Ты – моя причина жить…

О том, что ситуация быстро выйдет из-под контроля, не догадывался никто. Казалось бы, вполне житейская ситуация: попал человек в автокатастрофу. Не сама же артистка, а всего лишь ее муж. И нужно было приложить максимум энергии вселенной, чтобы эта драма взвинтилась до неимоверных высот и вышибла Алишу Бэнкс из колеи окончательно. Они оказались разделенными в детстве родными братом и сестрой. И нашли друг друга в качестве влюбленных, а этот случай с Ти Роем все расставил по местам. Алиша впала в дичайшую депрессию, из которой не может выйти уже полгода. Ее менеджер не может внятно объяснить, когда она придется в себя и придет ли вообще.

А в шоу-бизнесе важны сроки. Если график составлен и утвержден, под него подписывают контракты, берут кредиты и активно вкладывают деньги. Алиша ушла в самый ответственный момент, когда практически все было готово к запуску нового альбома. Куплены эфирное время, тексты, музыка, костюмы отправлены на отшив, арендованы залы под концерты, оплачен листинг во все торговые сети на продажу нового диска… Миллионы долларов зависли в воздухе.

Генеральный продюсер Джейкоб Коннор был на грани отчаяния. Умеющий сохранять спокойствие в разных ситуациях, в этот раз он не сдержался. Наверное, возраст сказывается. Все-таки именитому продюсеру почти шестьдесят, а в этом возрасте трудно, знаете ли, справляться с преградами, которые не можешь перемахнуть одним усилием воли, как в молодости. Ежедневно он вызывал к себе Брэдли и требовал позитивных отчетов о проделанной работе по поиску новой звезды, но Брэдли ничего не мог ему предложить.

Брэдли терзала мысль, что сейчас – тот самый шанс, который он может упустить. И тогда ему уже никогда не выбраться из выгребной ямы. Коннор доверил Брэдли запуск нового проекта, а он никак не может найти то, что нужно. Не за горами еще тот день, когда Брэдли стоял под крышей супермаркета и смотрел, как жук ускользает от капель дождя, каждая из которых раза в два больше его самого. В тот момент Брэдли чувствовал себя точно так же. Тогда он еще работал на отца, и тот в любой момент мог его раздавить, уничтожить и даже не вспомнить о том, что Брэдли – его сын. Мама отца, к сожалению, всегда поддерживала. Потому что она – актриса кино и для нее самое важное, чтобы в мире кинематографии не произошло ничего такого, что могло бы бросить тень на нее. Тогда он думал даже о самоубийстве. Жизнь казалась никчемной и пустой. Брэдли не удалось добиться ровным счетом ничего под опекой отца. Он только создавал проблемы. И, если бы не его брат Джоуи, интуитивно учуявший, что у Брэдли проблемы, непонятно, чем бы все закончилось.

К тому моменту Джоуи, в отличие от брата, сделал хорошую карьеру, получил серьезные контракты на работу в американских сериалах, несколько предложений от именитых режиссеров на съемки в полнометражном кино. Ему удалось выйти из-под власти отца, он даже сумел организовать безболезненный выход из семейного бизнеса и нанял стороннего агента. Они с братом росли в тяжелые времена набора высоты материнской карьеры и видели, что и как делает отец, чтобы, с одной стороны подтолкнуть жену на вершину, а с другой – чтобы полностью и безоговорочно подчинить ее себе. Ни один из них не желал оказаться на месте матери. Отец Брэдли и Джоуи владели одной из крупнейших компаний в британской киноиндустрии.

Джоуи помог брату не сойти с ума. Он перевез его к себе и обещал, что придумает что-нибудь. И на самом деле придумал.

Медленно, но верно Брэдли постигал продюсерское мастерство под опекой брата. Он посещал курсы именитых продюсеров и разных мошенников, читал литературу и сдавал профессиональные экзамены (благо образования для этого хватало). Со временем брат втянул его в агентскую деятельность, и Брэдли стал заниматься его делами. Когда Джоуи получил несколько предложений из Америки, он отправил туда Брэдли, и у него все получилось. Может быть, Брэдли несколько прогорел в гонораре, но зато выбил максимально выгодные условия по творческой линии: Джоуи получил своего персонажа во франшизе, а это означало, что как минимум три фильма ему обеспечены.

Брэдли почти год прожил в Лос-Анджелесе, работая на брата, и обзавелся еще троими актерами, когда Джейкоб Коннор пригласил его в «Коннор Дистрибьюшн» продюсером. Сначала Брэдли отказался – он не хотел бросать работу с братом, но Джоуи, услышав о предложении Коннора, тут же отреагировал:

– Не вздумай отказываться. Ты мой агент до смерти, и это ничего не изменит. Коннор мужик адекватный, объясни ему, что не бросишь меня по-братски, но в шоу-бизнес музыкальный залезть ох как хочешь. Это твой шанс самому сделать что-то и доказать всем, чего стоишь. Если откажешься сейчас, не простишь ни себя, ни меня. Так что не глупи, соглашайся.

