Андеграунд, или Все романтики попадают в..

– Что за миссия?

– Это я могу сообщить только после твоего согласия, – прокричал Князь и выжидающе уставился на меня твердым, пристальным взглядом.

Все это, мягко говоря, мне очень не нравилось, и понимая, что другого выбора у меня нет, я все-таки произнес на всякий случай:

– Как же я могу согласиться на то, чего не знаю? Тем более дело, судя по всему, серьезное и непростое, даже, возможно, опасное. Ты же мне не в прятки поиграть предлагаешь?

– Извини, но у тебя нет другого выбора, – мне показалось, что эту фразу Князь произнес еще громче обычного.

Минуты две мы молча смотрели друг другу в глаза. Его взгляд был хоть и пристальным, но спокойным. Было видно, что Князь не напряжен, он просто ждет моего решения и легко примет любое. Мне особо размышлять тоже было не о чем. Приняв предложение Князя и согласившись на то, не зная что, шансов попасть домой у меня будет гораздо больше, чем идти туда, не зная куда. При условии, конечно, что вся эта история с разными мирами не выдумка и не бред сумасшедшего. Хотя необычность этого места, этих персонажей и их поступков заставляла меня поверить в то, что все это взаправду.

– Ну что ж, Князь, спасибо, – я первым прервал молчание и решил еще немного поиграться, прощупать почву, прежде чем озвучить свое решение.

– За что именно? – Великан нахмурился, ему явно не понравилось то русло, в которое я направил разговор.

– Да за всё – за спасение, за плащ, за заботу. А особенно за последние две минуты молчания. Теперь я поистине прочувствовал и оценил тишину, чему безмерно рад, – с этими словами я встал, снял с себя плащ и бросил его на тумбу. И сразу поверил во всю эту хрень про другие миры. Мои запястья и моя грудь были в абсолютном порядке, на них не было ни царапины, тело мое было вполне отдохнувшее и полно энергии, голова была ясная и светлая.

– Так ты согласен или нет? – нетерпеливо прокричал Князь.

«Э, да он нервничает», – подумал я и подошел к стулу со своей одеждой. Поискал взглядом трусы, но не нашел. Посмотрел под футболкой, под джинсами – трусов не было. Ну нет, так нет. Тогда я неторопливо взял джинсы, встряхнул их, надел прямо на наготу, аккуратно, но быстро вжикнул молнией на ширинке и привычным движением застегнул пряжку в виде паука. Потом повернулся к Князю и спросил невинным голосом:

– А если я сейчас соглашусь, а потом, когда узнаю суть дела, возьму и откажусь?

– Тогда я тебя убью, хотя, поверь, мне очень этого не хочется – произнес Князь тише обычного, и я ему сразу поверил, ибо сказал он это просто и обыденно, без всякого пафоса и позерства.

– Мило, – буркнул я и надел футболку, затем сел на стул, достал из своих сапожек носки, не спеша натянул их на ноги и взглянул на Князя. Тот, казалось, просто излучал спокойствие, хладнокровие и важность, но я все-таки заметил, что левый глаз у него немного дергается, и слегка шевелятся желваки на скулах. Я надел казаки, встал со стула, снял со спинки куртку, аккуратно одел ее и сунул руку в карман, проверяя, на месте ли кастет. Он был на месте.

– Жаль, что мне больше нечего одеть. Я готов одеваться вечность, лишь бы наслаждаться этой чудесной, восхитительной тишиной, – с чувством произнес я.

Глаз у Великана стал дергаться сильнее, и желваки заходили активнее, теперь это было видно невооруженным взглядом. Наверное, не стоило так долго испытывать терпение Князя, но меня уже понесло, и остановиться было трудно. Я достал из внутреннего кармана куртки пачку сигарет. Странно, сигареты были не мои. По крайней мере, я всегда курил другие. Слегка помешкав, я открыл пачку – там оставалось всего две штуки. «Маловато», – подумал я, вытаскивая одну сигарету: «Хотя все относительно. Смотря, как закончится наш душевный разговор, а то, может, и последнюю никогда уже не выкурю». Я убрал сигаретную пачку с единственной сигаретой обратно во внутренний карман, достал черную бензиновую зажигалку из чехольчика, который висел на ремне, прикурил, уселся на фиолетовый стул, закинул ногу на ногу и, выпустив изо рта кольцо дыма, спросил важным голосом:

– А у вас здесь есть пепельницы?

У Великана задергался второй глаз, причем в унисон первому, и стали раздуваться ноздри.

– Знаешь, вот сейчас ты реально похож на Князя Тишины, – произнес я со всей искренностью, на которую был способен, – Если бы мне раньше сказали, что где-то в каком-то мире существует Князь Тишины, я бы его представил себе именно так – здоровенным мужиком в шляпе, который собрав в кулак всю свою железную волю, пыжится изо всех сил, чтобы промолчать и не нарушить тишину. Только, смотри, не пукни от напряжения, а то будет, наверное, чертовски обидно нарушить тишину именно таким образом.

Дергающиеся глаза Князя наполнились яростью, он противно заскрежетал зубами, грозно зарычал и схватился за рукоятку кинжала. Мне даже показалось, что из его раздувающихся ноздрей повалил пар. Я понял, что чаша терпения Князя переполнена, и хотя мой внутренний чертик подначивал меня заставить Великана вытащить кинжал, я решил остановиться и сказал твердым громким голосом:

– Ладно, Князь, я согласен! Что там у вас за миссия?

