Идеальное зрелище, или… «Кругосветка этрусков». Книга 1

«Хорошо закончил поэт свою первую поэму, – думал он, – в средствах надо быть разборчивым, если собрался к Богу. А без Божьей помощи дорогу в Рим не построишь: загонят в ад и по прямой, быстро! Сколько людей должны будут полюбить этот путь и пожертвовать чем-то своим ради этой любви?»

Такую большую дорогу на одних деньгах не построишь, даже если почувствуют выгоду, то очень немногие. Нет у народа такого чувства, да и откуда ему взяться? Чувство потери есть, и если появятся противники, то на нем и играть будут. Чувство утраты!.. Когда еще народ станет богатым? Тогда уже на чувствах не поиграешь, платить будешь.

Вывод его был прост: «Опираться надо на популярных в народах лидеров тех стран, где пройдет дорога. А любовь к его дороге – это любовь к скорости! Любовь к природе, которую он сохранит, как никто». С такой мыслью и засыпать было легко.

За окном снова шел снег, не такой крупный, как вчера. «Хорошо, что успел съездить на Север, – подумал он, – этот снег может затянуться надолго. Завтра никуда не поеду, сяду за телефон». Выходить на новый уровень без проекта было бы неправильно – потратишься впустую, но подходы нужно готовить, иначе забуксуешь на новых подступах к известным всем лицам. Очень хрупкие опоры – люди в делах столь основательных, хрупкие, как и весь мир. В конце концов все в этом мире зависит от людей, и сам этот мир… Все держится на любви, только в ней никогда не разуверятся, сколько ни живут на Земле. Он крутанул глобус, стоявший на столе: «Так уж стало, и любовь стала социальной… много нас – и обманываться все рады. Все Пушкин понял, с чего ж он так?»

Глава 4. Пятница

Весь день проходил в каком-то сумбуре. Что-то не вовремя падало или, наоборот, цеплялось за гладкую стену. Вера готовила перемены. В мастерской все разбросано: зарисовки, краски и обрывки холста. Только одно огромное полотно в полном порядке. Представила, как входит Сергей, а я ему: «Бери кисть и грунтуй розовой краской левый угол… Нет, – думала она, – и хорошо, что не успели все прибрать в мастерской – нам немного эклектики не помешает – а то все он распланировал – книгу писать будем…»

– Вера, я доклеил весь холст, – отвлек помощник, – пойду?

– Сколько уже? Четыре?.. Сегодня пятница – иди, в понедельник жду с утра!

«Налью сейчас свежей краски, чтобы пахло, – думала она, – попью кофе в соседней комнатке…»

– Маша! Ко мне придут скоро, в пятом часу – встретишь?! И приведи сюда… Раздень сперва в прихожей… Ладно?

– Ладно, Верочка!

Не прошло и получаса, как по расписанному Верой сценарию Сергей ровно втирал в холст розовую краску. Вера радостно улыбалась, увидев в нем профессиональную сноровку маляра, и вынашивала новые планы. Участки холста, подготовленные им, были удивительно ровно и экономно закрашены, на что Вера обратила внимание:

– Вы где-то учились грунтовать холст?

– У Репина, в Третьяковской галерее.

– Завтра подсохнет и – раз такая школа – начнете зарисовывать угол с эскиза.

– А краски кто готовить будет?

Вера на минутку задумалась: «В Третьяковке этому не учат». Раскрывать свои секреты и учить готовить краски – для художника это слишком болезненный процесс всегда. На несложные навыки уходят годы поисков, за эти годы формируется стиль художника вместе с его способами готовить краски для работы. Вера понимала, что ее способами приготовления краски достичь того, чего достиг Репин в своем экономном письме, невозможно. Холст на ее полотнах не просматривался, и Вера с тайной надеждой на успех сказала:

– Так я не могу. По Репину учились, так и придумайте, что делать с краской, чтобы на холст ложилась тонко.

Вечер пролетел быстро, Сергею даже понравилось такое развитие сотрудничества – он становился учеником художника с известным именем, очаровательной молодой женщины, и ему это ничего не стоило. Вере же льстило, как она обыграла предложение литератора, и вот он уже с кистью и доволен. Она сохранила верность профессии, да еще и перекрестила поэта в художника. До сих пор она с поэтами сталкивалась только тогда, когда рисовала портреты, а тут такая находка – да и краски экономит. Вера вспомнила реплику из разговора: «Репин… Как Леонардо будет выжигать на струганных досках, это ближе к поэзии».

Мария, познакомившись с Сергеем, ушла сразу после ужина… Оставшись вдвоем, Вера и Сергей засыпали в разных комнатах, но мыслили уже об одном и заснули, наверное, одновременно. Сергей с мыслью о сказочной краске, которую он сделает завтра на удивление Вере, Вера показала ему свой эскиз за вечерним чаем. А Вера представляла его то в фас, то в профиль и себя то сзади, то спереди и всегда чего-то не хватало для полной гармонии двух лиц. Проснулись так же, наверное, одновременно.

Поднявшись, Сергей не знал, куда еще можно пойти в этом большом доме, и пошел в мастерскую. Нашел кофе – заварил на двоих, не дождавшись Веры, отпил из кружечки и начал рассматривать краски, масла, растворители. Нашел сухие краски и попытался их развести. Начав работать, он вспомнил, как готовил тонкие, в несколько молекулярных слоев толщиной, пленки в не смешиваемых растворителях, используя различные добавки к ним, и приготовил пленку радужно-красного цвета, осторожно перенес ее из водной среды на загрунтованный холст. Пленка легла, но стала в некоторых местах чуть темнее и радужнее, – не понравилось – убрал. Сделал более текучий раствор красной краски, и пленка легла удивительно ровно.

За час работы он покрыл грунт почти на треть – основные малозначащие, не требующие тонкой работы, участки – и понял, почему Репину удавалось так быстро писать картины. Работа с пленками была крайне производительна – нужно было передохнуть, успокоиться и хорошо подумать. Работа с мелкими деталями требовала другой техники. Он сел, допил кофе и начал внимательно рассматривать эскиз Веры. У южной женщины – на рисунке – были неправдоподобно тонкие для юга губы. «Южанке нарисую большой рот и губы, охлаждающие тело, – решил он, – иначе ей не выжить под палящим солнцем».

Вера появилась неожиданно ярко одетой. Новенький комбинезон на ней сиял в лучах уже пробившегося в комнату солнца, как и ее вечерний эскиз, красками, какими природа рисует какаду. Чем ближе она подходила к холсту, тем больше попадала в тень от частично зашторенного проема окна, оберегающего краски холста от выцветания. В тени яркость комбинезона уже не ошеломляла – придавала деловой вид, а нежная улыбка, залившая ее еще детское лицо, вдруг спросила: «Откуда такая прыть?» На что пришлось ответить: «Кофе не хотите?..» И Сергей, подняв чашку с блюдечком, с радостью ученика, которого не отругали за дерзость, предложил:

– Я заварил уже кофе, попробуйте, еще не остыл, – кофе Сергей догадался оставить на платформе с подогревом рядом с чайником, – а краски скоро высохнут и продолжим…

– Хватит на сегодня, вы план выполнили, а мне за неделю уже надоело все… Куда-нибудь уедем?

Вера отхлебнула кофе, Сергей только тут заметил какой у нее маленький рот: «Истинная северянка – ей хочется в снега, пока они не начали таять». Сергей допил свой уже холодный – он всегда оставлял кофе на последний глоток – и предложил:

– Поедем в дремучий лес, самый-самый снежный! Там и проветрим головы, забитые тропиками.

Лес был недалеко. Хватило нескольких шуток обоим, чтобы съехать с дороги и оказаться в чаще в машине, севшей в сугроб. Вера выскочила, обежала вокруг машины, как бы приглашая выйти и Сергея. Он поддался на провокацию и мгновенно оказался заваленным рядом со своим старым джипом. Радость девушки была беспредельна, чего она с ним в снегу только ни делала. Удивительно, но ругаться не хотелось даже тогда, когда снег лез под рубашку. Беспомощно брыкался, выбившись из сил, и постанывал, чем и заслужил признание:

– Я так веселилась только с папой, когда была совсем маленькой.

– А сейчас – большая? – смеялся, отряхиваясь, Сергей, но выбивать снег из одежды было бесполезно. Нужно было ехать сушиться и машину откапывать.

Через полчаса они уже развешивали одежду в гостиной и заваривали зеленый чай. Дома у Веры было тепло и скоро согрелись, и… им захотелось есть.

– Кофе и чай пили. Что бы еще сделать? – спросила Вера.

– Борщ, если есть мясо.

На борщ ушло часа полтора, но они так торжественно его ели, будто готовились всю неделю. Праздник первой совместно сделанной работы состоялся так неожиданно и дал такой заряд бодрости, что хотелось сделать еще что-нибудь. Приходилось же расставаться… и снова до следующей пятницы…