Удельная. Очерки истории

В архивном деле сохранилось письмо «Санкт-Петербургского временного 2-й гильдии купца» Кузьмы Яковлевича Ершова на имя столичного губернатора от 15 мая 1895 года. В нем содержалась просьба осмотреть «возведенное мною каменное здание специально под торговые бани, на земле Удельного ведомства, содержимой мною в аренде, под № 27 по Удельному пр.», и разрешить открыть бани для публики. «Бани будут снабжены водой из устроенного при них для этой цели артезианского колодца», – указывал купец Ершов. Местом своего жительства он называл собственный дом по Выборгскому шоссе под № 44.

Для осмотра бань отправили, как и положено, уездного врача и гражданского инженера. В протоколе осмотра, датированном 17 июня 1895 года, значилось: «В техническом отношении бани выстроены вполне прочно, снабжены внутренней каменной лестницей и сводчатыми перекрытиями. При отдельных номерах и общих помещениях имеются ватерклозеты, из которых нечистоты по фановым трубам идут в общий колодец, а оттуда по гончарным трубам в люк, расположенный во дворе. Мыльные банные воды стекают в два отстойные, рубленные из пластин, колодца, а из них по деревянной трубе идут в открытый резервуар, у которого предполагается устроить угольный фильтр. Вода для бань подается из артезианского колодца глубиной в 87 саж. и по анализу профессора Войслова годна к употреблению. В санитарном отношении бани устроены вполне удовлетворительно, служащие будут помещаться в отдельном от бань здании, вполне удовлетворяющем санитарным требованиям». Кстати, местонахождение бань Ершова в документах указывается следующим образом: «на дачных участках земли на Удельной, у Красного Забора».

В августе 1895 года Кузьма Яковлевич Ершов покорнейше просил «об осмотре помещения под мельницу, в возведенном мною для этой цели здании, под № 27 по Удельному проспекту, в связи с открытыми мною торговыми банями».

В сентябре того же года Строительное отделение губернского правления разрешило купцу Ершову устроить по тому же адресу (Удельный пр., 27) паровую мукомольную мельницу. Как значилось далее в протоколе осмотра этой мельницы, здание завода «дощатое в каменных столбах», ее обслуживают двое рабочих, живущих на отдельной квартире при заводе. В мае 1902 года купец Кузьма Ершов обратился с просьбой разрешить ему надстройку этажа к существующей бане и пристройку лестниц. В июле того же года разрешение он получил...

Магазин и чайная купца М.Е. Башкирова (ныне – пр. Энгельса, 83-85). Фото автора, июль 2009 г.

«Новостью наступающего сезона в Удельной является новый скандинавский домик лесной фермы, построенный против вокзала, – сообщалось в мае 1902 года в „Петербургском листке”. – В домике будут продавать молоко, которое можно будет распивать тут же, за столиками, в крытых боковых галереях»[4 - По всей видимости, имелся в виду магазин фермы Бенуа. Здесь продавались не только молочные продукты, но и детские куклы, изготовленные на фабрике Бенуа. Красивый дом с резными украшениями сохранялся до 1960-х годов.].

Характерной и в то же время уникальной удельнинской постройкой были магазин и чайная купца Матвея Елисеевича Башкирова, выстроенные в 1905 году у подножия Поклонной горы на Выборгском шоссе и сохранившиеся по сей день (ныне – пр. Энгельса, 83-85)[5 - Дом № 83 был одноэтажным. Второй этаж надстроили в начале 1980-х годов.]. Известный нижегородский купец Матвей Елисеевич Башкиров занимался, главным образом, мучным и хлебным промыслом, а впоследствии стал руководителем одного из коммерческих банков в Нижнем Новгороде.

Открытка с видами Удельной. Фото начала XX в.

В 1892 году член семейства Башкировых Николай Емельянович стал владельцем семейного дела в Петербурге и в 1902 году учредил торговый дом «Башкирова Николая Емельяновича наследники», осуществлявший торговлю хлебом и овощами. С 1903 года фирму возглавил его сын – личный почетный гражданин, купец 1 -й гильдии Николай Николаевич Башкиров, известный своей широкой благотворительной деятельностью. Кроме всего прочего, ему принадлежало имение в Самаре, мукомольная мельница в Нижнем Новгороде, а также мельница, имение и каменный дом в Рыбинске.

Скобелевский проспект. Фото начала ХХ в.

Память о Башкировых на Удельной жила очень долгое время. По сей день местные старожилы называют бывшие дома Башкировых на нынешнем проспекте Энгельса «Башкирой»...

* * *

Публикации столичных газет сохранили немало свидетельств очевидцев, бывавших в Удельной, и непосредственных ее жителей, благодаря которым можно составить общее представление, как обстояли дела в этой местности в ту пору .

«Мы, удельнинские дачники, утопаем во мраке, – говорилось в заметке возмущенных местных обывателей, опубликованной в „Петербургской газете” в конце июля 1892 года. – Не говоря уже о второстепенных улицах и переулках нашей местности, но даже и такие, как Скобелевский и Ярославский проспекты представляют собой, по мрачности, настоящий ад. Если прибавить, что большинство наших дачевладельцев находит излишним устройство хотя бы узеньких мостков перед своими владениями, то можно представить себе, каково приходится нам, несчастным дачникам, возвращаться домой из города в нынешние темные и дождливые вечера. Отсутствие освещения и сносных путей сообщения особенно отзывается на посетительницах местного клуба, принужденных чуть ли не ощупью пробираться по немощеному Ярославскому проспекту, освещенному на всем протяжении чуть ли не единственным, клубским, тусклым фонариком».

Ярославский проспект. Фото начала ХХ в.

Костромской проспект. Фото начала XX в.

Княжеская (Княжевская) улица. Фото начала ХХ в

Кропоткинская (Крапоткинская) улица. Фото начала XX в.

«Поселок Удельной станции растянулся на очень большое расстояние, – писала в 1899 году „Петербургская газета”. – Живущим на его окраинах приходится со станции железной дороги или шествовать пешком, или переплачивать извозчикам. В настоящее время на помощь удельнинским жителям явился предприниматель, который пустил несколько общественных кареток от Новосильцевской церкви до Поклонной горы. Такое сообщение облегчает также и тех запоздалых путников, которые, упустив поезд железной дороги, должны пробираться по Лесной конке».

К началу XX века Удельная становится быстро растущим петербургским пригородом, постепенно теряющим свой специфически дачный характер, и превращается в «зимогорское» поселение, где жили представители среднего класса и купечества. В те годы численность населения Удельной достигала зимой 30 тысяч человек, а летом она удваивалась.

В 1900-е годы в Удельную пришли черты городского быта, при этом центром благоустройства служил Дом призрения. Именно с его помощью в 1901 году проложили телефонную связь, а в 1904 году от его станции подавалась электроэнергия для освещения домов и улиц.

К середине 1910-х годов местность телефонизировали. Точное число абонентов указать затруднительно из-за наличия «пограничных» адресов, которые могут быть отнесены как к Удельной, так и к Лесному, и Озеркам. Всего же, исходя из «Списка абонентов Петроградской телефонной сети на 1915 год», в Удельной числилось приблизительно 90 индивидуальных номеров и около 20 принадлежало различным заведениям. Среди них были амбулаторный пункт, приюты, кинематографы, подворья, ферма «Лаке» на Поклонной горе и даже дежурный монтер на Малой Ивановской улице.

Тем не менее состояние местности по-прежнему не устраивало современников. Так, газета «Дачная жизнь» в апреле 1911 года писала: «Отрицательные черты здешней жизни: полное отсутствие какого бы то ни было благоустройства, грязь – прямо-таки непролазная, освещение минимальное, а в лучшей части – т. н. Кропоткинских и Осиповских местах – и совсем никакого». А правление «Общества содействия благоустройству в Удельной» в своем отчете за 1914 год писала о том «отвратительном виде», который имеет Скобелевский проспект, причем «не только в сырую, ни и в сухую погоду».

Характерный сохранившийся образец удельнинской застройки начала XX в. – дом на Ярославском пр., 63.

Фото автора, сентябрь 2009 г.

Дом на Рашетовой улице – также яркий образец застройки Удельной начала XX в. Фото автора, март 2008 г.

«Что еще сказать? – вопрошала газета „Дачная жизнь– Много хулиганов, воруют, частые пожары – но где же этого нет? Скажу, пожалуй, – не переезжайте на Удельную, так как хорошего там не только что мало, но, пожалуй, и вовсе нет».

В удельнинской жизни тех лет было немало и неустройства, и курьезов.

«В Удельной война, – такими тревожными словами начиналась публикация в „Петербургском листке” в мае 1902 года. – Война между станционными служителями и публикой. Дело в том, что платформа станции Удельной одним своим концом примыкает к Скобелевскому шоссе, ведущему в центр дачной местности. Дачники издавна привыкли проходить по площадке, соединяющей платформу с шоссе. Теперь кто-то додумался перегородить эту площадку забором».