Кинжал наполовину вылез из ножен, и некоторое время Князь гневно смотрел на меня, видимо размышляя, стоит ли со мной связываться или проще прирезать. В тот момент ему, похоже, более привлекательным казался второй вариант. Я встал со стула, бросил недокуренную сигарету на пол, затоптал ее сапогом, сунул руку в карман и почувствовал между пальцами холодную сталь кастета. Сдаваться без боя я не собирался. Но тут лицо Князя стало постепенно меняться, превращаясь из звериного обратно в мушкетерское. Он вогнал кинжал в ножны и, усмехнувшись, прокричал:

– Да уж, Иван, ну ты и фрукт! Никому еще не удавалось довести меня до такого состояния, чтобы эмоции возобладали над разумом. Обычно я всегда держу голову в холоде.

– Это нетерпение, Князь. Никто не любит ждать, а многие и не умеют, – я вынул пустую руку из кармана и опять уселся на фиолетовый стул.

– Я умею ждать, – недовольно и, как мне показалось, с некоторой долей упрямства произнес Великан, – Если никто не капает мне на мозги и не несет всякую чушь.

– А, ну да, – я усмехнулся, – ты же Князь Тишины, и умеешь ждать только в тишине. Ну, ладно, мы отвлекаемся, давай рассказывай, что я должен сделать, чтобы всем стало хорошо.

На лице Князя вдруг отразилась какая-то растерянность, и он воскликнул:

– Черт возьми, совсем забыл!

– Забыл про миссию?

– Да нет! Ритуал! – Он как-то суетливо огляделся по сторонам, подошел к столу с игрушками Безумного Доктора, смахнул все на пол, подкатил стол ко мне и поставил на него два пластиковых стаканчика, красный и черный. Откуда он их взял, понятия не имею.

– Итак, Иван, перед тобой два стаканчика, – важно заорал Великан, – если ты согласен на мои условия, то должен выпить из черного. Если ты отказываешься, то выпей из красного.

– В красном яд, что ли? – недоверчиво спросил я.

– Нет, конечно! – Князь был явно оскорблен моим предположением, – Зачем мне тебя отравлять? Ты все равно еще не знаешь сути миссии. И потом, яд это не мой метод, поверь. Эти два стаканчика – просто дурацкий ритуал, и он абсолютно безопасен. Только пей залпом и до дна. И нюхать, кстати, не советую.

Я встал со стула и взял в руку черный стаканчик. Он на две трети был наполнен какой-то жидкостью желтоватого цвета. Я, все еще сомневаясь, взглянул на Князя, и он ободряюще мне кивнул. Тогда я залпом осушил содержимое стакана, и чуть не задохнулся от мерзкого противного вкуса. Лицо мое непроизвольно сморщилось в состояние изюма, и я воскликнул каким-то вороньим голосом:

– Dеgueulasse Derche, Merde, Nique ta m?re, Va te faire foutre, Salaud, Merdeux, Fils de pute!

Из этой фразы я не понял ни слова, но к своему полному изумлению произнес я ее с чистейшим французским произношением, хотя французского языка никогда не учил и кроме селяви и шершеляфам ни хрена не знал.

– Что это за дрянь? – спросил я, отплевываясь.

– Всего лишь тройной одеколон, – усмехнулся Князь, – И не стоит в приличном обществе так похабно ругаться, даже по-французски.

«Эх, сейчас бы сушечкой закусить», – подумал я про себя, вспомнив Лешку Селиверстова, персонажа фильма «Такси-блюз», а вслух сказал, несколько раздраженно:

– Да я вообще французского не знаю. Это, наверное, реакция на пойло, которое ты мне подсунул, а может и на весь ваш гребаный мир, – и, добавив в голос легкую нотку страдания, спросил, – Слушай, Князь, а пивка у тебя нет?

– Извини, Иван, пива нет, – с этими словами он взял красный стаканчик, маленькими глотками выпил содержимое, блаженно крякнул, вытер усы тыльной стороной ладони и поставил пустой стакан обратно на стол.

– Стесняюсь спросить, а что было в красном стаканчике? – вкрадчиво произнес я, чувствуя какой-то подвох.

– Бурбон, – радостно прокричал Князь и громогласно захохотал.

– Мило, – буркнул я и уселся на фиолетовый стул, сильно зажав свои уши ладонями. У меня было такое ощущение, что я нахожусь между двумя мчащимися на полной скорости поездами.

В приступе смеха Великан толкнул рукой стол, и тот стремительно укатился в темноту. Я проводил его взглядом, затем посмотрел на Князя и вздрогнул от неожиданности. На его лице не было и следа веселья, оно было абсолютно серьезным, даже, можно сказать, строгим. Я убрал руки от ушей и приготовился слушать.

– Значит так, Иван, – начал Князь, – в нашем мире есть один очень могущественный человек. Зовут его Великий Экспериментатор. Он…

– Насколько могущественный? – с интересом спросил я.

– Не перебивай меня, – грозно прокричал Великан, и его глаза как-то хищно блеснули. В этот момент он стал больше похож не на мушкетера, а на кардинала Ришелье, – Я расскажу тебе только то, что тебе необходимо знать. Ни больше, ни меньше. Просто сиди и слушай. Так вот, наш Великий Экспериментатор любит изобретать оружие, и он уже придумал и создал неимоверное количество всякого хлама для убийства и разрушения. Теперь он хочет создать главное творение своей жизни Последнюю Бомбу. И поверь, Иван, в нем столько желания и энергии, что он непременно ее создаст. А, как ты понимаешь, каждое вновь созданное оружие необходимо проверить, дабы убедиться в его работоспособности. И, когда он проверит свою Последнюю Бомбу, боюсь, от нашего мира ничего не останется. Поэтому его надо остановить. В общем, ты должен отнести Великому Экспериментатору свою лень.

Последняя фраза меня, мягко говоря, ошарашила. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Округлив глаза, я спросил не без сарказма в голосе:

– Простите, что я должен отнести?