Воздух прозрачный и синий,Выйду в цветочные чащи.Путник, в лазурь уходящий,Ты не дойдешь до пустыни.Воздух прозрачный и синий.Лугом пройдешь, как садом,Садом в цветенье диком,Ты не удержишься взглядом,Чтоб не припасть к гвоздикам.Лугом пройдешь, как садом.Шепот ли, шорох иль шелесть —Нежность, как песни Саади.Вмиг отразится во взглядеМесяца желтая прелесть,Нежность, как песни Саади.Голос раздастся пери,Тихий, как флейта Гассана.В крепких объятиях станаНет ни тревог, ни потери,Только лишь флейта Гассана.Вот он, удел желанныйВсех, кто в пути устали.Ветер благоуханныйПью я сухими устами,Ветер благоуханный.<1925>

«Золото холодное луны…»

Золото холодное луны,Запах олеандра и левкоя.Хорошо бродить среди покояГолубой и ласковой страны.Далеко-далече там Багдад,Где жила и пела Шахразада.Но теперь ей ничего не надо.Отзвенел давно звеневший сад.Призраки далекие землиПоросли кладбищенской травою.Ты же, путник, мертвым не внемли,Не склоняйся к плитам головою.Оглянись, как хорошо кругом:Губы к розам так и тянет, тянет.Помирись лишь в сердце со врагом —И тебя блаженством ошафранит.Жить – так жить, любить – так уж влюбляться.В лунном золоте целуйся и гуляй,Если ж хочешь мертвым поклоняться,То живых тем сном не отравляй.Это пела даже Шахразада, —Так вторично скажет листьев медь.Тех, которым ничего не надо,Только можно в мире пожалеть.<1925>

«В Хороссане есть такие двери…»

В Хороссане есть такие двери,Где обсыпан розами порог.Там живет задумчивая пери.В Хороссане есть такие двери,Но открыть те двери я не мог.У меня в руках довольно силы,В волосах есть золото и медь.Голос пери нежный и красивый.У меня в руках довольно силы,Но дверей не смог я отпереть.Ни к чему в любви моей отвага.И зачем? Кому мне песни петь? —Если стала неревнивой Шага,Коль дверей не смог я отпереть,Ни к чему в любви моей отвага.Мне пора обратно ехать в Русь.Персия! Тебя ли покидаю?Навсегда ль с тобою расстаюсьИз любви к родимому мне краю?Мне пора обратно ехать в Русь.До свиданья, пери, до свиданья,Пусть не смог я двери отпереть,Ты дала красивое страданье,Про тебя на родине мне петь.До свиданья, пери, до свиданья.Март 1925

«Голубая родина Фирдуси…»

Голубая родина Фирдуси,Ты не можешь, памятью простыв,Позабыть о ласковом урусеИ глазах задумчиво простых.Голубая родина Фирдуси.Хороша ты, Персия, я знаю,Розы, как светильники, горятИ опять мне о далеком краеСвежестью упругой говорят.Хороша ты, Персия, я знаю.Я сегодня пью в последний разАроматы, что хмельны, как брага.И твой голос, дорогая Шага,В этот трудный расставанья часСлушаю в последний раз.Но тебя я разве позабуду?И в моей скитальческой судьбеБлизкому и дальнему мне людуБуду говорить я о тебе,И тебя навеки не забуду.Я твоих несчастий не боюсь,Но на всякий случай твой угрюмыйОставляю песенку про Русь:Запевая, обо мне подумай,И тебе я в песне отзовусь…Март 1925

«Быть поэтом – это значит то же…»

Быть поэтом – это значит то же,Если правды жизни не нарушить,Рубцевать себя по нежной коже,Кровью чувств ласкать чужие души.Быть поэтом – значит петь раздольно,Чтобы было для тебя известней.Соловей поет – ему не больно,У него одна и та же песня.Канарейка с голоса чужого —Жалкая, смешная побрякушка.Миру нужно песенное словоПеть по-свойски, даже как лягушка.Магомет перехитрил в Коране,Запрещая крепкие напитки.Потому поэт не перестанетПить вино, когда идет на пытки.И когда поэт идет к любимой,А любимая с другим лежит на ложе,Влагою живительной хранимый,Он ей в сердце не запустит ножик.Но, горя ревнивою отвагой,Будет вслух насвистывать до дома:«Ну и что ж! помру себе бродягой.На земле и это нам знакомо».Август 1925

