АЛИСА: по ту сторону зазеркалья

– Поедем за город, пожалуйста?

Меня вдруг пробрал смех. Дурацкая-дурацкая шутка.

Я уселся на краю постели и достал из тумбочки сигареты. Глядя в пол, закурил. Краем глаза заметил, как поморщилась Лера. Думал, что сейчас разругается, но нет. Лера промолчала… Вместо этого она взяла с тумбочки стакан с водой и протянула мне под пепел.

Выкурив сигарету до половины, я спросил:

– Почему в воскресенье?

– Будешь теперь обижаться? – спросила Лера.

– Нет, конечно. Не говори глупостей.

– Хорошо… Это хорошо.

Мы долго молчали. Затем я спросил:

– А, вообще, ты нормально себя чувствуешь?

Лера издевательски повела бровью.

– Ну в смысле, я хотел сказать… В плане самочувствия. Физического. У тебя ничего не болит?

– Нет. У меня ничего не болит.

Я кивнул. Стало словно бы легче.

– Ладно, поехали – кивнул я.

Уставившись в пол, несколько раз провёл ладонями по опухшему за ночь лицу. Голова не успела толком проснуться. Мысли кружились в беспорядке, цепляясь одна за другую. Мутные, рваные образы, словно покрывшиеся паутиной снов.

Лера вновь отвернулась и посмотрела в зеркало. Она разглядывала в нём кого-то.

– Он придёт через три дня.

Меня словно выдернули из кровати.

Казалось, будто ночной кошмар пробрался из сновидений в реальность. Невидимое чудовище опутало щупальцами комнату, а вместе с ней и всю жизнь. Чудовище крутило, сжимало, ломало хребет.

Нет. Она не посмеет забрать и её. Я не переживу это.

– Прошу, не нужно…

Я не заметил, как потерял контроль. Только почувствовал, как живот сводит болезненной судорогой. Затем понял, что задыхаюсь.

Я закрывал лицо ладонями и сжимал зубы, пытаясь сдержать слёзы. Чувствовал, как присевшая рядом Лера гладит меня по спине. С её пальцев струилось тепло. Незримые нити скользили по коже, проникали в сосуды и разливались по телу успокоением.

Не знаю, сколько это продолжалось. В конце концов, боль просто закончилась. Ещё какое-то время я вздрагивал, как в посмертных конвульсиях, а потом опустил ладони. Посмотрел на Леру. Её тёмные волосы лились по шёлку ночной рубашки. Они пахли хвоёй, совсем как новогодняя ёлка. Такой тёплый и праздничный запах, что невольно захотелось мандаринов.

Я прижал жену к себе и почувствовал, как её тепло заполняет образовавшуюся в груди пустоту. «Этого не случится, – пообещал я себе. – Не позволю».

– Когда ты хочешь уехать? – спросил я.

Лера прикусила губу.

– Прямо сейчас.

– Хорошо, – я кивнул. – Если так, то готовь вещи. Проведём вместе эти три дня.

Всё было не по-настоящему и, конечно, происходило не с нами. Ведь, если б Лера и вправду умирала, то наша машина бы не сломалась, и мы бы не ехали за город на такси – в прокуренной иномарке, в компании надоедливого водителя.

Всё это было лишь сном. Навязчивыми видениями на фоне вечного стресса.

Тем утром мы долго и основательно собирались. У нас оставалось меньше трех суток, а мы транжирили время и разгуливали по квартире, словно уже опоздали, и теперь можно не торопиться.

Лера ходила по комнатам. Водила ладонью по стенам и мебели. Поливала цветы и шептала им что-то нежное. Протирала листья и стебли… Листья и стебли шептали ей что-то в ответ. Зелёные, сочные, полные жизни.

Когда чемодан был собран, Лера посмотрела на меня – коротко, с просьбой во взгляде. Я кивнул. Знал, что ей это нужно. Мы подошли к детской.

Перед тем как войти взялись за руки. Постояли у порога пару мгновений. Потом Лера повернула дверную ручку. На розовых обоях висели плакаты с планетами. Любовь дочери к космосу умиляла. Помнится, однажды я зашёл в детскую и увидел, что над нашей фотографией висит картинка с горящим метеоритом. Рядом была нацарапана надпись. «ЗАТО НИ НАДА БОЛЬШЕ НА РАБОТУ». Я смеялся тогда до самого вечера.