Чтобы попасть на Скобелевское шоссе, жителям приходилось бы возвращаться к станции. Поскольку это изрядно удлиняло путь, они по-прежнему проходили по прямому пути. Не имея возможности перебраться через высокий забор, им приходилось прыгать через стрелку между рельсами и будкой стрелочника. «Видя бесполезность своего сооружения, начальство станции поставило еще одну перегородку на самой платформе и возле нее двух чухон, своей грубостью возмущающих публику, – сообщал репортер „Петербургского листка”. – В результате уже несколько протоколов и всеобщее негодование».

Куда более серьезное возмущение местных обывателей вызвала популярная среди всевозможного «темного люда» ночлежка, которую именовали «Сургановской лаврой». Находилась она в двухэтажном деревянном доме. «Явиться туда новичку совершенно невозможно, – замечал в июле 1909 года обозреватель „Петербургской газеты”. – Было бы большой редкостью, если бы к утру он остался не раздетым и не избитым. Даже опытные „стрелки” не рискуют туда заглядывать. Наделенные всеми разбойничьими инстинктами, с самым темным прошлым, посетители этой „постоялки” готовы за деньги идти на любое дело. Пустоши и огороды, расположенные вблизи этой трущобы, весьма удобны для бегства при обходах полиции, что и приманивает сюда наиболее скомпрометированных бродяг и бродяжек»...

* * *

К концу XIX века в орбиту дачных предместий Петербурга прочно вошла и Поклонная гора, которую можно было бы назвать северными воротами в Удельную. «В ясный летний вечер с Поклонной горы можно любоваться Петербургом сверху вниз и чувствовать себя выше Исаакиевского собора, блестящего издали своею золоченой царской шапкой. Это, бесспорно, лучший вид на Петербург с суши», – говорилось в одном из путеводителей по Петербургу в конце XIX века...

О названии Поклонной горы историки высказывали немало предположений. По преданию, во время Северной войны шведы, убедившись в непобедимости русского оружия, посылали с этой горы послов к Петру I просить мира. Другая версия связана со старинным обычаем карел, древних обитателей этих мест, устраивать на возвышенных местах молельни, куда в дни, связанные с праздниками или важными событиями, приходили поклоняться языческим богам. Еще одно толкование связано с обычаем при въезде в город или выезде из него класть земные поклоны. Чаще всего это делалось с горы близ дороги.

С давних пор Поклонная гора относилась к владениям графов Шуваловых – Парголовской мызе. До 1877 года это был майорат, то есть по законам Российской империи земли считались родовыми и не могли быть проданы, переданы или завещаны кому-либо не из числа семьи владельцев без высочайшего на то разрешения. Разрешалось лишь сдавать отдельные участки в аренду, в том числе и на довольно продолжительное время. «Точно неизвестно, когда именно на землях графов Шуваловых возникли первые дачи и появились дачники», – отмечает краевед ЕИ. Зуев.

В книге А.Е Яцевича «Пушкинский Петербург», впервые изданной в 1931 году и переизданной в 1993-м, утверждается, что еще в 1832 году на даче, расположенной на Поклонной горе, жил Н.В. Гоголь. Сюда он переехал с наступлением лета из дома Зверков а на Екатерининском канале у Кокушкина моста. В конце июня того же, 1832 года, Гоголь уехал на родину и вернулся в Петербург в конце октября.

Спустя почти тридцать лет, в 1860 году, петербургский священник Ковалевский построил на вершине Поклонной горы, на участке, арендуемом у графа Шувалова, просторный особняк. Летом 1867 года на этой даче жила семья легендарного Генриха Шлимана – знаменитого археолога, отыскавшего золото на месте Трои. В письмах к отцу маленький сын археолога Сережа рассказывал: «Из дома отца Ковалевского на Поклонной горе видно море и село Коломяги...»

Как известно, в 1877 году возникло «Товарищество на паях для устройства дачных помещений в Шувалово». Его правление согласилось выкупить землю от границ Поклонной горы до Шуваловского кладбища у наследников графов Шуваловых. Те обратились к царю с просьбой разрешить продажу части своего майоратного поместья товариществу и в июле 1877 года получили высочайшее разрешение. После юридического оформления сделки купли-продажи товарищество занялось благоустройством местности и распродажей земельных участков под дачные поселки.

Спускавшаяся с горы в западном направлении Поклонногорская улица (ее название, как отмечают топонимисты, известно с 1887 года в форме Поклонно-горская, а с 1896 года – в современном написании) отделила Удельную от новых дачных местностей – Шувалово и Озерков (по мнению большинства краеведов, их слияние в одно целое окончательно произошло в 1893 году). Одновременно Поклонногорская улица служила в данном месте границей между городом и С.-Петербургским уездом.

