Все норманны в Восточной Европе в Xl веке. Между Скандинавией и Гардарикой

Казалось бы, в местной мифологии довольно хорошо проработана система Вальгаллы, куда попадали павшие в бою с мечом в руке воины. Однако культ Одина имеет явно привностной характер: эта личность заимствована у индоевропейцев примерно на рубеже н. э. Хорошо видно, что Один – относительно новый бог в местном пантеоне, поскольку он в чем-то дублирует Тора, также бога-воина. По всей видимости, одно время Один пытался «потеснить» своего предшественника с пьедестала, но так до конца и не сумел этого сделать.

Согласно исландским сборникам – Старшей Эдде и Младшей Эдде, души прочих умерших (не попавших в Вальгаллу) отправлялись в Фолькванг (поле людей), владения богини Фрейи. Умершие же от старости и болезней, а также нарушившие законы предков, навеки попадали в Хельхейм, холодные сумрачные и пустынные владения великанши Хель.

Однако как Старшая Эдда, так и Младшая Эдда, – это исключительно авторские произведения, причем достаточно поздние (XIII в.). Вряд ли именно такие представления были распространены у норманнов в рассматриваемое время.

Аналогичного мнения придерживался, например, А. Я. Гуревич: «Песни о богах и героях, – “Старшая Эдда” – не восходят непосредственно к эпохе викингов. Поэтому-то изучение духовной жизни скандинавов IX–XI вв. при помощи анализа эддических песен чревато ошибками и анахронизмами. Датировка эддических песен неясна и спорна, в любом случае они известны нам в позднейшей форме»[42 - Гуревич А.Я. Походы викингов. M., 1966. С. 161.].

В предлагаемой в Эддах системе обустройства потустороннего мира вызывает сомнение само существование Фолькванга. Сагам и поэзии скальдов такое понятие неизвестно. Появление Фолькванга изначально выглядит несколько искусственным, поскольку имеет своей явной целью утешить тех, кто имел мало шансов на попадание в Вальгаллу; в какой-то мере оно нивелирует саму идею Вальгаллы.

В средневековой Скандинавии долгое время существовали старинные правила присвоения детям имен, явно рассчитанных на возвращение к ним душ предков из собственного рода. Фолькванг и Хельхейм в Эддах исключают саму возможность переселения душ, то есть фактически противоречит сохранившимся сведениям о древней вере норманнов и навязывает вместо них версию, близкую к христианской.

Еще одним аргументом, подрывающим доверие к Эддам (основным источникам сведений по мифологиии Древней Скандинавии), является наличие в них Мирового дерева Иггдрасиль (или «древа предела»). Это уже, скорее всего, заимствование из верований южных народов. Согласно мировоззрению норманнов, такого рода дерево («сучья которого распростерты над миром и поднимаются выше облаков») обязательно должно было находиться в пределах Мидгарда, однако ничего подобного в Скандинавии, разумеется, не обнаруживается. Священные дубы, на которых вешали жертвы в честь бога Одина, не в счет. Кроме того, Мировое дерево Иггдрасиль почему-то никак не участвует в сохранившихся космогонических мифах, согласно которым жизнь зародилась на границе тающих льдов.

Один. Рисунок из рукописи Старшей Эдды, XVII в.

«Иггдрасиль не упоминается в скандинавской космогонии, где мир творится в результате взаимодействия враждебных друг другу сил. В начале времен было всего два мира: огненный Муспель на юге и ледяной Нифльхейм на севере. Между ними лежала зияющая бездна Гиннунгагап. Там, где жар Муспеля встречался со льдом Нифльхейма, лед таял и капал. От тепла в каплях пробуждалась жизнь, и они превратились в великана, имя которому было Имир»[43 - Хейвуд Д. Люди Севера. История викингов, 793—1241. М., 2019. С. 20.].

Показателем достаточно позднего создания обеих Эдд является наличие в них в качестве системообразующего понятия конца света (Рагнарёк), во время которого должна произойти грандиозная битва между дружинами эйнхериев и благородных богов с полчищами чудовищ и злобных мертвецов. Однако понятие конца света стало формироваться только в «эпоху викингов» и представляет собой идейное заимствование из христианства. Датировка самых первых надгробных памятников с руническими надписями относится лишь к началу X в.[44 - Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи: новые находки и интерпретация. Тексты, перевод, комментарий. М., 2001. С. 15.] Камни с надписями стали устанавливаться на могилах в качестве напоминания о заслугах погребенного, которые должны быть зачтены ему в конце света.

В обеих Эддах главой пантеона богов скандинавов называется Один, в то время как прочие сообщения современников считают таковым Тора. В частности, согласно Адаму Бременскому, главных богов у скандинавов было три. В центре парадного зала упсальского храма находился трон с идолом бога Тора, по сторонам от которого стояли идолы Одина (Водана) и Фрейра (Фрикко[45 - Адам Бременский. Деяния архиепископов Гамбургской церкви. Кн. IV, 26 // Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Славянские хроники. М., 2011. С. 108.]). В Эддах предпринимаются также прямые попытки высмеять и унизить Тора, как это происходит, например, в «Песне о Харбарде». Проиграв словесный спор, Тор признается во множественных грехах, одинаково мерзких как для христианина, так и для язычника. Одураченным и в неприглядном виде представлен Тор также в «Видении Гюльви». Кому-то, видимо, очень хотелось «продвинуть» Одина в главные боги скандинавского пантеона.

