Последний демон рая. Книга 2. Магия Ночи ночей

– На аренду, – хмуро поправил её Горбатый, неловко скрипя пером по куску старого пергамента. – Огонь на маяке мои Близнецы зажигать будут по-прежнему. За это их ужином кормить будете.

Потом он вытащил из-за пазухи толстую печать, висящую на лоснящемся кожаном шнурке. Тщательно прицелившись, гулко шлёпнул ею в угол пергамента. Оттиск получился не очень отчётливый, поэтому процедуру пришлось повторить. На этот раз он предусмотрительно положил пергамент на мокрый стол. Вытерев пот после таких значительных усилий, Горбатый вручил Ан-ньи документ и процедил:

– И вот ещё, провинциалы. Если с десятиной от дохода и арендой в конце недели затянете, мы сами придём в гости. И тогда на двух покойничков точно больше на помойке станет.

Ан-ньи прочла доверенность, кивнула, отсчитала на стол полсотни медных монет задатка, и они с К-Кэном встали, прощаясь. Выйдя из комнаты, К-Кэн притворил за собой дверь, но когда они прошли немного по длинному коридору, он неожиданно остановился и шёпотом на ухо сказал ей:

– Погоди. Сейчас, догоню!

А сам на цыпочках вернулся к двери и прижал ухо к щели.

Там Плешивый Кот заходился от смеха:

– Хо-хо! Вот же лохи ярморочные! Это же надо так им таки попастись! Таки как я их разыграл?

– Кхе, Котяра, ты вполне натурально рассвирепел. И так лихо схватился за кинжал! В другой раз напрягись ещё, чтобы пострашнее, и кружку урони на пол – так будет ещё внушительнее!

– Без базара! Жаль, шо следующий раз совсем ускоре будет. Новые лохи бабки принесут сами. А ведь енти оба и не знают, шо прежнего владельца того… уже убили и съели нищие… А тут двое, да ещё и с задатком, да сами голову в капкан суют…

– Тс-с-с!

Дверь вдруг с грохотом распахнулась перед К-Кэном. Это Плешивый Кот, крадучись подошёл к двери и резко её дёрнул. К-Кэн, пошатнулся, едва не ввалившись вовнутрь. Он тут же торопливо нагнулся, поднял с пола шляпу и нахлобучил её на голову. Потом вздохнул, виновато улыбнулся, как бы сетуя на себя, и заговорил, как ни в чём не бывало:

– Вот… обронил, пришлось вернуться. Спасибо, что дверь открыли, а то в темноте здесь хоть глаз выколи. Фонарь бы повесили бы что ли?

Плешивый молча сверлил его взглядом, пальцы барабанили по рукоятям оружия.

– Ну, ещё раз пока, старейшины! Нам вниз и направо? – бодро осведомился К-Кэн и заспешил по коридору. Ему казалось, что плащ на спине аж дымится от гневного взгляда, негодующего Плешивого.

А Кот, закрыл дверь, выждал немного и покрутил носом. Затем потёр длинные топорщащиеся усы:

– Видал? Да енто не такие уж и хилые провинциалы, как мне казалось сходу. Ништяк фраера, но нам не ровня. Как бы не пережмурили они и нас с тобой, волосатый.

Горбатый громко отрыгнул и просипел, хлопая себя по животу и ощерив жёлтые длинные волчьи зубы:

– Но меня им точно не обмануть, хе-хе!..

– Эт уж точняк! – охотно отозвался его собутыльник, подняв брови и опрокидывая в себя очередной стакан.

Выйдя из дома, путники снова окунулись в густую атмосферу помойки Дна: разлагающейся плоти и гниющей растительности. Справа и слева от большого железного моста, ведущего в порт, располагались шаткие домишки, прилепившиеся к отвесным скалам. Ясно, что обе стороны, Кошки и Волки, были на ножах. Империя и здесь следила за внешними декорациями: купец, сходя с корабля, проходил между складов гавани, поднимался по двухсотметровому мосту между двухметровыми дощатыми стенами. И лишь специфические запахи «ароматов» красноречиво говорили о том, что за этими стенами живые спали рядом с умирающими в канавах. Там тощие кошки поедали крыс, а крысы, сбившись в стаи, разрывали мёртвых кошек. Облезлые собаки гоняли всех животных подряд, спасаясь от мясников, стремящихся пустить их на «свежие пирожки». И пока не появлялись патрули Стражей порядка или Инквизиции, сбрасывающая трупы в реку, ревущую внизу ущелья, нищие хищно преследовали бедных. А бедные избавлялись от нищих всеми доступными способами, которые давало им оружие и совесть.

