветерок, опять же, заметно посвежел… Косцы тоже заметили перемены в погоде, было видно, что среди них началось движение и перестроение. Работа прервалась, и началось броуновское движение, которое было во всех деталях обсуждено всеми присутствующими на «моей» высоте. Появились крупные точки лошадей, пасшихся в низинах оврагов… А потом, я и другие посмотрели без помощи телевизора «художественный фильм» о «гражданской войне»…

Лучше, чем старики, оказавшиеся рядом со мной на обрыве и тоже наблюдавшие за событиями на поле, и не скажешь, о том, что все мы увидели. «Сначала пошла пехота, а за ней – кавалерия». Бабы снялись со своих мест раньше и широкой цепью с вилами в руках побежали в сторону деревни, то есть прямо на нас. Минут через двадцать за ними на конях, лавой, припустили мужики, блестя своими косами в солнечных лучах. Очень правдоподобно выглядело… Словно, они шашками размахивали в лихой казачьей атаке. А за ними во всю небесную ширь выползала небывалая иссиня – чёрная туча с завитушками зигзагов белых молний, которые прочерчивали её необозримое тело в произвольных направлениях. Пока она была далеко… Дальние раскаты грома давали надежду беглецам, что они достигнут своих убежищ до прихода ливня. То, что ливень будет – сомневаться не приходилось.

Очень выразительно всё это выглядело! И я на своём берегу почувствовал себя белогвардейцем каким-то в окопе. Однако каким бы завораживающим не был «фильм», но и «зрителям» самим нужно было позаботиться о собственной безопасности. Шутки закончились… На горизонте явно прорисовывалась самая настоящая проблема. Такая туча может долго идти, но придёт всегда неожиданно. Оглянуться не успеешь, как окажешься в самом настоящем водном потоке! До дома путь неблизкий и не по всем тропинкам после дождя можно будет спокойно проехать… А намечается не совсем обычный дождик… Молнии тоже нельзя игнорировать…

И ливень пришёл… Пришёл на три долгих дня и уходил с явной неохотой. Град был знатный, много бед принёс… Не все крыши остались целыми, урожай будущий пропал почти весь. Чудо, что обошлось без жертв… Прохлада, правда, вернулась на землю…

За хлебом

В деревне отношение к хлебу всегда было особое. И к вполне понятному рационализму в этом гастрономическом вопросе всегда густо примешивался скрытый сверхъестественный подтекст. Ещё с языческих времён… Хлеб всегда у нас наделяли свойствами, нехарактерными для простого пищевого продукта. Всегда выводили его за эти рамки. И каждый новый век только подбрасывал причины считать хлеб мерилом всего, что только мог измерить человек в своей жизни. Наличие хлеба всегда повышало статус, общественную значимость, его обладателя.

В России хлеб – величина постоянная и его значение непреходяще. Почти, как водка, но только хлеб более одухотворён и универсален. Постоянные перебои со снабжением при коммунистах или неурожаем при царях наложили свой отпечаток. Хлеб в русской деревне всегда был показателем достатка и благополучия. И недаром, он всегда был синонимом и олицетворением не только еды вообще, но и самой жизни. Со стародавних времён по нему судили, каков хозяин, что он за человек. Но это было так давно, что и вспоминать уже нечего… Отдельные проблески мерцают и постепенно затухают. Современная молодёжь и не понимает уже, что такое понятие «хлеб». Для них он всего лишь товар из магазина…

Свой домашний хлеб у нас в деревне перестали печь ещё до Брежнева, поэтому в моё время большинство хозяек забыло, как это делается и сосредоточились на покупном. Зерна своего нет, настоящего хозяйства тоже нет по причине классовой зачистки крестьянства. Ничего нет, кроме старых привычек при отсутствии прямой нужды… А самодельный хлеб вкусный, душистый, совсем другой. Мне понравился… Всегда старался присутствовать, когда бабушка его пекла в печи… Толкла в ступе зерно деревянным пестом с меня ростом и примерно моего веса, просеивала его столетним решетом, которое я тогда обхватить не мог и далее по рецепту. Одна беда – начнёшь уписывать за обе щёки, а остановиться не можешь! Так и набиваешь себя, словно в мешок картошку сыпешь. Пока по рукам половником не дадут – не остановишься.