Известно, что Младшую Эдду (прозаическую, включающую учебник поэзии) написал исландец Снорри Стурлусон примерно в 1222–1225 гг. Автор Старшей Эдды (поэтической) считается неизвестным, а опубликована она только в 1260 г. Однако анализ Младшей Эдды показывает, что при ее написании Снорри использовал еще не обнаруженный на тот момент текст Старшей Эдды либо какой-то иной, очень близкий к ней по содержанию. Здесь не только повторяются сюжеты Старшей Эдды, но даже дословно цитируются фразы из ее первой песни – «Прорицания вёльвы». В этой связи требуется тщательная проверка Старшей Эдды на предмет ее написания все тем же Снорри Стурлусоном.

Забегая вперед и в некотором роде предопределяя результат предполагаемой экспертизы, прямо сейчас будем априори считать, что Старшая Эдда принадлежит перу все того же Снорри Стурлусона. Скорее всего, он планомерно разрабатывал и оттачивал данное произведение в течение всей своей жизни, но так и не успел его завершить и опубликовать.

В результате сегодня мы располагаем достаточно поздними знаниями о скандинавской мифологии, в изложении всего лишь одного человека, к тому же христианина.

То, что означенные тексты Эдд создал именно христианин, видно из того факта, что местами они целиком сверстаны по библейскому подобию. Когда Равновысокий говорит, что всеотец «создал небо, и землю, и воздух, и все, что к ним принадлежит», речь явно идет о христианском Боге. Это впечатление еще более усиливается, когда Третий дополняет ответ Равновысокого: «Всего важнее то, что он создал человека и дал ему душу, которая будет жить вечно и никогда не умрет, хоть тело и станет прахом иль пеплом. И все люди, достойные и праведные, будут жить с ним в месте, что зовется Гимле (“Защита от огня”) или Вингольв (“Обитель блаженства”). А дурные пойдут в Хель (преисподняя), оттуда в Нифльхель – Туманную Хель (глубины преисподней). Это внизу, в девятом мире». Несмотря на скандинавские имена загробных обителей, здесь представлены, конечно же, христианские рай и ад (его девять кругов)[46 - Первухин В. Мифы Древней Скандинавии. М., 2002. С. 69.].

Снорри, разумеется, знал, что скандинавы почитали Одина, Тора, Фрейра и других богов. Однако он умышленно старался представить их людьми, реальными историческими правителями прошлого, которые были просто настолько мудры, что оказались в состоянии внушить своим подданным веру в свои сверхъестественные способности. Иного от христианина не следовало и ожидать. Развивать тему языческих богов значило бы совершать прямой грех в рамках собственной религии. А вот рассказывать о простых смертных, коим люди по незнанию поклонялись, вполне себе возможное дело.

В целом Эдды представляют собой очень хорошие литературные произведения, но в качестве религиозной системы – эдакую смесь сюжетов, надерганных из нескольких мифологических систем, в том числе, видимо, и скандинавской, обильно сдобренных фантазией автора, и внутренне крайне противоречивую. К примеру, сначала указывается, что Тор является далеким предком Одина. Потом автор, видимо, забыв об этом, включает Тора в число заложников ванов, коих Один назначил жрецами-диями. Дважды и совершенно по-разному описывается злесь происхождение небесных светил. Видимо, Снорри довольно долго думал, но все никак не мог отпределиться, какой же из этих вариантов в конце концов предпочесть. И так далее.

Можно полагать, что система верований скандинавов к «эпохе викингов» все еще не обрела какой-то целостной формы (мифология Снорри Стурлусона не в счет). Как минимум, эта языческая религия требовала сильной вовлеченности паствы и множественных жертвоприношений (в том числе человеческих), но при этом не давала верующим гарантии потусторонней вечной жизни ни для них самих, ни для их близких. То есть не выполняла главной возложенной на нее задачи – снятия с людей стресса, что могло явиться одной из причин того самого внутреннего напряжения скандинавского общества, о котором уже говорилось выше.

В этой связи принятие в Скандинавии в X–XI вв. христианства в качестве основной религии может рассматриваться как явное благо. Приход сюда «готовой», достаточно хорошо проработанной религии, учитывающей человеческую психологию, обеспечил местным жителям гораздо более спокойную и комфортную жизнь.

Напоследок отметим одно довольно странное обстоятельство. Восточная Европа, и особенно Древняя Русь, практически не знали «эпохи викингов» с той неприглядной стороны, как это подробно описано латинскими хронистами. Почти нет ни масштабных набегов, ни зверств, ни грабежей городов. Отношения были в значительной степени мирными. Норманны нанимались на военную службу к местным князьям, торговали, занимались сельским хозяйством.

Даже само понятие «викинг» здесь отсутствовало. Вместо него хорошо известно другое слово: «варяг» (наемник). M. Фасмер связывал это слово с древнесеверным «var» – «клятва, присяга, договор, соглашение»[47 - Vasmer М. Schriften zur slawischen Altertumskunde und Namenskunde. Bd. II. Berlin, 1971, S. 819.]