«Руки милой – пара лебедей…»

Руки милой – пара лебедей —В золоте волос моих ныряют.Все на этом свете из людейПеснь любви поют и повторяют.Пел и я когда-то далекоИ теперь пою про то же снова,Потому и дышит глубокоНежностью пропитанное слово.Если душу вылюбить до дна,Сердце станет глыбой золотою.Только тегеранская лунаНе согреет песни теплотою.Я не знаю, как мне жизнь прожить:Догореть ли в ласках милой ШагиИль под старость трепетно тужитьО прошедшей песенной отваге?У всего своя походка есть:Что приятно уху, что – для глаза.Если перс слагает плохо песнь,Значит, он вовек не из Шираза.Про меня же и за эти песниГоворите так среди людей:Он бы пел нежнее и чудесней,Да сгубила пара лебедей.Август 1925

««Отчего луна так светит тускло…»

«Отчего луна так светит тусклоНа сады и стены Хороссана?Словно я хожу равниной русскойПод шуршащим пологом тумана», —Так спросил я, дорогая Лала,У молчащих ночью кипарисов,Но их рать ни слова не сказала,К небу гордо головы завысив.«Отчего луна так светит грустно?» —У цветов спросил я в тихой чаще,И цветы сказали: «Ты почувствуйПо печали розы шелестящей».Лепестками роза расплескалась,Лепестками тайно мне сказала:«Шаганэ твоя с другим ласкалась,Шаганэ другого целовала.Говорила: «Русский не заметит…»Сердцу – песнь, а песне – жизнь и тело…Оттого луна так тускло светит,Оттого печально побледнела».Слишком много виделось измены,Слез и мук, кто ждал их, кто не хочет.……………………….Но и все ж вовек благословенныНа земле сиреневые ночи.1925

«Глупое сердце, не бейся…»

Глупое сердце, не бейся.Все мы обмануты счастьем,Нищий лишь просит участья…Глупое сердце, не бейся.Месяца желтые чарыЛьют по каштанам в пролесь.Лале склонясь на шальвары,Я под чадрою укроюсь.Глупое сердце, не бейся.Все мы порою, как дети,Часто смеемся и плачем.Выпали нам на светеРадости и неудачи.Глупое сердце, не бейся.Многие видел я страны,Счастья искал повсюду.Только удел желанныйБольше искать не буду.Глупое сердце, не бейся.Жизнь не совсем обманула.Новой нальемся силой.Сердце, ты хоть бы заснулоЗдесь, на коленях у милой.Жизнь не совсем обманула.Может, и нас отметитРок, что течет лавиной,И на любовь ответитПеснею соловьиной.Глупое сердце, не бейся.Август 1925

«Голубая да веселая страна…»

Голубая да веселая страна.Честь моя за песню продана.Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Слышишь, роза клонится и гнется —Эта песня в сердце отзовется.Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Ты ребенок, в этом спора нет,Да и я ведь разве не поэт?Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Дорогая Гелия, прости.Много роз бывает на пути,Много роз склоняется и гнется,Но одна лишь сердцем улыбнется.Улыбнемся вместе, ты и я,За такие милые края.Ветер с моря, тише дуй и вей —Слышишь, розу кличет соловей?Голубая да веселая страна.Пусть вся жизнь моя за песню продана,Но за Гелию в тенях ветвейОбнимает розу соловей.1925

«Эх вы, сани! А кони, кони…»

Эх вы, сани! А кони, кони!Видно, черт их на землю принес.В залихватском степном разгонеКолокольчик хохочет до слез.Ни луны, ни собачьего лаяВ далеке, в стороне, в пустыре.Поддержись, моя жизнь удалая,Я еще не навек постарел.Пой, ямщик, вперекор этой ночи,Хочешь, сам я тебе подпоюПро лукавые девичьи очи,Про веселую юность мою.Эх, бывало, заломишь шапку,Да заложишь в оглобли коня,Да приляжешь на сена охапку, —Вспоминай лишь, как звали меня.И откуда бралась осанка,А в полуночную тишинуРазговорчивая тальянкаУговаривала не одну.Все прошло. Поредел мой волос.Конь издох, опустел наш двор.Потеряла тальянка голос,Разучившись вести разговор.Но и все же душа не остыла,Так приятны мне снег и мороз,Потому что над всем, что было,Колокольчик хохочет до слез.19 сентября 1925