Вспоминаю я эту ступу… Удивительное приспособление, которое сохранилось в нашем доме ещё с революции. Пережила несколько переездов и выжила! Её берегли, как зеницу ока! Столько раз, по рассказам, выручала она в трудную годину. И гражданскую войну прошла, и НЭП, и коллективизацию… А, как она пригодилась во время войны! Брежнева пережила и куда-то пропала… Как не стало той, кто мог с этой ступой управиться, так и пропала… Вроде, стояла себе в углу, как и все последние годы, а хватились – и нет её! Поискали для порядка – бесполезно… Знатная была колдобина. Монумент! Подойдёшь к ней, бывало, положишь ручонку на массивный почерневший корпус и сразу представляешь себе, что это штука когда-то была настоящей кормилицей крестьянской семьи. Не просто фольклорным элементом из преданий…

Хотя и используется она по назначению сегодня (во времена моего детства) по праздникам в порядке ностальгии, но вещь вполне функциональная, почти, как машина времени. Могучий дубовый пень с выдолбленной сердцевиной, отполированный до блеска от постоянного использования. Понимаю Бабу Ягу – на таком приспособлении, если взлетишь, то никакая зенитная ракета не собьёт! Несколько раз, пока бабушка не видит, пытался я в неё забраться, чуть-чуть не хватало, чтобы уместиться. Пыжился, корячился, но не влез… И совсем не ради баловства! Реально хотел проверить справедливость сказок… Может, Яга была поменьше меня ростом? Или я разжирел на этой деревенской сдобе со сметаной?

Что и говорить, к хлебу в деревне относились совсем по-другому, чем в городе… Знали настоящую цену этому неприметному серому брикетику… Столько всего надо предпринять, чтобы откусить ароматную горбушку! Пиетет перед этим продуктом немного поубавился, но совсем не пропал. Если раньше, перед тем, как каравай появлялся на столе, он проходил через хозяйские руки от брошенного в землю зёрнышка и до отрезанной краюхи, то теперь нужно было только сгонять в сельпо и купить. Цикл видоизменился до неузнаваемости, но генетическая память к хлебу, как святыне сохранилась… С небольшими уточнениями и поправками на время.

Обратил внимание на интересную особенность советского крестьянина, которая непонятно, каким образом смогла не просто ужиться в отдельном человеке, а очень даже неплохо себя чувствовала и цвела пышным цветом. Казалось бы, человек всю жизнь живёт на земле, с рождения крутится в этом мире, но органично умеет совмещать генетическое преклонение перед хлебом на своём столе и наплевательское отношение к нему на колхозном поле или элеваторе. Удивительное равнодушие к судьбе колхозного урожая на всём его длинном пути!

Очевидно, что уважение к хлебу распространяется только к его «индивидуальной разновидности», когда один и тот же человек нянчится с ним на всём пути. Попробую выразить свои наблюдения простыми словами. Пока зерно общественное, перед ним можно не преклоняться… Но, как только человек занимается им «от и до», отношение меняется кардинально, мы наблюдаем появление этого языческого культа. Человек идёт рука об руку с хлебом весь календарный год и думает только о нём. Процесс муторный, но от него зависит твоя жизнь. Хлеб – всему голова!

Не получилось у колхоза заменить собой русскую общину. Нарушили большевики какие-то внутренние связи, и оттолкнул производителя (потребителя) от самых интересных этапов. Хлебная линия в жизни крестьянина стала пунктиром и потеряла первоначальный смысл. Хлеб прочно потерял объединяющую функцию и столь же прочно приобрёл функцию обычного товара, причём, за реализацию которого на рынке, отвечают совсем другие люди, подключившиеся к хлебной цепочке на завершающем этапе. Подключились последними, причём, несколько искусственно и откровенно навязчиво, а весь барыш забрали себе. Ну, простой народ и расслабился… Хрен с ним с этим хлебом – в магазине купим! И неважно, сколько зерна доберётся с поля до мукомольного комбината, а с него до пекарни. Мы уже за это не отвечаем!