«Дно и есть дно» – расстроено пожал плечами К-Кэн, жалея нищих.

«Добрая женщина», терпеливо дождавшись, пристала к ним, дёргая за полу Ан-ньи:

– Ну что, голубчики, разрешили что-нибудь Старейшины? Своего-ведь не упустят, идолы!

К-Кэн прижал платок к носу и неохотно поделился сомнениями:

– Обдурили старейшины нас. Точно чувствую, что обманули, а вот где – не знаю… Горбатый Волк дал нам в аренду таверну-харчевню-постоялый двор возле маяка. Это вот тот высоченный маяк через малый железный мост?

Нищенка алчно сверкнула глазами, пряча монету:

– Он, он, голубок! Такой большой, да бедовый. Место здесь нехорошее, это точно. Люди-то на Дне так и мрут, так и мрут. А смотрителем маяка так вообще пару месяцев мало кто пробыл. Никто не хочет там ночевать, говорят, что духи бродят, привидения, упыри…

Ан-ньи повернулась, взяла под руку К-Кэна и направилась к мосту вслед за Близнецами:

– Что-то в такой солнечный день не верится, что там какие-то духи могут бродить. Так что вы зря явно придумываете сказки.

Нищенка захихикала им в спину:

– Хе-хе! Дураки не подозревают, что за днём всегда приходит ночь. А она обязательно наступает! Очень скоро…

Подходы к маяку тоже оказались не простыми.

Так как маяк и таверна находились в километре от дома старейшин-атаманов, им пришлось пересекать плоскую площадку, которую облюбовали дуэлянты. Из-за того, что в столице дуэли формально запретили, вспыльчивая молодёжь и прожжённые наёмники-брави безнаказанно обнажали клинки здесь, за стенами. И пока они сильно не шумели, Стражи и Инквизиция смотрели на их «баловство» сквозь пальцы. У задиристых дуэлянтов на левом плече красовалась повязка красного цвета, и любой, кто не понравился подвыпившему забияке, рисковал нарваться на стальное жало-остриё.

Поляну для боя огородили вкопанными в землю гибкими бамбуковыми прутьями, где и бесчинствовали брави. Сюда, как мотыльки на пламя свечи, слетались как романтические настроенная «золотая молодёжь», так и девицы лёгкого поведения с сутенёрами, вёрткие продавцы спиртного и других запрещённых товаров…

Эту дуэльную поляну можно было вполне обойти стороной, но Близнецы, пошли напрямик, поигрывая увесистыми дубинками-«глушарями». Толпа перед ними поспешно и беспрекословно расступалась, поскольку за спинами Близнецов стояла вся мафия Дна. Какой-то здорово выпивший щеголь посторонился нарочито медленно и процедил, зажимая нос платком в кружевах:

– Что-то навозом запахло, господа!

У Близнецов оказался отменный слух. Быстро и только один раз мелькнула дубинка, и хрустнул череп щёголя. Платок тут же окрасился кровью, и он рухнул к ногам Близнеца, который просто наступил на него и невозмутимо продолжил путь. Никто не хихикнул и не поспешил упавшему на помощь. Близнец оскалился, обводя притихшую толпу мутным взглядом, и обратился к брату, не останавливаясь:

– Тряпьё! Енто смотреть противно, как они тут фуфлыжатся.

Тот в ответ только промычал что-то, скорее всего одобрительное.

А толпа брави тут же обратила своё внимание на К-Кэна и Ан-ньи, следовавшими в кильватере за братьями. Их сначала тихо обсмеивали, а потом стали и толкать, видя, что Близнецы на это внимания не обращают. В конце концов один из брави, клан Лошади, навалился на К-Кэна и закричал в притворном возмущении:

– Волчара ударил по моей повязке! Он вызывает меня на поединок! Все видели?!

И все сразу дружно покосились на Близнецов. Те разом остановились, зевнули и стали глазеть на облака, явно ожидая зрелища. Выпившая публика воодушевилась и общими усилиями подтолкнули недоумевающего К-Кэна к загородке из стволов бамбука. «Обиженный» ступил туда же и расставил ноги, закатывая рукава.

«Да он вовсе и не выпивший! – заметил, хмурясь, К-Кэн. – Это подстава».

– Я не хочу с тобой драться, – заявил он, оглядываясь. – Прими мои извинения, Конь.

Брави из клана Лошади в ответ рассмеялся, поигрывая мускулами:

– А вот придётся, попугайчик.

Двое ловко схватили Ан-ньи за руки, прижимая её к стене. Не поворачивая головы, Близнец хрипло процедил, не повышая голоса:

– Кошёлку не баклашить.

И был тут же услышан.