«Снежная замять дробится и колется…»

Снежная замять дробится и колется,Сверху озябшая светит луна.Снова я вижу родную околицу,Через метель огонек у окна.Все мы бездомники, много ли нужно нам.То, что далось мне, про то и пою.Вот я опять за родительским ужином,Снова я вижу старушку мою.Смотрит, а очи слезятся, слезятся,Тихо, безмолвно, как будто без мук.Хочет за чайную чашку взяться —Чайная чашка скользит из рук.Милая, добрая, старая, нежная,С думами грустными ты не дружись,Слушай, под эту гармонику снежнуюЯ расскажу про свою тебе жизнь.Много я видел и много я странствовал,Много любил я и много страдал,И оттого хулиганил и пьянствовал,Что лучше тебя никого не видал.Вот и опять у лежанки я греюсь,Сбросил ботинки, пиджак свой раздел.Снова я ожил и снова надеюсьТак же, как в детстве, на лучший удел.А за окном под метельные всхлипы,В диком и шумном метельном чаду,Кажется мне – осыпаются липы,Белые липы в нашем саду.20 сентября 1925

«Слышишь – мчатся сани, слышишь – сани мчатся…»

Слышишь – мчатся сани, слышишь – сани мчатся.Хорошо с любимой в поле затеряться.Ветерок веселый робок и застенчив,По равнине голой катится бубенчик.Эх вы, сани, сани! Конь ты мой буланый!Где-то на поляне клен танцует пьяный.Мы к нему подъедем, спросим – что такое?И станцуем вместе под тальянку трое.3 октября 1925

«Голубая кофта. Синие глаза…»

Голубая кофта. Синие глаза.Никакой я правды милой не сказал.Милая спросила: «Крутит ли метель?Затопить бы печку, постелить постель».Я ответил милой: «Нынче с высотыКто-то осыпает белые цветы.Затопи ты печку, постели постель,У меня на сердце без тебя метель».3 октября 1925

«Снежная замять крутит бойко…»

Снежная замять крутит бойко,По полю мчится чужая тройка.Мчится на тройке чужая младость.Где мое счастье? Где моя радость?Все укатилось под вихрем бойкимВот на такой же бешеной тройке.4/5 октября 1925

«Вечером синим, вечером лунным…»

Вечером синим, вечером луннымБыл я когда-то красивым и юным.Неудержимо, неповторимоВсе пролетело… далече… мимо…Сердце остыло, и выцвели очи…Синее счастье! Лунные ночи!4/5 октября 1925

«Не криви улыбку, руки теребя…»

Не криви улыбку, руки теребя, —Я люблю другую, только не тебя.Ты сама ведь знаешь, знаешь хорошо —Не тебя я вижу, не к тебе пришел.Проходил я мимо, сердцу все равно —Просто захотелось заглянуть в окно.4/5 октября 1925

«Сочинитель бедный, это ты ли…»

Сочинитель бедный, это ты лиСочиняешь песни о луне?Уж давно глаза мои остылиНа любви, на картах и вине.Ах, луна влезает через раму,Свет такой, хоть выколи глаза…Ставил я на пиковую даму,А сыграл бубнового туза.4/5 октября 1925

«Синий туман. Снеговое раздолье…»

Синий туман. Снеговое раздолье,Тонкий лимонный лунный свет.Сердцу приятно с тихою больюЧто-нибудь вспомнить из ранних лет.Снег у крыльца, как песок зыбучий.Вот при такой же луне без слов,Шапку из кошки на лоб нахлобучив,Тайно покинул я отчий кров.Снова вернулся я в край родимый.Кто меня помнит? Кто позабыл?Грустно стою я, как странник гонимый,Старый хозяин своей избы.Молча я комкаю новую шапку,Не по душе мне соболий мех.Вспомнил я дедушку, вспомнил я бабку,Вспомнил кладбищенский рыхлый снег.Все успокоились, все там будем,Каквэтойжизнирадейнерадей,—Вот почему так тянусь я к людям,Вот почему так люблю людей.Вот отчего я чуть-чуть не заплакалИ, улыбаясь, душой погас, —Эту избу на крыльце с собакойСловно я вижу в последний раз.24 сентября 1925

«Свищет ветер, серебряный ветер…»

Свищет ветер, серебряный ветер,В шелковом шелесте снежного шума.В первый раз я в себе заметил,Так я еще никогда не думал.Пусть на окошках гнилая сырость,Я не жалею, и я не печален.Мне все равно эта жизнь полюбилась,Так полюбилась, как будто вначале.Взглянет ли женщина с тихой улыбкой —Я уж взволнован. Какие плечи!Тройка ль проскачет дорогой зыбкой —Я уже в ней и скачу далече.О, мое счастье и все удачи!Счастье людское землей любимо.Тот, кто хоть раз на земле заплачет, —Значит, удача промчалась мимо.Жить нужно легче, жить нужно проще,Все принимая, что есть на свете.Вот почему, обалдев, над рощейСвищет ветер, серебряный ветер.14 октября 1925

«Мелколесье. Степь и дали…»

Мелколесье. Степь и дали.Свет луны во все концы.Вот опять вдруг зарыдалиРазливные бубенцы.Неприглядная дорога,Да любимая навек,По которой ездил многоВсякий русский человек.Эх вы, сани! Что за сани!Звоны мерзлые осин.У меня отец крестьянин,Ну а я крестьянский сын.Наплевать мне на известностьИнато, чтояпоэт.Эту чахленькую местностьНе видал я много лет.Тот, кто видел хоть однаждыЭтот край и эту гладь,Тот почти березке каждойНожку рад поцеловать.Как же мне не прослезиться,Если с венкой в стынь и звеньБудет рядом веселитьсяЮность русских деревень.Эх, гармошка, смерть-отрава,Знать, с того под этот войНе одна лихая славаПропадала трын-травой.21/22 октября 1925

«Цветы мне говорят – прощай…»

Цветы мне говорят – прощай,Головками склоняясь ниже,Что я навеки не увижуЕе лицо и отчий край.Любимая, ну что ж! Ну что ж!Я видел их и видел землю,И эту гробовую дрожьКак ласку новую приемлю.И потому, что я постигВсю жизнь, пройдя с улыбкой мимо, —Я говорю на каждый миг,Что все на свете повторимо.Не все ль равно – придет другой,Печаль ушедшего не сгложет,Оставленной и дорогойПришедший лучше песню сложит.И, песне внемля в тишине,Любимая с другим любимым,Быть может, вспомнит обо мнеКак о цветке неповторимом.27 октября 1925

Поэт

Он бледен. Мыслит страшный путь.В его душе живут виденья.Ударом жизни вбита грудь,А щеки выпили сомненья.Клоками сбиты волоса,Чело высокое в морщинах,Но ясных грез его красаГорит в продуманных картинах.Сидит он в тесном чердаке,Огарок свечки режет взоры,А карандаш в его рукеВедет с ним тайно разговоры.Он пишет песню грустных дум,Он ловит сердцем тень былого.И этот шум… душевный шум…Снесет он завтра за целковый.<1910–1912>

Звезды

Звездочки ясные, звезды высокие!Что вы храните в себе, что скрываете?Звезды, таящие мысли глубокие,Силой какою вы душу пленяете?Частые звездочки, звездочки тесные!Что в вас прекрасного, что в вас могучего?Чем увлекаете, звезды небесные,Силу великую знания жгучего?И почему так, когда вы сияете,Маните в небо, в объятья широкие?Смотрите нежно так, сердце ласкаете,Звезды небесные, звезды далекие!<1911>

И. Д. Рудинскому

Солнца луч золотойБросил искру своюИ своей теплотойСогрел душу мою.И надежда в грудиЗатаилась моей;Что-то жду впередиОт грядущих я дней.Оживило тепло,Озарил меня свет.Я забыл, что прошлоИ чего во мне нет.Загорелася кровьЖарче дня и огня.И светло и теплоНа душе у меня.Чувства полны добра,Сердце бьется сильней.Оживил меня лучТеплотою своей.Я с любовью идуНа указанный путь,И от мук и тревогНе волнуется грудь.<1911>