Будничная жизнь простого колхозника, так или иначе, вертелась вокруг хлеба. Вернее будет сказать, вокруг наличия хлеба в доме. Не только мыслящие обитатели деревенского хозяйства были заинтересованы в этом изделии, но и вся бессловесная скотина. И корова, и свинья, и птица разнообразная. Ежедневное меню у всей живности содержало внушительную добавку этого ингредиента. Это только так, кажется, что его можно чем-то заменить! В советской деревне средней полосы в эпоху тотального дефицита хлеб в рационе не мог потеснить даже универсальный заменитель всех времён и народов – картошка. Его поэтому и называли «второй хлеб», потому что на лавры «первого» он, при всей своей замечательности, претендовать не мог. Как не крути, а картошка, в первую очередь, гарнир. И только водка претендовала на некое особое, привилегированное к себе отношение, но, по известным причинам, стояла в сторонке. Даже не смотря на то, что всегда красовалась в самом центре стола. И почему так получается интересно в русской традиции – начинаешь говорить о хлебе, но обязательно, рано или поздно, зацепишь водку? Какая тут нерушимая причинно – следственная связь?

Летом, кроме всех прочих хозяйственных задач, в мои обязанности входила и такая ответственная статья, как снабжение хлебом. Что такое добыча хлеба в советской деревне времён перестройки и последующего за ней ускорения с галопирующей гласностью? Многотрудное и многоуровневое испытание! Самое настоящее боевое задание с реальной возможностью не только потерпеть неудачу в поисках, но и в прямом смысле физически и материально пострадать. Поскольку моим боевым «другом» во всех «хлебных» набегах был велосипед, а хлеба нужно было всегда брать не менее десяти буханок, то, как вы понимаете, вариантов моего фиаско было множество. Хлеба в деревенский магазин привозили мало, и он на полках лежал, от силы, минут сорок, нужно было шевелиться, искать ходы, просчитывать логистику… А конкуренция была нешуточная – трудовое крестьянство… Жили мы от магазина далеко и, с какой бы сверхсветовой скоростью слухи не разлетались, до нас они приходили, когда у магазина собирался приличный «хвост» из бабушек с тележками и мешками. Причём, половину привезённого товара расхватывали прямо с лотков ещё в кузове! Продавщица едва успевала собирать медяки по пыльному асфальту перед магазином. Шум, гам, матерный кавардак! Слабые духом здесь не выживают… Таких втаптывают в грязь и по их трещащим костям прокладывают себе дорогу к заветной буханочке. Надо отдать должное местному хлебу – сегодня такой вкуснотищи не делают.

Наглостью и проворством такую «твердыню» взять на приступ не представлялось возможным. Разобьют рожу и выбросят с позорящими криками в придорожную крапиву. Даже трактористов, лезущих к прилавку за «Зубровкой», изгоняли с позором под палочными ударами. Где уж мне, робкому московскому школьнику… Одним словом, сплошная лотерея…

Однажды в результате одного такого похода за хлебом мне удалось совершить небольшое «кругосветное» путешествие. Ничего не предвещало такого развития события. Единственное, что в этот раз хлеб был нужен просто позарез. Так получилось, что весь имевшийся запас был напрочь сожран неизвестными серыми злоумышленниками, а полезная скотина осталась сосать лапу, грозя всех нас оставить без молока. Например, корова – очень капризное и непонятливое животное и любое нарушение в режиме питания способно спровоцировать нежелательные процессы в её здоровье. Вроде скотина скотиной, а нежное, как крем-брюле!

Поскольку хлеб привозился два раза в неделю, то обратить в шутку эту потраву, чтобы корова и её соседи по хлеву радостно рассмеялись, было нельзя. Надо было идти и выбивать хлеб… Магазин только что открылся, и хлебовозка вот-вот должна была подъехать. Взял мешок, вывел велосипед, три раза перекрестился… Напутствовали меня духоподъёмными словами, чтобы без хлеба и не вздумал возвращаться. Знали, что не всякий поход в магазин бывает удачным. Пугали, но веры в меня не теряли, надеялись и ждали скорейшего возвращения с добычей… Довели меня до такого состояния, что я уже и сам не мог представить своего возвращения без хлеба! Озадачили до степени нервной дрожи, ну, я и закусил удила…

Со скоростью ураганного ветра я домчался до магазина, у которого, как и предполагалось, уже толпился гудящий недобрым гулом народ. К своему негодованию, как, впрочем, и для большинства собравшихся, среди толпы затесались и несколько особо предприимчивых представителей соседних деревень. Своих-то сельчан мы все знали, а эти деятели прибыли сюда с одной-единственной целью, которая не могла не возмутить столь благородное собрание. Они хотели нас фактически обворовать! Нагло купить и потом не менее нагло сожрать наш хлеб! Этого безобразия нельзя было допустить, ни при каких условиях! Поэтому над площадью в ожидании машины с хлебом и стоял гул. И, чем ближе невидимая машина приближалась (пятой точкой люди чётко отслеживали передвижение хлеба по карте нашего района!), тем сильнее неявственный гул перерастал в откровенный призыв к расправе самым жутчайшим образом над присосавшимися к нашему общему телу мерзкими пиявками. «Пиявки» в образе двух старушек, одного паренька моего возраста и некоего мужика пенсионного возраста и алкогольной наружности, который «прислонился» к нашей толпе явно не за хлебом, были готовы к такому развитию событий. Не первый год живут!

Они консолидировались в построение типа «свинья» и стойко отражали нападки бушующих граждан, требующих их немедленного изъятия из числа соискателей вожделенных батонов и буханок. Без откровенного экстремизма, конечно… Если распалить наших колхозниц, то никакая «свинья» не поможет – разнесут по окружающим огородам на удобрение и глазом не поведут! Поэтому они оборонялись, повторяю, стойко, но с оглядкой на возможные последствия. Непонятно, сколько предстояло держать активную оборону, противостояние могло затянуться… Ещё неизвестно, доберётся ли до нашей «горячей точки» фургон с хлебом, но «медвежья шкура» предполагаемого товара уже была полностью разделена… Пришлые нахлебники совсем не вписывались в общую схему! Мало того, и без них нужно было энергично поработать локтями и кулаками, чтобы урвать пару – тройку чего-нибудь… Общими усилиями группа пришельцев была выдавлена на периферию площади и оказалась прямо передо мной! Теперь мне предстояло напрямую и в одиночку конкурировать с этим сплочённым коллективом за своё персональное место под Солнцем! Хорошее дело, блин! Я даже и не представляю, как это делается…

Тем временем, площадь, избавившись от инородного тела, приступила к реорганизации собственных рядов. Началось формирование очереди. Все забыли о «свинье» и обо мне, в придачу… Мы, как неудачники, которым явно ничего не достанется, тоже немного успокоились и расслабились. Мы могли рассчитывать только на крохи с барского стола и призрачную удачу, что приедут два фургона. И тут пришла машина с хлебом… Самым лучшим описанием того, что произошло в следующие минуты, будет фраза из «Интернационала». «Кто был ничем, тот станет всем…» Плохо, что в те минуты соответствующая мелодия не звучала над площадью… У-у-у-у-у… Как всё закрутилось и завертелось!

Судьба повернулась таким образом, что и я, и «свинья» оказались ближе всех к фургону, который остановился в ожидании разгрузки! Это была такая немыслимая удача, что мы даже растерялись. А беспечная площадь продолжала расслабленно колыхаться и даже не подозревала, на какую отчаянную наглость уже нацелились «неудачники», выдавленные на периферию… Для нас это был тот самый шанс, который выпадает единожды, и его упускать было нельзя – родные проклянут! Мы и не упустили… Как только продавщица вышла для приёмки товара и первый лоток оказался в зоне доступа, мы, не сговариваясь, сорвались со своих мест с зажатыми в потных ладонях рублями. Швырнули в морду испуганной продавщицы свои деньги и быстренько расхватали весь лоток по своим мешкам! Всё!!! Акция успешно проведена и нужно было, как можно быстрее уносить ноги, чтобы одураченная и разъярённая толпа не разорвала тебя на куски. У меня был велосипед и урвал я только пять буханок… Брошенный мною рубль сдачи не требовал (прикиньте, я в этот момент думал о сдаче!) и я стремглав умчался по дороге в направлении следующего магазина. Да-а-а… Повезло…

Однако миссию нельзя было считать выполненной. Добыто только половина от требуемого количества. Значит, впереди меня ждёт следующий магазин. Он уже будет «чужим» и там я буду чужаком, противостоящим законными претендентам, но образовать «свинью» мне будет, скорее всего, не с кем. Ладно, буду действовать по ситуации… Пока что нужно до него добраться. Соседний магазин окучивал соседнюю деревню, и ехать до него было километра три со всеми прилагающимися собаками. Мешок с добычей тоже заметно снижал мою мобильность… Увидев меня с такой поклажей, посетители магазина не только не поймут меня, но без разговоров убьют, а содержимое мешка разделят между собой. Задачка не для слабонервных… Но адреналин удачно проведённой акции меня некоторое время согревал, и настроение было приподнятым. Над головой голубое небо, ровная дорога под колёсами, птички чудесные поют, Солнышко тёплое светит… Замечательно!

Пока я добирался до своей цели, строил планы своих действий, прикидывал вместимость моего мешка, прошло время… Отшумела местная «вечевая площадь», поднятая пыль давно вернулась на своё прежнее место на асфальте… Как и следовало ожидать, хлеб разобрали примерно с той же скоростью, что и у нас. Ни минуты нельзя терять, а я приехал через час после начала «торгов»! На всякий случай зашёл с мешком в магазин – шаром покати! Даже залежалые калорийные булочки за три копейки расхватали. Как в насмешку, оставили мне три штуки… Довольствуясь малым, вернулся к велосипеду и стал размышлять. Ближайшая торговая точка располагалась километрах в пяти в стороне от дороги. Двигаться нужно было по грунтовке, но там шансов заполучить пару батонов было больше – народу меньше. Попробую скататься туда…

С грехом пополам добрался, но и тут облом… Половинка чёрного хлеба – невелика пожива… Сунул её в мешок и снова призадумался у выхода. Дело приближалось к вечеру, и я понимал, что отовариться хлебом уже не получится. Нужно закольцовывать маршрут… Оставался ларёк в почти лесной деревушке. Хлеба в нём точно нет, зато к дому ближе. Ещё прополз километров пять с мешком за плечом… Как и было обещано, хлеба нет вообще никакого… Надо возвращаться. Задачу я выполнил только наполовину… Перекантуемся, как-нибудь до следующего завоза…

Зимовка

Зима в деревне и лето в деревне – это не просто два разных сезона, два времени года, проведённых в отдельно взятом населённом пункте… Трудно вообразить себе, насколько они не похожи друг на друга! Как можно сравнить «весну» на Уране и «осень» на Меркурии? Правильно, никак! Из общих точек соприкосновения – только общая Солнечная система.

Сложность в восприятии новой реальности, в моём случае, усугублялось и тем, что я смотрел на всё со стороны пришлого, «каникулярного» человека, который привык считать деревню местом отдыха и развлечений. И обязательные работы, какими бы изнуряющими они ни были, прекрасно ложились на эту приятную «подушку», были в радость. Зимой ситуация изменилась принципиально, резко и безнадёжно… Я никогда не считал деревню своим домом в прямом смысле этого слова. Она прекрасно подходила мне в качестве изумительной смены привычного образа жизни и не более. Лето вне города – самое оно! Зимой в деревне нужно выживать по-настоящему, без скидок и экивоков. Нужно зимовать в том смысле, который вкладывают в это слово охотники в тайге, забредшие в поисках соболя в самую глушь на весь сезон. Ну, почти… В деревне в центре России меньше экстрима, но настраивать себя нужно именно на него. Кстати, зимой ты и узнаешь, насколько правильно провёл лето и сумел ли всё подготовить, все ли припасы в должном объёме собрать в подполе… Не забыл ли ты про скотину, которой перезимовать ещё труднее, чем человеку, у которого всегда в запасе есть нож?

Для городского ребёнка такие житейские нюансы зимнего проживания были в новинку и накладывались неподъёмной горой каждый день. Летом ты о многом просто не думаешь. Одна вода, чего стоит! Зимой для неё, как известно, привычным является совсем другое агрегатное состояние, для человека в быту малопригодное. За этим тоже нужно постоянно следить и учитывать во всех хозяйских делах. Действия, простые и привычные летом, неприятно быстро и бесповоротно становятся просто неразрешимыми зимой без предварительных манипуляций, к которым нужно привыкать. И невнимательность к мелочам мгновенно и очень больно бьёт тебя по голове. Забывчивость и неаккуратность выходят боком сразу же… И рукой махнуть на эти обстоятельства не получится – нарушение логической цепочки непременно отразится на «самочувствии» всего домашнего и дворового хозяйства. Летом многие мелочи и недоработки «проглатываются» и забываются. Но только не зимой…

