Алина

Лия повернула на стоянку.

– Мы бы перекусили, – уточнил я.

– Вы что, проголодались?

– Ой, да, Лиечка, мы ужасно проголодались, – ответила Алина. – Здесь можно поесть?

Тут вдруг включился Мишаня:

– Правда, Лия, пошли поедим что-нибудь. Что мы их голодными возим с дороги?

Лия пожала плечами:

– Хорошо. Пойдемте.

Когда мы вышли из машины, я снова отметил, какой маленькой она была; на фоне всех нас – и своего тяжеловесного мужа, и высокой, крепко сложенной Алины, и меня – она казалась особенно хрупкой. В кафе не было ни единого посетителя. За прилавком стояла круглая женщина в чепце, не понимавшая ни слова по-английски. Объясняться пришлось при помощи Лии, которая единственная из нас четверых говорила на испанском.

– Давайте сядем на веранде. Поедим на свежем воздухе, – предложила она и повела нас на улицу.

Веранды здесь не было. Прямо на траве стоял один-одинешенек пластиковый столик со стульями. Лия по-хозяйски уселась первой, я подвинул стул Алине, и она, поеживаясь от холода, устроилась рядом с сестрой. Я посмотрел вокруг. Долина под ногами простиралась далеко вперед, со всех сторон холмы. Температура заметно снизилась, солнце хоть и светило по-прежнему ярко, тепла не давало. Облака, которых в Барселоне не было и в помине, здесь висели низко, прямо над головой, цепляясь за острые зеленые вершины. От земли поднималась влага, пахло сыростью. Я глянул на Алину. Одетая в одно только коротенькое платьице без рукавов, с голыми ногами, в своих высоких босоножках на каблуках, она вся сжалась в комок, но виду не подавала и восторженно оглядывалась вокруг, любуясь долиной и холмами. Я увидел, что на Лии теперь была надета теплая кофта. Сняв с себя толстовку, которую всегда брал с собой в самолет, я накрыл ею Алину. Она схватилась за нее обеими руками и с благодарностью подняла на меня глаза:

– А как же ты?

В эту минуту из дверей вышел Мишаня. Он застыл с подносом еды в руках, а потом громко выругался.

– Ну и холод тут на этой вашей веранде. Как вы тут сидеть собираетесь?

Развернулся и ушел обратно. Я пошел за ним. Мы поели внутри, в тепле.

Мы долго ехали. Погода совсем испортилась. Небо затянуло, заморосил дождь. Алина жалась ко мне и, я видел, начинала засыпать, отогревшись в теплой машине, я тоже держался из последних сил, чтобы не задремать. Наконец мы свернули с дороги и остановились перед шлагбаумом. Лия посигналила, но никто не появился. Вокруг не было видно ни души. Сразу за шлагбаумом начиналась дорожка к высокому холму с маленькими деревянными домиками, серыми от дождя, над ними хмуро клубилось небо. По другую сторону лежало поле с некошеной травой. Что за глушь, подумал я, оглядываясь из окна. Алина тоже встрепенулась, скинула с плеч мою толстовку, посмотрела в окно, на меня и, словно прочитав мои мысли, произнесла:

– Здесь должно быть очень хорошо. Посмотри, какая природа!

– Да? – усомнился я.

– Конечно! Вот увидишь. Лия уже была здесь в прошлом году, и ей очень понравилось, да, Лий?

Лия будто не слышала сестру.

Мишаня потянулся к рулю и яростно посигналил долгим требовательным гудком. Потом с силой вдавил кнопку и держал палец, не отрывая. Все бесполезно.

– Подохли они все там что ли, – буркнул он и выскочил из машины, хлопнув дверцей.

Мы трое смотрели, как он ринулся к сторожке, дернул запертую дверь, постучал в нее кулаком, обошел со стороны, оглядывая окна, потом повернулся к нам и заорал, обращаясь, к жене:

– Ну чего ты там сидишь? Здесь нету никого. Звони давай! Номер их у тебя есть, я надеюсь?

Меня поразил его грубый и нетерпеливый тон, и я подумал, что нас, похоже, ожидает семейный скандал. Но Лия ничего не ответила, взяла телефон и стала звонить. Я вопросительно глянул на Алину, что происходит? Она, изумленная еще больше, только плечами пожала.

Мишаня вернулся к машине.

– Ну что?

– Ничего, – певуче протянула Лия и посмотрела на него своими спокойными и непроницаемыми глазами.

– Что, ничего? – раздраженно рявкнул он.

– Ничего. Никто не отвечает.

– Отлично! Ты же сказала, что обо всем договорилась, разве нет?

Она промолчала.

– Лия, ну ты как всегда! Ты звонила им или нет вообще?

– Звонила.

– И что? С кем ты говорила?

– С одной синьорой. Вот у меня ее имя записано.

– Ну так звони давай этой своей синьоре!

– Я и звоню.

– И что?

– Она не снимает трубку.

– Не умерла же она, пока мы ехали сюда!

Он грохнул дверью, постоял немного под дождем, сжав кулаки, и двинулся наверх по дорожке.

Казалось, никто нас здесь не ждал. Я пытался разглядеть что-то сквозь стекла запотевающих окон, не решаясь выйти под дождь. Алина ерзала на сиденье, бросая беспокойные взгляды то на меня, то на сестру, оттирала пальцами влагу от окна и тоже вглядывалась в улицу, ища глазами кого-нибудь живого, но за окном было пустынно и печально. Лия, в отличие от нас, сидела, не шелохнувшись, задумчиво откинув голову и глядя в окно. В зеркале отражалось ее спокойное тихое лицо, и я снова подумал, что ее, очевидно, занимают какие-то иные мысли. Вдруг она спросила, не поворачиваясь ко мне и не меняя позы:

– Вам нравится такая погода, Алексей?

– Такая погода? Вы имеет в виду дождь?

– Нет, не дождь, – пропела она своим тянущим мелодичным голосом.

Мы с Алиной переглянулись.

– Честно говоря, я рассчитывал на лето. У нас в Москве жара уже стоит.

– Да, Лий, – подхватила Алина, – я тебе говорила, я летние вещи в этом году еще в мае достала.

Лия медленно произнесла, по-прежнему глядя не на нас, а куда-то далеко: