Оранжевая пропасть

– Отойди от него отродье! – она семенила к Маше и размахивала клюкой, будто находилась в самом центре сражения. – Что ты делаешь?! Пошла вон!

– Я всего лишь хотела помочь, – попыталась объяснить Маша, но старуха еще громче закричала «Отойди!» и кинула палку. Палка, не долетев совсем немного, ударилась о землю и, отскочив, попала набалдашником котенку в голову.

– Посмотри, что ты наделала, ведьма проклятая! – Не унималась старуха, будто не сама кидала клюку.

Поняв, что теперь котенок точно умрет, Маша поспешила укрыться во дворе у Вани.

– Я поговорю с Ванькиным отцом, чтобы он не разрешал тебе общаться с его сыном, – крикнула вслед старуха.

Оказавшись во дворе, Маша увидела, что Ваня уже давно стоит, ждет ее прихода.

– Я боюсь эту старуху, – первое, что сказал он. – Она бешенная. Мать мне рассказывала, что когда она была молодая, то убила двух своих мужей, просто за то, что они ей надоели. С тех пор у нее не было семьи.

Одиннадцатилетний Ваня был низкого роста, но крепкого телосложения. Длинные русые волосы всегда зачесывал назад. Он единственный мальчик из деревни, друживший с Машей, остальным родители запрещали с ней общаться.

– Давай сходим в одно место, – Маша уже забыла про старуху. – Мне мать вчера рассказала про склеп. Большой склеп. Еще она сказала, что когда сама ходила туда маленькая, то видела привидение. Если мы сейчас выйдем, то к обеду дойдем, а там аккурат успеем к ужину.

Маша так жалостливо смотрела на Ваню, что он не смог отказать, но окончательный ответ даст мать.

– Я пойду, спрошу у мамы, – сказал Ваня, разворачиваясь к дому. – Если она разрешит, то пойдем…

– Стой, стой! Не спрашивай – она не разрешит. Скажи, что просто пойдешь, погуляешь, не говори куда.

– Но…

* * *

– Ты уверена, что там не опасно? – Ваня уже был не рад тому, что пошел. Он устал и сбил ноги, перебираясь через ручей по острым камням.

– Сам подумай, что может быть опасного в старом и заброшенном склепе? – Маша ни капельки не устала, в ее глазах горел огонь, который мог обжечь любого, кто станет на пути. – Или ты струсил?

– Нет, что ты?! Как я могу струсить?! – Маша задела Ваню за живое. Он боялся, и причем сильно, но показать страх не мог. – Я просто стараюсь узнать побольше о том месте, куда иду.

– Когда-то давно, во времена молодости моей бабуши, здесь недалеко стояла усадьба. Не знаю почему, но она сгорела со всеми обитателями. Родственников не осталось, и с тех пор эти места заброшены. А склеп этого рода – ну кому он нужен? Стоит и пусть стоит, есть же не просит.

– А воры и всякие разбойники? – не унимался Ваня.

– Оттуда вынесли все ценное еще до рождения наших родителей. – Маша резко остановилась. Указав рукой, сказала. – Посмотри, вот он!

Приглядевшись, Ваня различил, что перед ними, между деревьев, в земле и растениях, спрятался склеп, а не холм, как подумал в первый раз, посмотрев в эту сторону. Невозможно определить размеры склепа из-за густо разросшейся растительности. Едва различимая каменная дверь, выглядевшая тяжелой, приоткрыта, являя миру сумрак и затхлость. Сильнее раскрыть ее у Маши и Вани не получилось, сколько усилий они ни прилагали.

– Попытаемся протиснуться так, – сказала Маша и без особого труда скользнула внутрь. У Вани этот процесс прошел не так легко. Вначале он думал, что и вовсе не пролезет, чему был несказанно рад, но, постаравшись, все-таки протиснулся. Путь свету перегораживали кроны деревьев и почти закрытая дверь, оттого внутри не видно ровным счетом ничего. Застоявшийся воздух неприятно прокрадывался в легкие. Пахло плесенью, затхлостью. Витал едва уловимый гнилостный дух. Достав из кармана украденное у отца огниво, Ваня поджег факел, также украденный из отцовского сарая.

«Вот мне достанется, когда отец заметит!» – запоздало подумал мальчик.

Разгоревшийся факел осветил расколовшиеся от времени ступени. На самом краю освещенного пространства лестница заканчивалась, и начинался пол, выложенный каменными плитами. У окончания лестницы виднелся сгнивший деревянный косяк, а от самой двери ничего не осталось. Маша первой пошла вниз, следом, нерешительно, двинулся Ваня.

Спустившись по лестнице, дети оказались в продолговатой комнате, где вдоль стен стояли каменные гробы. Всего около десятка. Два последних – без крышек. Воображение Вани услужливо нарисовало поднимающихся оттуда мертвецов в остатках мяса и одежды.

Из мыслей Ваню вырвал голос Маши, слишком серьезный и задумчивый для ее возраста.

– Почему здесь столько дохлых крыс? – таким тоном обычно говорила мать Вани, спрашивая у отца: «Почему в хлеве воняет самогоном?».

Посмотрев на пол, Ваня почувствовал, как в груди зашевелилось нечто холодное. Крысиных останков и вправду многовато. От некоторых животных остались лишь кости, другие гнили, третьи недавно умерли.

В конце комнаты, как раз у раскрытых гробов, в неясном свете факела показалось движение. Ваня не знал, где оказалось его сердце, но даже в пятках оно не задержалось. Подняв факел над собой, Ваня увидел крысу, сидевшую на краю саркофага. Бусинки черных глаз внимательно следили за непрошеными гостями. Шерсть у животного местами облезла, отчего вид у крысы был жуткий.

Ваня всей душой хотел уйти отсюда, но что-то останавливало.

«Это не конец» – беспрестанно вертелось в голове.

Глаза животного закатились, и оно свалилось на пол.

Ваня не считал себя ни трусом, ни героем, но когда в гробовой тишине раздался звук похожий на стон тяжелобольного, он бросил факел и помчался наверх…

* * *

Максим вскочил с кровати, будто из нее вмиг вылезли тысячи иголок. Стон до сих пор звучал в ушах. Сердце не выдержало такого скачка. В глазах потемнело, и он упал на пол. Следом за Максимом, не менее проворно, вскочила Лена. В последний миг супруга успела подставить руку под голову мужа, чтобы он снова не ударился затылком о пол. Врачи строго-настрого запретили любые удары.