Хиромант. Том 2

– А что, пусть по форме руки определяли бы у учеников их наклонности…

Виктор весело фыркнул:

– Серёнь, ты своими фантазиями…!

– …А то сколько людей ошибаются, выбирая профессию, и всё потому, что не могут определиться. – Сергей не заметил насмешливого удивления Виктора. – Человеку, например, предначертано что-то изобретать, а он идет в адвокаты. Или кому-то предназначено быть офицером, а он себя пробует в бизнесе. В результате, естественно, ничего не выходит, человек разоряется, крах надежд, всё такое… А ведь по форме руки все наклонности человека легко определить еще в юности! И причем, без ошибок!

Сергей щелкнул пальцами и внезапно кивнул на проход, по которому шла молодая официантка:

– Например, эта девушка… У нее «артистическая» рука. Ей бы лучше в театре играть или, может, стихи там писать, а она здесь подносы разносит. Почему так, не знаешь?

– В театре? – плотоядно оскалился Виктор, взглянув вдоль прохода. – Официантка!

Он поманил обернувшуюся девушку:

– Подойдите, пожалуйста!

На лице у Сергея отразилось непонимание. Между тем, развернувшись за столиком, Виктор молча дождался, когда она подойдет к ним, и вкрадчиво бросил:

– Простите, красавица, вы не пишите музыку или стихи? Может, что-то рисуете?

– Песни, – удивленно ответила девушка. Через миг напряглась: – А откуда вы знаете?

– Да не важно, красавица! – ухмылка висела на «рыхлом» лице полупьяного Виктора. – Скажите, а сколько вам нужно, чтоб их записать?

– Очень много, – девушка явно смутилась. – Я столько не зарабатываю!

– Ну, а как вас зовут? – Виктор сунул руку в карман.

Официантка нахмурилась, тем не менее, всё же ответила:

– Валя!

Достав из кармана сто долларов, Виктор вытащил ручку и начал писать на ней номер.

– Позвоните мне, Валя! Придумаем что-нибудь… Может, песню запишем… – Он толкнул к ней купюру. – Или даже альбом!

Чуть помедлив, как будто еще колебалась, официантка поправила волосы, тем не менее, деньги взяла:

– Хорошо, я подумаю… Извините, мне нужно идти!

– Не задерживаем!

Проследив, как она повернулась и торопливо отправилась к кухне, Сергей сдвинул брови:

– Зачем тебе это?

– Серёнь, не запаривайся! – помахал рукой Виктор, наливая коньяк, и без всякого перехода продолжил: – Скажи, а вот эти гадалки, цыгане… – они же ведь тоже умеют предсказывать будущее?

– Ну!.. – моментально «забыв» об уже уходящей официантке, Сергей встрепенулся. – С цыганами это отдельная песня вообще! Кто такие цыгане? Они ведь когда-то давно жили в Индии и оттуда распространились по миру. А хиромантия как раз таки в Индии и возникла. Так что они просто вынесли с собой это знание и передают его из поколения в поколение!

На секунду в его темном взгляде мелькнуло разочарование:

– Вот только они его не развивают. Цыгане используют эту науку для зарабатывания денег, но настоящими хиромантами их, конечно, назвать очень трудно!

Опрокинув в рот рюмку, Виктор слабо поморщился:

– А кроме Индии, настоящие хироманты сейчас где-нибудь есть?

– Ну, в общем-то, в Европе есть несколько человек… и в Америке… – Сергей помахал рукой в воздухе. – Я с несколькими из них переписываюсь по Интернету, но это всё тоже не то. Для того чтобы полностью выяснить, что означают все знаки на ладонях людей, одной человеческой жизни не хватит. Нужны поколенья исследователей, а в современной цивилизации хиромантией никто так серьезно не занимается. Единственное место, где линии рук изучают столетиями, где сохраняют все записи о встречающихся на руках редких знаках, – это пещерные храмы на севере Индии. Брамины передают эти знания друг другу на протяжении столетий.

Сергей сделал паузу, на мгновенье уйдя в свои мысли.

– Когда-нибудь я обязательно съезжу туда и попытаюсь увидеть их книги!.. Хотя сделать это будет не просто. Брамины хранят свои знания, как драгоценности. Чужим свои книги они не показывают!..

