(И груз ошибок и грехов подспудный,)
Что колет в сердце нас острей клинка,
И тянут в бездну вновь верёвки – путы.
Вот рядом, словно засияло солнце,
Открылась и другая сторона.
Она и гармоничнее и тоньше.
В ней откровений мощная волна,
И голос крепнет, становясь всё звонче.
При свете было бы намного проще.
Во тьме не видно ничего… ни зги.
Всё делаешь вслепую там… на ощупь,
А в закоулках чудятся враги,
И от бессонницы не станешь толще.
Когда светло, жить хочется, не скрою.
Хоть на земле, хоть даже на луне.
Но тянет в темноту порой ночною,
Как- будто кто-то требует извне,
Что даже днём, как волк матёрый вою…
Душа моя на светлой стороне.
Заря
Любимый мой, благодарю, за твой нелёгкий, верный выбор.
(Встречали мы с тобой зарю на апеннинской реке Тибр.)
Я вспоминаю страшный миг, когда действительно тонула,
И апогея он достиг… внезапно выплыла акула.
Я закричала: «Помоги, спаси меня, ты очень нужен.»
Ты из огня, да в полымя, так сильно был тогда простужен.
И из последних сил держась, я дрейфовала на волнах,
И закричала не стыдясь… в плен взял бездонный, жуткий страх.
Вступив в неравный бой с акулой, простившись с жизнью навсегда,
Мы оба чуть не утонули, сплотила нас одна беда.
Ты, как Геракл с Лернейской гидрой, сражался не на жизнь, на смерть,
И обманув акулу хитро… ступили мы с тобой на твердь.
Я вспоминаю этот день, как- будто было всё вчера,
Нас прошлого коснулась тень, не омрачив ничуть чела.
Любимый мой, благодарю, за этот день, что я живу.
Встречая раннюю зарю, тебя по- прежнему люблю!..
Деревенька моя
Деревенька моя… выхожу за околицу,
Вижу трассу проезжую, поля и луга.
Там жнецы – удальцы, их работа так спорится.
Все колосья уложены в большие стога.
Вдалеке видна реченька с прозрачной водою.
Бабка, стоя на мостике, полощет бельё.
Песни слышатся разные порою ночною,
Ноги в кровь все исколоты о сухое жнивьё.
Огороды и садики с неба просят дождя.
Мы с тобою уставшие заходим домой.
Кот Мурлыка мяукает, погулять выходя.
В душах наших не флейта играет… играет гобой.
Там вдали за рекою зеленеют дубравы.