Игрок

– Восемьсот, – звучно кинул он и похлопал по деньгам. – Шестьсот! Покрыты все восемьсот!..

Открыл себе девятку. Образовалась уже тысяча шестьсот.

«Снять половину?.. Ведь, имею же право, как открывший „дамбле“! Или оставить?.. Эх, куда ни шло!»

И торжественно, как колокол в праздничный день, заявил:

– Не снимаю! Идет одна тысяча шестьсот!

Побил и эту карту. Сердце вдруг забилось так сильно, что казалось: вот-вот разорвется…

В банке было три тысячи двести…

Шла пятая карта. Могли быть шесть тысяч четыреста – и радость семейная, и чистая, без долгов, торговля! Прошла бы только пятая карта!..

– Даю!..

Себе купил пятерку. Партнер остался «на своих».

«Что делать? – плыли в мозгу Левшина хаотические, полные ужаса и надежды мысли. – Остаться на своих? Прикупить?.. Ну, была не была: прикуплю!»

Прикупил. И дьяволом с пятью глазами глянула на Владимира Аркадьевича прикупленная пятерка…

Он слышал, будто сквозь сон, как кто-то торжественно крикнул:

– Жир!

Видел чьи-то крючковатые пальцы, потянувшиеся за деньгами, его деньгами. Шатаясь, вышел из клуба, нанял извозчика и долго ехал к своей Серпуховской заставе…

Мелкий, противный снег падал с мохнатого, темного неба… И, падая пухом на щеки Владимира Аркадьевича, смешивался с жуткими, обидными слезами…

    1915