«По Выборгскому шоссе, проехав Удельную, находится так называемая Поклонная гора, – рассказывалось в июле

1897 года на страницах „Петербургского листка“. – Гора эта к Озеркам представляет крутой песчаный обрыв. Тут, в особенности по праздничным дням, бывает немало гуляющих, главным удовольствием которых является восхождение и спуск с песчаного обрыва».

Дачи на Поклонной горе считались самыми здоровыми в санитарно-гигиеническом отношении, поскольку они располагалось на высоком месте, в окружении сосен. «В то время как дачники соседних с нами Озерков и Лесного не высовывают на улицу носа, из боязни утонуть в непролазной грязи, „поклонногорцы“, наоборот, блаженствуют и, как ни в чем не бывало, разгуливают вокруг да около своих дач, – говорилось в июне 1899 года в „Петербургской газете“. – Объясняется это тем, что наша местность возвышенная и сухая. Даже после самого проливного дождя через 5—7 минут все высыхает, как будто ничего и не было. Имеется у нас маленький еловый лесок, в некотором роде живописный и не лишенный поэзии, да жаль только, что разные бродяги избрали его местом дневного отдохновения».

Как отмечал тот же автор «Петербургской газеты» в 1899 году, поклонногорские дачники были очень довольны тем, что в это лето наконец-то появилась собственная аптека, – до этого за медикаментами приходилось ездить в Удельную или в Озерки. Аптеку на Поклонной горе устроил доктор, владелец местной кумысной фермы, и находилась она у него на даче[6 - Не имелась ли в виду аптека доктора П.А. Бадмаева, речь о котором пойдет дальше?]. Тем же летом во время «пушкинских дней», когда отмечалось столетие со дня рождения великого поэта, на одной из пустующих дач устроили частным образом детский праздник, посвященный памяти Пушкина. В нем приняли участие чуть ли не все дети поклонногорских дачников, читавшие по памяти стихи поэта...

На вершине Поклонной горы в 1880-х годах появилась дача в восточном стиле, принадлежавшая тибетскому врачу Петру Александровичу Бадмаеву[7 - В 1981 году бывший особняк Бадмаева, в котором долгое время располагалось 36-е отделение милиции, снесли под предлогом устройства транспортной развязки – будто бы он ей «мешал». Потомки знаменитого врача обращались во все инстанции, писали даже в ЦК партии, доказывая, что дачу надо сохранить как памятник истории и культуры, но их попытки оказались тщетными.]. В 1877 году он женился на молодой дворянке Надежде Васильевне Васильевой.

П.А. Бадмаев с женой Н. Васильевой. Около 1880 г.

Дача П.А. Бадмаева на Поклонной горе. Фото В. Муратова, 1970-е гг.

Семья вскоре стала расти, а по учению врачебной науки Тибета, первыми условиями здоровья детей являются чистый воздух и вода, незагрязненная почва, тепло и свет. Именно поэтому Бадмаев решил обосновать свое семейство не в центре города, за его пределами, вдали от фабрик и заводов, среди озер, лесов и живописных дач.

Бывшая дача П.А. Бадмаева на Поклонной горе, конец 1950-х—начало 1960-х гг. Фото А. Берковича

Бадмаев выбрал Поклонную гору – одно из самых высоких мест в северных окрестностях Петербурга. Здесь он купил участок земли и построил в 1880-х годах двухэтажный каменный дом с башенкой в восточном стиле. Автором проекта стал архитектор Евгений Львович Лебурде[8 - Е.Л. Лебурде (1855—1895), ученик Академии художеств с 1876 г. В 1881 г. окончил курс наук. Получил серебряные медали: в 1882 г. – две; в 1883 г. – одну. В 1885 г. – звание классного художника 2-й степени за проект «Великокняжеский дворец в столице». 29 октября 1886 г. – звание классного художника 1-й степени. Среди его работ – постройки в санатории Халила под Выборгом: церковь (1893 г.) и «Мариинское отделение» (1894 г.).]. Строительный журнал «Наше жилище» причислял дом Бадмаева к одним из первых в России железобетонных зданий. Рядом возникло небольшое хозяйство (сам Бадмаев именовал свою дачу мызой), где держали коров, чтобы дети пили только парное молоко.

Дача П.А. Бадмаева на Поклонной горе. Фото конца 1970-х гг.