Трудно даже представить при дневном свете, а за давностью лет документальных свидетельств и объяснений не сохранилось, какая нелёгкая заставила моих родителей отправить меня в деревню зимой. Должно было произойти что-то грандиозное и необычайное, чтобы эта поездка (назовём это бросание в прорубь «поездкой») состоялась. Было это так давно, что многие детали забылись окончательно, размылись до состояния былины и народных сказаний, но основное впечатление торчит в памяти, как осиновый кол в груди вурдалака – только сильные духом люди без генетической предрасположенности способны принять такую реальность и спокойно в ней существовать. У меня такая предрасположенность была минимальной (но – была!), поэтому я и смог сохранить какие-то светлые моменты из этого тяжкого испытания.

Современные городские молодые люди однозначно не продержались бы в той русской «деревне зимнего периода». И не просто «зимнего», но ещё и советского периода! Не только месяц, что выпал мне, но и… хотел сказать неделю… Сразу понял всю нереальность (скажу точнее – сказочность) срока и ограничусь двумя днями. А были времена с лихолетьями и пострашнее, беспросветнее… Одни рассказы очевидцев и участников событий способны вызвать судороги с конвульсиями у современных изнеженных отроков. Не буду пугать бабушкиными преданиями об их собственном жизненном пути…

Тут одного рассказа не хватит и романы можно писать, не останавливаясь, один за другим всю оставшуюся жизнь. Попробую передать свои «зарисовки» собственной, повторяю, ограниченной зимовки. Без предвзятости, нагнетания страстей, но с солидной долей оптимизма, без которого было просто не выжить и не обозлиться на весь белый свет.

Человеческая память обладает удивительной способностью сохранять для своей персоны – носителя только то, что реально помогает воспринимать прошлое с практической позиции. Чем больше проходит времени, чем туманнее становится твоё прошлое, тем в твоей голове значительнее процент составляют «полезные» воспоминания, которые несут созидательное начало. В каждом неприятном эпизоде твоего прошлого вычленяется смысловое зерно и передаётся твоему сознанию из года в год. И эта кристаллизация с течением времени становится только явственней. Бог знает, что там пережил на самом деле в свои условные семь лет, но к сорока ты чётко знаешь (в тебе это заложено с детства «автоматом»), что зимой входную дверь лучше плотно закрывать и, желательно, на ключ. Может быть, в ту давнюю ночь замело всю избу, и ты получил от бабушки кочергой по голове, но сегодня ты знаешь, что так делать не хорошо. Наверное, такая особенность памяти имеет свои изъяны, но для формирования опыта, несомненно, полезна и удобна. С одной стороны, ты упускаешь некоторые звенья логической цепочки события, зато, с другого бока, у тебя имеется «железный» навык, который вполне самостоятелен без подробного объяснения своего происхождения.

Почему-то воспоминаний о ночном откапывании газового баллона и колупании намертво заиндевелого замка не осталось, а моментов коротания бесконечных вечеров у горячей печки с душистым мятным чаем – сколько угодно. Я не могу вспомнить пронизывающий ветер на крыше, когда сорвало лист кровли, и его надо было вернуть на место, но чудесная парилка бани сразу встаёт перед глазами со всеми приятными деталями. Но было-то всё! По какому принципу происходит «редактирование» уже вошедших данных? Почему и, главное, зачем неприятные моменты затираются или облагораживаются непонятным образом? Или такая избирательная процедура свойственна только детскому сознанию?

Фигня какая-то получается!? Ты многое не можешь вспомнить! Что наложило на твой характер такие глубокие отпечатки? Самому ясно, что было какое-то событие, но ты его не можешь воспроизвести… Оно важное, глубокое, на нём основаны твои конкретные поступки, сконструирована модель поведения всей последующей жизни, а ты его не можешь вспомнить! Почему оно вычеркнуто? Почему не доступно сегодняшнему анализу? Мозги явно «созрели» для доскональной обработки тех событий, а-а-а-а-а… разводишь руками в полнейшей тишине и недоумении… «Препарировать» нечего… Вырисовывается нестыковка причинно – следственной связи… Я себя отношу к той категории людей, которые понимают, что из ничего получается только ничего и нужно нечто вещественное (и -) или осмысленное, чтобы появилась единица сущего (в виде дела (и -) или в виде слова). Мучительно думать, что конкретная вещь или идея образовались из пустоты! Так точно не бывает, но твоя память не оставила даже намёка на конкретный побудительный мотив из твоего детства… Как заполнить эту пустоту!? Попытки домыслить или откровенно придумать «заполнитель» моментально бракуются и нещадно отбрасываются внутренним цензором. Его ещё называют совестью… Не очень-то уютно жить с выдуманным прошлым, «нарисованным» по лекалам настоящего.

В результате всех твоих мозговых штурмов и попыток вспомнить, выходит, что твоё детство – череда сплошных приятных событий… Но не могли они одни сделать из твоего характера, то, что он представляет собой сегодня! Значит, были и другие факторы… Иначе ты бы не знал, что в нашей жизни не всё достаётся легко и просто. Где-то нужно побороться, где-то сообразить нетривиально, а что-то и обойти сторонкой… Печально, что очевидцы тех давнишних моментов твоего становления, как индивидуума, уходят безвозвратно… Не с кем экстренно «проконсультироваться» и «освежить в памяти» на досуге… Как теперь ты кусаешь локотки, а уже поздно – у тебя было время подумать! Профукал…

С какой целью до сегодняшнего дня дожил «файл» под названием «Я принимаю участие в приготовлении самогона в качестве подмастерья и малолетнего дегустатора» известно только одному Богу. Честное слово, для этого я не прилагал никаких усилий! К какой категории отнести сей факт? Однозначно, ничего полезного, кроме первичных навыков конспирации, мне он не принёс… Хотя, не скрою, но этого момента я, без преувеличения, ждал с самого рождения целых семь лет. Пришла зима, меня привезли в деревню, скукотища страшная, излишек свободного времени, все дороги замело многометровыми сугробами – всё совпало, и моя мечта сбылась… Что конкретно я ожидал – большая загадка. Но этот неласковый день отложился в памяти капитально, через все годы я пронёс его с высоко поднятой головой. Почему-то… Настолько сильным было впечатление от увиденной процедуры, наверное. Буду считать, что когда-нибудь это знание скажется на мне самым благотворным образом в будущем. Не припомню, чтобы я пропустил… или… нет-нет, не помню! Я говорю о благотворном образе в привязке к самогону, если кто-то запутался в идентификации понятий «хорошо – плохо»…

Чем прекрасно самогоноварение? Не в плане социального явления, а в качестве семейного досуга? Если самогон сам по себе зло, и мы всячески это зло осуждаем и бескомпромиссно боремся с ним, то нельзя не заметить, что весь процесс от первоначального сбора исходных компонентов до непосредственного потребления готового продукта представляет собой замечательную интерактивную программу по сплачиванию родственников в дружную команду единомышленников. Самогоноварение зимой имеет свою специфику, поскольку приходится довольствоваться продуктами, запасёнными с осени, что несколько снижает высоту полёта фантазии «кулинара». Как известно, самогонка, как и стакан – продукт многогранный…

Летом можно разгуляться и шарашить пойло из самых неожиданных «комплектующих». Зима же вносит свои коррективы… Но и тут есть место для маленьких радостей для авторов будущего бестселлера. Это время года имеет одно немаловажное положительное свойство – конфиденциальность. Кропотливая работа самогонщика не терпит суеты и стрессового ожидания незваных визитёров. Зимой, хочешь – не хочешь, но ты задолго слышишь приближающихся гостей! Либо по хрусту снега под ногами, либо по мату идущих колхозников или милиционеров, в зависимости от проходимости тропинки. В любом случае, к избе невозможно подкрасться незамеченным и застать хозяев врасплох в самый неподходящий момент.

Перегонка браги в самогон отлично помогает скоротать время и к деревенской зиме подходит замечательно. Они созданы друг для друга! С учётом известных неудобств, разумеется. Тем более что мы гнали для собственного потребления, а не на продажу. Погоня была за качеством и некоторая скованность в исходных продуктах была не критической. Для меня же, вообще, интересно было само действо – как конкурент со стаканом я был нулевой. Как закладывается во флягу ингредиенты для брожения, как брага подходит, как собирается аппарат, как готовая жидкость капает в банку, как синим пламенем горит самогонка в ложке (контроль качества продукта на выходе осуществляется не только прямым воздействием на пищевод!) – всё интересно московскому школьнику.