Воспоминание

За окном, у воротВьюга завывает,А на печке старикЮность вспоминает.«Эх, была-де пора,Жил, тоски не зная,Лишь кутил да гулял,Песни распевая.А теперь что за жизнь?В тоске изнываюИ порой о тех дняхС грустью вспоминаю.Погулял на веку,Говорят, довольно.Размахнуть старинуНе дают раздолья.Полно, дескать, старик,Не дури ты много,Твой конец не велик,Жизнь твоя у гроба.Ну и что ж, покорюсь, —Видно, моя доля.При́дет им тоже часСтарческого горя».За окном, у воротВьюга завывает,А на печке старикС грустью засыпает.1911–1912

Моя жизнь

Будто жизнь на страданья моя обречёна;Горе вместе с тоской заградили мне путь;Будто с радостью жизнь навсегда разлучёна,От тоски и от ран истомилася грудь.Будто в жизни мне выпал страданья удел;Незавидная мне в жизни выпала доля.Уж и так в жизни много всего я терпел,Изнывает душа от тоски и от горя.Даль туманная радость и счастье сулит,А дойду – только слышатся вздохи да слезы.Вдруг наступит гроза, сильный гром загремитИ разрушит волшебные, сладкие грезы.Догадался и понял я жизни обман,Не ропщу на свою незавидную долю.Не страдает душа от тоски и от ран,Не поможет никто ни страданьям, ни горю.1911–1912

Что прошло – не вернуть

Не вернуть мне ту ночку прохладную,Не видать мне подруги своей,Не слыхать мне ту песню отрадную,Что в саду распевал соловей!Унеслася та ночка весенняя,Ей не скажешь: «Вернись, подожди».Наступила погода осенняя,Бесконечные льются дожди.Крепким сном спит в могиле подруга,Схороня в своем сердце любовь.Не разбудит осенняя вьюгаКрепкий сон, не взволнует и кровь.И замолкла та песнь соловьиная,За моря соловей улетел,Не звучит уже более, сильная,Что он ночкой прохладною пел.Пролетели и радости милые,Что испытывал в жизни тогда.На душе уже чувства остылые.Что прошло – не вернуть никогда.1911–1912

Ночь

Тихо дремлет река.Темный бор не шумит.Соловей не поетИ дергач не кричит.Ночь. Вокруг тишина.Ручеек лишь журчит.Своим блеском лунаВсе вокруг серебрит.Серебрится река.Серебрится ручей.Серебрится траваОрошенных степей.Ночь. Вокруг тишина.В природе все спит.Своим блеском лунаВсе вокруг серебрит.1911–1912

Восход солнца

Загорелась зорька краснаяВ небе темно-голубом,Полоса явилась яснаяВ своем блеске золотом.Лучи солнышка высокоОтразили в небе свет.И рассыпались далекоОт них новые в ответ.Лучи ярко-золотыеОсветили землю вдруг.Небеса уж голубыеРасстилаются вокруг.1911–1912

К покойнику

Уж крышку туго закрывают,Чтоб ты не мог навеки встать,Землей холодной зарывают,Где лишь бесчувственные спят.Ты будешь нем на зов наш зычный,Когда сюда к тебе придем.И вместе с тем рукой привычнойТебе венков мы накладем.Венки те красотою будут,Могила будет в них сиять.Друзья тебя не позабудутИ будут часто вспоминать.Покойся с миром, друг наш милый,И ожидай ты нас к себе.Мы перетерпим горе с силой,Быть может, скоро и придем к тебе.1911–1912

Зима

Вот уж осень улетелаИ примчалася зима.Как на крыльях, прилетелаНевидимо вдруг она.Вот морозы затрещалиИ сковали все пруды.И мальчишки закричалиЕй «спасибо» за труды.Вот появилися узорыНа стеклах дивной красоты.Все устремили свои взоры,Глядя на это. С высотыСнег падает, мелькает, вьется,Ложится белой пеленой.Вот солнце в облаках мигает,И иней на снегу сверкает.1911–1912

Песня старика разбойника

Угасла молодость моя,Краса в лице завяла,И удали уж прежней нет,И силы – не бывало.Бывало, пятерых сшибалЯ с ног своей дубиной,Теперь же хил и стар я сталИ плачуся судьбиной.Бывало, песни распевалС утра до темной ночи,Теперь тоска меня сосетИ грусть мне сердце точит.Когда-то я ведь был удал,Разбойничал и грабил,Теперь же хил и стар я стал,Все прежнее оставил.1911–1912

Ночь

Усталый день склонился к ночи,Затихла шумная волна,Погасло солнце, и над миромПлывет задумчиво луна.Долина тихая внимаетЖурчанью мирного ручья.И темный лес, склоняся, дремлетПод звуки песен соловья.Внимая песням, с берегами,Ласкаясь, шепчется река.И тихо слышится над неюВеселый шелест тростника.<1911–1912>

Больные думы

«Нет сил ни петь и ни рыдать…»

Нет сил ни петь и ни рыдать,Минуты горькие бывают,Готов все чувства изливать,И звуки сами набегают.<1911–1912>

«Я ль виноват, что я поэт…»

Я ль виноват, что я поэтТяжелых мук и горькой доли,Не по своей же стал я воле —Таким уж родился на свет.Я ль виноват, что жизнь мне не мила,И что я всех люблю и вместе ненавижу,И знаю о себе, чего еще не вижу, —Ведь этот дар мне муза принесла.Я знаю – в жизни счастья нет,Она есть бред, мечта души больной,И знаю – скучен всем напев унылый мой,Но я не виноват – такой уж я поэт.<1911–1912>

Думы

Думы печальные, думы глубокие,Горькие думы, думы тяжелые,Думы, от счастия вечно далекие,Спутники жизни моей невеселые!Думы – родители звуков мучения,Думы несчастные, думы холодные,Думы – источники слез огорчения,Вольные думы, думы свободные!Что вы терзаете грудь истомлённую,Что заграждаете путь вы мне мой?..Что возбуждаете силу сломлённуюВновь на борьбу с непроглядною тьмой?Не поддержать вам костра догоревшего,Искры потухшие… Поздно, бесплодные.Не исцелить сердца вам наболевшего,Думы больные, без жизни, холодные!<1911–1912>

Звуки печали

Скучные песни, грустные звуки,Дайте свободно вздохнуть.Вы мне приносите тяжкие муки,Больно терзаете грудь.Дайте отрады, дайте покоя,Дайте мне крепко заснуть.Думы за думами смутного роя,Вы мне разбили мой путь.Смолкните, звуки – вестники горя,Слезы уж льются из глаз.Пусть успокоится горькая доля.Звуки! Мне грустно от вас!Звуки печали, скорбные звуки,Долго ль меня вам томить?Скоро ли кончатся тяжкие муки,Скоро ль спокойно мне жить?<1911–1912>

Слезы

Слезы… опять эти горькие слезы,Безотрадная грусть и печаль;Снова мрак… и разбитые грезыУнеслись в бесконечную даль.Что же дальше? Опять эти муки?Нет, довольно… Пора отдохнутьИ забыть эти грустные звуки,Уж и так истомилася грудь.Кто поет там под сенью березы?Звуки будто знакомые мне —Это слезы опять… Это слезыИ тоска по родной стороне.Но ведь я же на родине милой,А в слезах истомил свою грудь.Эх… лишь, видно, в холодной могилеЯ забыться могу и заснуть.<1911–1912>

«Не видать за туманною далью…»

Не видать за туманною далью,Что там будет со мной впереди,Что там… счастье, иль веет печалью,Или отдых для бедной груди.Или эти седые туманыСнова будут печалить меня,Наносить сердцу скорбные раныИ опять снова жечь без огня.Но сквозь сумрак в туманной дали́Загорается, вижу, заря;Это смерть для печальной земли,Это смерть, но покой для меня.<1911–1912>

