Ольга Яковлева

Генка посмотрел на него:

– Перебьёшься!.. А будешь один, я с тобой потолкую, понял?

– Ничего, мы завтра… – пропел парень, стоящий рядом с жёлтой рубахой. Всего их было четверо.

– Это Семаков, да? – спросил старик ботаники. – Из седьмого «В»?.. Других я что-то не знаю…

– Бить меня собрались! – зло усмехнулся Огоньков.

– Геня, Геня! Ну зачем тебе это?! Несерьёзно, недостойно!

– Ладно, дед! Занимайся ты своими кактусами! Ольга посмотрела на Бориса Платоныча. Опять у него было растерянное лицо, как тогда, на лестнице…

Генка сердито плюнул и быстро-быстро пошёл вперёд. Ольге как-то стало неловко идти одной со стариком ботаники. Борис Платоныч, догадавшись об этом, сказал:

– Ну, до свидания, Оля. Спасибо тебе за помощь хорошую.

И сразу повернул направо в улицу…

* * *

Наутро в школе появилась «Молния». Хотя она всегда бывает про старшеклассников, Ольга всё-таки остановилась посмотреть. Нарисован был мальчишка со зверской физиономией. Он стрелял из рогатки. А напротив стекло, уже разбитое. И подпись в стихах:

Вот каков Огоньков!

Сердце у Ольги неприятно забилось. Она хотела поскорее уйти от стенгазеты, как будто боялась, что кто-нибудь увидит её здесь и станет смеяться. Обернулась – и правда, как назло, Светлана стояла рядом!

– Хорошо, что мы от него ушли, да? А то бы сейчас краснели. Придурошный какой-то! – Светлана жевала домашний пирожок. Ей-то было всё равно…

– Я от него не уходила! – сказала Ольга.

– Ты что?! – Светлана махнула своим пирожком, из него даже рис посыпался. – Ты что, Олька, дурочка?

– Не Олька, а Ольга!.. И раз я обещала быть его октябрёнком, то буду. А бросать вожатых – так тоже нечестно!

Ольга минуту назад ничего такого говорить не собиралась. И ссориться не собиралась. Но сейчас вдруг всё получилось само. А Светлана опять махнула своим пирожком. На этот раз из него выпал кусок варёного яйца.

– Подумаешь! – сощурила она злые зелёные глаза. – Подумаешь, раскричалась тут, расфуфырилась!..

– Не раскричалась, а правильно!

– А я-то ей хотела одну вещь сказать. Теперь уж фигушки! Хоть сто раз проси!

– А мне и не надо!

– А я и не скажу, ни за что! Понятно? Ольга отвернулась.

* * *

С той поры дела у неё пошли вдруг нескладно… Нет, училась она по-прежнему: то «три», то «четыре», а то и «пять»… Но во всей другой школьной жизни её начали потихонечку оттирать, проходить мимо, словно бы не замечая.

Каждый, кто пускал по весенним ручьям лодки наперегонки, поймёт, как это случается. Вот плывёт твоя лодочка по самой середине весёлой весенней реки. И очень даже неплохо плывёт! Ещё, кажется, немного – и выскочит на первое место. Но вдруг отплеснёт её шальною волной куда-то вбок, к берегу. Другие лодки вперёд и вперёд бегут. А твоя ползёт, как черепаха. И ни за что уж теперь ей не догнать других!..

Хоть, может, и неправильно девочку сравнивать с весенней той лодкой, но ведь у Ольги всё так и получилось, очень похоже. Весь второй класс «В» придумывал со своими вожатыми разные интересные штуки: то пойдут куда-нибудь, то соревнование между группами, то выставка фантиков…

Их октябрятский отряд даже один раз похвалили по школьному радио. За активную жизнь. Но Ольгато знала, что это совсем не её хвалили, а других…

Обидно было. А что поделаешь? К другому вожатому идти? Стыдно. Сама же разорялась про честность. А Генки Огонькова нету и нету, хоть тресни! Наверно, уж и забыл Ольгу тысячу раз!

Вот такое невезение. У класса идёт себе октябрятская работа. Все что-то делают, друг с другом разговаривают про это, смеются, спорят, а Ольга всё в стороне. Ей и говорить вроде не о чем. Обидно! Не так уж много времени прошло с тех пор. Но Ольга очень хорошо заметила, что оказалась она в какой-то тихой заводи, в каком-то болоте…

В каждом классе есть такое болото, где собираются несколько девчонок. Вечно они жуют яблоко или бутерброд, вечно перешёптываются о разной глупой ерунде. И ничего им не интересно, и про всё они скажут: «Да ну его!» или: «Подумаешь!» Ольга на самом деле совсем не такая. Но теперь она вдруг оказалась среди них…

И со Светланой – как поссорились в тот раз, так больше и не мирились. Правда, пришла однажды на чтении к ней записка. Там Светланиными круглыми буковками было написано: «Ольга! Я в последний раз говорю. Можно с нами быть у Насти Карповой. Только от него ты должна уйти. С. Карасёва». Ольга прочитала записку три раза. «От него» – это от Генки, значит. А с кем это «с нами»? Тоже понятно – с Таней Лазаревой. Светлана теперь с Таней Лазаревой ходит, Ольга это уже заметила… Ну и очень хорошо!..

Она нарочно, чтоб Светлана видела, порвала записку и отвечать не стала ни слова. На том и кончилась их маленькая дружба. Но Ольга всё-таки плакала из-за этого один раз.

– Ты чего? – Мама спросила.

– Коленку ударила…

Мама так внимательно посмотрела на неё:

– Вот ты, доча, и скрывать от меня начала… Но выспрашивать ничего не стала.

* * *

Наконец Ольгу такое зло взяло, что она решилась сама пойти к Огонькову. А что? Она ведь, в конце концов, знала, где он учится, – в шестом «В»!

На большой переменке она вместо буфета отпросилась у Натальи Викторовны и пошла на третий этаж. Шла и злила себя для храбрости: «Старший товарищ, называется! Не старший товарищ, а старший предатель!.. А Ира, пионервожатая, тоже хороша! Нечего уж сказать! Хоть бы один разик поинтересовалась, как её пионеры работают. Хоть бы приструнила этого Огонькова…»

– Я тебе точно говорю! У Семакова вот такущий фингал под глазом.

– Огонёк?

– А кто же ещё!.. Ну ему тоже сегодня сделают… Будь спок!

– Когда?

– После шестого. Только смотри – ни звука!

– Железно!

Два мальчишки, дежурные, разговаривали, стоя у дверей третьего этажа. Тут они заметили Ольгу:

– Ты чего здесь ошиваешься?

– Пройти надо.