И Брэдли согласился. Он помогал Коннору с проектом Алиши Бэнкс. Но потом случилось страшное, Алиша узнала, что она родная сестра своего мужа, и впала в глубочайшую депрессию. Коннор сильно забеспокоился о проекте, но не оставлял попыток вернуть Алишу к жизни. Время показало, что это бесполезно, женщина была раздавлена и не хотела ничего.

Коннор и Брэдли занялись поиском нового артиста. Они проводили по пять-семь встреч в день с музыкантами, которые мечтали перебежать к Коннору, но ни один из них не подходил. Дело в том, что аудитория Алиши – молодые люди и девушки от шестнадцати до тридцати, это очень требовательная аудитория, которая не клюнет на новые ворота старого замка. Нет, если до запуска в «Коннор Дистрибьюшн» артист был хоть как-то известен, он точно не подходит: на нем навсегда навешан ярлык «среднячка». Каждый день в офисе проходили совещания, на которых устраивались мозговые штурмы. Была передумана масса вариантов. Собрать группу из «среднячков», оживить давно ушедших артистов, создать еще один проект с уже действующими артистами. Но ни один вариант не давал никаких гарантий. Риски были высоки. Тут нужно было что-то необычное, свежее. Еще никому ранее не известное. Новый проект был нужен как воздух, а взять его было совершенно неоткуда.

Состояние Брэдли было близко к отчаянию.

Глава 4

Игорь

Россия, Москва

В половине девятого утра в прокуратуре было еще тихо, а Игорь уже стоял перед дверью первого помощника прокурора с ходатайством об экстренном включении в программу защиты свидетелей Саши Лаврова. Прокурор пригласил Игоря в кабинет около одиннадцати, а в два часа дня у него уже было необходимое разрешение со всеми необходимыми подписями. Вооружившись бумагами, Игорь отправился за город, в клинику к Саше Лаврову. Доктор незамедлительно принял документы.

– Поздно вечером мы сделаем операцию. Пациент уже высказал свои пожелания, и это вполне в наших силах. После операции он будет неузнаваем. Во время реабилитации я посажу его на гормональную терапию, у парня истощение и нарушение обмена веществ. Через месяц-два швы снимем, и он будет готов к новой жизни.

– Мне нужно с ним переговорить, – сказал Игорь.

– Увы, он на процедурах, и беспокоить его нельзя. Может быть, это то, что вам нужно? – С этими словами доктор протянул Игорю конверт. Игорь вскрыли и посмотрел внутрь. Три листа, на которых простым карандашом изображено лицо человека в разных ракурсах.

– Да, это все.

Игорь вышел из кабинета, не попрощавшись с доктором.

* * *

В своем офисе он повесил рисунки на пробочную доску и долго вглядывался в лицо Наркобарона. Саша очень подробно изобразил человека лет пятидесяти с крупным мясистым носом, курчавыми длинными волосами и круглыми глазами. На втором и третьем листах изображено это же лицо – вид слева и справа. Справа у него был большой шрам от виска до подбородка, волнистой линией. Барон не носил усов или бороды, у него не было очков. Только серьга в левом ухе.

В конверте было еще письмо. Саша написал всего две строчки:

Татуировка со словом «Дары» на левом предплечье.

На обеих ногах отсутствуют мизинцы.

Игорь занес фоторобот в базу, составил рапорт и отправил в ФСБ. Все, выезд Наркобарону из России запрещен. В течение двух суток его добавят во все розыскные базы.

* * *

На следующее утро Игорю сообщили, что операция Саши Лаврова прошла успешно, начали процесс подготовки новых документов. Ему присвоили имя Дмитрия Грановского и состарили на один год. В отношении Наркобарона возбудили уголовное дело и одновременно объявили его в розыск, приостановив производство по уголовному делу до тех пор, пока не закроют розыскное. Игорь запросил все документы по делу из Иркутска, и через неделю его кабинет напоминал офис Шерлока Холмса – повсюду кипы бумаг, пришпиленных к доскам фотографий, бесконечные схемы и графики. Он работал практически круглосуточно, уезжая домой, только чтобы принять душ и сменить одежду. О нормальном сне Игорь и вовсе забыл.

За окном, не прекращаясь, лил дождь, из больницы приходили сообщения о состоянии здоровья Саши Лаврова. Он быстрыми темпами идет на поправку, увлекся музыкой. Психологи работают над программой его социальной реабилитации. День сменяла ночь, и снова наступал день. Время утекало сквозь пальцы. Одно лишь не менялось. Игорь никак не мог забыть Марину, врача «Скорой помощи», которая тогда буквально спасла жизнь бомжу Валере и его жизнь. Эта женщина никак не давала ему покоя. Ее упертость и непослушание задели его за живое. Еще никто и никогда не смел ему перечить. Игорь вспомнил допрос Марины, который он организовал перед вылетом в Москву. Это был провал, но ему нужно было убедиться в том, что он ничего не упустил. Игорь ночами прокручивал в голове эту схему захвата заложников и пытался докопаться до истины: в какой момент он не придал значения интуиции? Ведь Игорь знал, что бесцельный террористический акт – это ширма, за которой прячется более серьезное преступление. Почему он не обратил на это внимание? Почему даже не подумал об этом?