«Человек на экране напрягся:

– …С течением времени мы с Виктором стали беседовать не только о хиромантии. Я не заметил точно, как произошел переход, но с какого-то времени мы всё чаще начали говорить и на другие, обычные темы. Причем это общение происходило не только в поместье у Виктора, но и в других местах: в ресторанах за совместными ужинами, на каких-то деловых презентациях, куда Виктор начал меня приглашать, а затем – в первый раз всё случилось, когда между мною и Леной возникли и стали расти разногласия, – мы с Виктором начали ездить в элитные сауны, чтобы сбросить напряженье тяжелой недели…

Рассказчик нахмурился.

– Конечно же, отношения между мною и Виктором нельзя было назвать чистой дружбой. Скорее, я бы сказал, что нас просто тянуло друг к другу – мы сошлись, как притягиваются два разноименных заряда. Я хорошо понимал, что у нас мало общего, но, видимо, каждый из нас нашел в другом то, что ему не хватало. Наверное, Виктор увидел во мне своего рода «отдушину» – он, конечно же, знал, что я никогда не буду иметь отношения к его бизнесу, а значит, никогда не предам и не «кину» его, поэтому открывал со мной ту часть души, которую вынужден был прятать от своих грубоватых друзей-бизнесменов. Я же, со своей стороны, видел в нем человека, с которым также мог говорить по душам. Мне всегда было сложно сходиться с людьми – за два года работы в Москве я не приобрел в ней друзей, поэтому Виктор автоматически занял эту вакантную «нишу». Хотя, повторяю еще раз: своим настоящим другом в то время я бы назвать его не рискнул, потому что было в нем нечто такое, что откровенно пугало меня!..»

* * *

Проехав в ворота ограды, спортивный автомобиль остановился у будки охранников. Сергей молча вылез из-за руля и уверенно двинулся по дорожке к коттеджу, в котором последние месяцы ежедневно осматривал руки людей, состоянье которых оценивалось восьмизначными суммами…

Шагая вдоль ровных лужаек, он чувствовал приближение осени. Лучи ярко-желтого солнца уже не пекли кожу рук, желто-красные листья виднелись повсюду у дома, в том числе – на поверхности небольшого пруда, с которой один из работников Виктора убирал их сачком. Картина осеннего сада навевала покой – в ней не было мрачной таинственности, которую сад произвел на него год назад, когда он попал сюда в первый раз…

Полминуты спустя он приблизился к дому, но вместо того, чтобы сразу подняться по узким ступеням крыльца, неожиданно замер, разглядев находящегося на веранде начальника безопасности Стогова – одетый в толстовку Артур равнодушно смотрел телевизор, стоящий на столике. На него самого он сейчас не глядел, но Сергей понимал, что начальник охраны заметил его в тот же миг, когда он проехал в поместье, и больше уже не терял его из виду.

Он невольно напрягся.

Присутствие этого человека всегда угнетало его. За последние месяцы он видел его много раз, но каких-то нормальных отношений у них не возникло. Сергей не сумел «разгадать» его более полно, чем в тот первый вечер, когда тот привез его к Виктору, а вернее – всё то, что он мог бы понять об Артуре, он понял в их первую встречу. Артур был из тех, кто в отличие от хозяина не прятал своей истинной сущности за каким-то «масками». Он был цепным псом – человеком, готовым по первому окрику броситься на врага; выраженье лица его было всегда отрешенно-холодным, словно взгляд кровожадного монстра, который был выколот на его крепкой шее…

Сделав шаг на ступеньку, Сергей протянул:

– Виктор здесь?

– Да, он дома, – веки мрачно взглянувшего на Сергея Артура не двигались. – Только он занят!

– Передашь ему, что мне нужно поговорить о банкире? Он знает… – Сергей указал рукой вверх. – Если что, я до вечера тут.

– Я запомнил! – ответил Артур, опять отводя тусклый взгляд на экран телевизора…

«Человек на вершине холма неожиданно сгорбился и какое-то время молчал, перед тем как продолжить:

– …Этим нечто была вторая половина личности Виктора. При первом же взгляде на его руки я понял, что внутри него, за фасадом приличного бизнесмена, скрывается «зверь». Эта часть его двойственной сущности делала Виктора чрезвычайно опасным субъектом. И хотя на руке его не было откровенных знаков убийцы, я отчетливо видел, что Виктор способен на жесткие действия… В течение первого года он был неизменно корректен со мной и словно старательно прятал зловещую сущность за маской эстета – он всегда хорошо одевался, курил дорогие сигары и почти каждый месяц заводил себе новую пассию. Тем не менее, несколько раз я являлся невольным свидетелем проявления его «темной личности» – он высвобождал ее в те моменты, когда полагал, что меня нет поблизости…»