Вьюга на 26 апр<еля> 1912 г

Что тебе надобно, вьюга?Ты у окна завываешь,Сердце больное тревожишь,Грусть и печаль вызываешь.Прочь уходи поскорее,Дай мне забыться немного,Или не слышишь – я плачу,Каюсь в грехах перед Богом?Дай мне с горячей молитвойСлиться душою и силой.Весь я истратился духом,Скоро сокроюсь могилой.Пой ты тогда надо мною,Только сейчас удалисяИли за грешную душуВместе со мной помолися.<1912>

Пребывание в школе

Душно мне в этих холодных стенах,Сырость и мрак без просвета.Плесенью пахнет в печальных углах —Вот она, доля поэта.Видно, навек осужден я влачитьЭти судьбы приговоры,Горькие слезы безропотно лить,Ими томить свои взоры.Нет, уже лучше тогда поскорейПусть я иду до могилы,Только там я могу, и лишь в ней,Залечить все разбитые силы.Только и там я могу отдохнуть,Позабыть эти тяжкие муки,Только лишь там не волнуется грудьИ не слышны печальные звуки.<1911–1912>

Далекая веселая песня

Далеко-далеко от меняКто-то весело песню поет.И хотел бы провто́рить ей я,Да разбитая грудь не дает.Тщетно рвется душа до нея,Ищет звуков подобных в груди,Потому что вся сила мояИстощилась еще впереди.Слишком рано я начал летатьЗа мечтой идеала земли,Рано начал на счастье роптать,Разбираясь в прожитой дали.Рано пылкой душою своейЯ искал себе мрачного дняИ теперь не могу вторить ей,Потому что нет сил у меня.<1911–1912>

Мои мечты

Мои мечты стремятся вдаль,Где слышны вопли и рыданья,Чужую разделить печальИ муки тяжкого страданья.Я там могу найти себеОтраду в жизни, упоенье,И там, наперекор судьбе,Искать я буду вдохновенья.<1911–1912>

Брату человеку

Тяжело и прискорбно мне видеть,Как мой брат погибает родной.И стараюсь я всех ненавидеть,Кто враждует с его тишиной.Посмотри, как он трудится в поле,Пашет твердую землю сохой,И послушай те песни про горе,Что поет он, идя бороздой.Или нет в тебе жалости нежнойКо страдальцу сохи с бороной?Видишь гибель ты сам неизбежной,А проходишь его стороной.Помоги же бороться с неволей,Залитою вином, и с нуждой!Иль не слышишь, он плачется долейВ своей песне, идя бороздой?<1911–1912>

«Я зажег свой костер…»

Я зажег свой костер,Пламя вспыхнуло вдругИ широкой волнойРазлилося вокруг.И рассыпалась мглаВ беспредельную даль,С отягченной грудиОтгоняя печаль.Безнадежная грустьВ тихом треске углейУ костра моегоСтала песней моей.И я весело такНа костер свой смотрел,Вспоминаючи грусть,Тихо песню запел.Я опять подо мглой.Мой костер догорел,В нем лишь пепел с золойОт углей уцелел.Снова грусть и тоскаМою грудь облегли,И печалью слегкаВеет вновь издали.Чую – будет гроза,Грудь заныла сильней,И скатилась слезаНа остаток углей.<1911–1912>

Деревенская избенка

Ветхая избенкаГоря и забот,Часто плачет вьюгаУ твоих ворот.Часто раздаютсяЗа твоей стенойЖалобы на бедность,Песни звук глухой.Все поют про горе,Про тяжелый гнет,Про нужду лихуюИ голодный год.Нет веселых песенВо стенах твоих,Потому что гореЗаглушает их.<1911–1912>

Отойди от окна

Не ходи ты ко мне под окноИ зеленой травы не топчи;Я тебя разлюбила давно,Но не плачь, а спокойно молчи.Я жалею тебя всей душою,Что тебе до моей красоты?Почему не даешь мне покоюИ зачем так терзаешься ты?Все равно я не буду твоею,Я теперь не люблю никого,Не люблю, но тебя я жалею,Отойди от окна моего!Позабудь, что была я твоею,Что безумно любила тебя;Я теперь не люблю, а жалею —Отойди и не мучай себя!<1911–1912>

<<1...3 4 5 6 >>

На страницу:

Перейти

5 из 6