Если бы можно было отмотать время назад, он поступил бы правильно: вышел бы из здания с заряженным тротилом бомжом и отдал бы приказ срочно выехать в особняк Лавровых группе спецзахвата. Потому что в эти самые минуты, когда все мобильные силы сконцентрировались на площадке возле отдела УВД, в особняке Лавровых в результате вооруженного нападения скрутили и похитили жену и дочь ныне покойного бывшего начальника госнаркоконтроля. Все просто, эта схема стара как мир, и о ней рассказывают в любом университете юристам на курсе оперативно-розыскной деятельности. Но никто не догадался, что Наркобарон использует эту схему. Ни опера, ни следователи, ни даже он, Игорь Романов. На недочеты других Игорю было плевать, но что он сам прошляпил такой трюк, простить себе не мог.

В Москве ему устроили разбор полетов, но тогда Игорю было плевать. Его достоинство было ущемлено, профессионализм поставлен под сомнение. И кем? Каким-то там необразованным, недалеким цыганом, возглавляющим шайку наркобарыг.

А во всем Игорь винил эту докторшу! Ну конечно, он был так поражен ее действиями и непокорностью, ее бесстрашием и решительностью, что совершенно не обратил внимания на то, что это все – классическая ловушка, выпустил из вида все, что должен был строго контролировать, и совершенно забыл о мерах предосторожности. Он подверг опасности не только ее саму, бедного бомжа, но десятки жизней, включая жизни Елены и Лизы Лавровых! И все из-за бабы!

Эта мысль настолько поразила Игоря, что он еще долго гонял ее туда-обратно. Он вызвал Марину и устроил допрос в своей манере. Так, как делал это всегда. И получил отпор и безоговорочное фиаско.

А ширма сработала. Взрыв прогремел именно тогда, когда Лавров-старший оказался около управления. Смертница взорвалась в толпе зевак, собравшихся у входа. Рвануло так, что все, кто находился в здании, оглохли. Когда они вышли из своего укрытия, которое все считали опасным местом, крыльцо и площадку перед управлением заливала кровь. А за городом, в особняке Лавровых, подручные Наркобарона уже совершили нападение на жену и дочь Лаврова-старшего.

И во всем виноват он, Игорь Романов.

Игорь снова вернулся мысленно к допросу Марины. Как же она была напугана в тот день. Когда Марину доставили на допрос на следующее утро после взрыва, Игорь решил не спешить и стал наблюдать за ней из соседней комнаты, отгороженной односторонним зеркалом. Для Игоря стало неожиданностью то, что она боится. Скоро, скоро он зайдет в кабинет и станет задавать ей неприятные вопросы, после которых она точно его возненавидит, а Игорь забудет о ней и спокойно вернется в Москву. Марина ждала, секретарь допроса тоже, а Игорь все медлил. Пусть поволнуется, думал он, пусть. Она должна быть полностью измотана и ждать возможности рассказать все, что только можно. Когда у нее в голове сложится идеальная картинка ее преступления, Игорь просто по зернам вытащит пазлы, из которых позже сложит обвинение.

Решив, что время настало, он вошел в комнату для допросов, молча и деловито сел напротив и спросил:

– Сколько вам заплатили?

Марина растерялась. Ее глаза округлились, брови поползли вверх, но потом она взяла себя в руки и прищурилась. Игорь с трудом выдержал этот взгляд. Марина думала, и он почти слышал, как у нее в голове щелкают механизмы, отмеряющие ленты информации, которые сканирует ее мозг. Наконец она улыбнулась, а потом засмеялась.

– Что смешного? – не понимая, спросил Игорь.

– Простите меня, – сквозь смех ответила Марина, – через минуту я возьму себя в руки, еще раз простите!

Из кармана форменной куртки она достала чистый хлопковый носовой платок и промокнула глаза. Через пару секунд женщина действительно взяла себя в руки, убрала платок и сказала:

– Давайте по порядку. Я не поняла вашего вопроса. И я не понимаю, почему вообще здесь нахожусь. Я не хочу отнимать у вас время, поэтому, пожалуйста, уточните свой вопрос.

– Сколько вам заплатили за то, чтобы вы отвлекали меня? – спросил Игорь.

Марина снова засмеялась:

– Простите, я сейчас успокоюсь, правда, простите!

Игорь держал себя в руках, но это давалось ему с трудом. У него на языке вертелось множество оскорбительных фраз и еще сотня-другая вполне нейтральных, но жутко обидных. Он решил приберечь их до тех пор, когда у Марины закончится бравада.

– Уф, кажется, я закончила, – сказала Марина.

Ей потребовалось еще несколько минут на то, чтобы снова промокнуть глаза, а потом она глубоко вздохнула и сказала: