Ярче тысячи солнц

– Саша, американские ВВС официально не признали эту аварию. Пока, во всяком случае, – растерев рукой лоб и утомленно прикрыв глаза, ответил генерал. – Это их постоянная практика. Во-первых, изначально планом полета ядерное оружие на борту бомбардировщика не было предусмотрено, – это раз. Это было бы нарушением международных договоренностей и колоссальным ударом по престижу ВВС. То, что его все же подвесили на пилон, – или очередная халатность, или обычный для американских ВВС идиотизм, в чем они никогда сами добровольно не признаются, – это два!

– А если это хорошо спланированная и организованная диверсия? Сколько можно все списывать на идиотизм? Может, не все так просто, как кажется?

– А это – три, – согласился генерал. – Вот они сейчас там у себя этим и заняты: землю роют, что твой бульдозер! Пытаются понять в чем дело. На базе Инджирлик несколько тысяч американских и британских военнослужащих, более ста ядерных зарядов на складах. Конечно, они хотят выяснить, как ракета с ядерной боеголовкой вдруг попала на пилон к бомбардировщику, следующему в Италию! Это еще итальянцы не в курсе, что до них, слава Богу, не долетело! Вот подарочек бы был!.. Конечно, американцы хотят все выяснить. Но никакой огласки не допустят, причины надо объяснять?

– Не надо, не дурак, – мрачно ответил Смолев, наливая себе в стакан воды. – Сам догадаюсь: база Инджирлик – в шестидесяти километрах от моря и в ста километрах от границы с Сирией, где уже второй год черти что творится… Если американцы признают, что на территории Турции они не контролируют собственное ядерное оружие в опасной близости от курдов, ИГИЛ,[6 - (самопровозглашенное террористическое «Исламское государство», деятельность которого запрещена в Российской Федерации)] практически на побережье, откуда оно может легко через Средиземное море попасть в любую точку планеты, – и базу можно закрывать! В Турции тоже котел кипит, – не дай Бог, его прорвет!

– Ну, вот ты и сам все понимаешь. Поэтому никаких официальных поисков не будет. Но это не значит, что они не ведутся. Ведутся уже четвертый день и очень интенсивно!

– Кто ведет поиски? – уточнил Алекс.

На душе у него стало немного спокойней: значит, все-таки не бездействуют!

– Две специально подготовленные команды греческих водолазов, оснащенные по последнему слову техники. Действия согласованы с ВВС. Координируют свои действия с Интерполом через моего зама, майора Петриди, ты его помнишь. Вот в этих квадратах, – генерал очертил пальцем круг на карте. – Там есть все: и подводные аппараты, и необходимое оборудование. Только поздно они начали! Есть у меня предчувствие, что дело это тухлое!

– В смысле?

– Ничего не найдут! – отрицательно покачал головой Манн. – Ни черта! Поздно спохватились!

Он дотянулся рукой до стакана, стоявшего перед Смолевым, одним коротким залпом выпил из него воду и звучно вернул стакан на место.

– Почему? Может не сразу, но найдут? Глубины здесь в промежутках между «банками», – Алекс взглянул на лоцию, – метров двести – триста, не так уж и глубоко, дно ровное, ни скал, ни расселин, если упала и лежит, то видно издалека и легко можно обнаружить. А если попала на «банку», – так еще проще: хоть и в траве, но тоже достаточно заметно. Что тебя смущает? Почему не найдут?

– Понимаешь, в чем загвоздка: против этой возможности говорят сразу несколько фактов. Первый: еще неделю назад, сразу после падения ракеты с пилона бомбардировщика в зоне возможных поисков рыбаки несколько раз замечали странное судно без опознавательных знаков с вооруженными людьми на борту, – пояснил генерал, отбирая у Смолева кувшин с водой и наливая ее себе в стакан. Генерала мучила жажда.

– Ого! Снова конкурирующая организация? Кто такие? – Алекс понял, что успокоился он рано.

– Вот и нам бы понять, кто такие? Рыбаков они не трогали, просто, заметив их издалека, сворачивались и уходили на полном ходу, куда-то в сторону восточного побережья Пароса. А там есть несколько бухт, где можно укрыться от назойливых глаз! Больше этого судна никто не видел. Наши водолазы тоже никого не замечали в этом квадрате.

Генерал злился, хоть и старался этого не показывать. Но Алекс знал друга давно и хорошо успел его изучить за годы совместной службы. Эта злость обычно очень помогала Манну мобилизовать все силы и сосредоточиться на задаче.

– Хорошо, а второй факт? – уточнил Смолев. – Если есть первый, должен быть и второй!

– Второй факт – это шифровка моего агента, который успел передать лишь то, что по оперативным данным неизвестными лицами объявлен негласный аукцион на приобретение боевой части ядерной ракеты мощностью именно в пять килотонн в тротиловом эквиваленте. Эта информация прошла по всем организованным криминальным сообществам Европы, которые занимаются торговлей оружием. И другие параметры «товара», вес, габариты – один в один наша «потеряшка»! На Парос уже начинают съезжаться покупатели, и многих из них мы знаем! Такие персонажи едут! – генерал звучно хлопнул ладонью по деревянной столешнице. – А это означает только одно, что…

– Ракету уже подняли, – кивнул Смолев. – И пытаются сбыть! Но кто? Неужели нельзя их найти?

Генерал, глубоко задумавшись, не ответил. В этот момент раздалась трель телефонного звонка. Смолев снял трубку аппарата, стоявшего на столе перед ним.

– Да, Катерина. Хорошо! Да, да. Скоро! – отрывисто произнес он в трубку и положил ее на рычаг прежде, чем говорливая гречанка успела произнести еще несколько фраз.

– Что? – неодобрительно покосился Манн, недовольный тем, что звонок прервал его размышления.

– Обед уже трижды разогревали, – кротко произнес Смолев. – Повар Петрос близок к инфаркту.

– А и то верно! – потянулся генерал, вставая из-за стола и разминая затекшие мышцы. – Вот и пойдемте обедать! Так, бойцы, – обратился он к израильтянам, немедленно вскочившим, как по команде, – нам вместе лучше не светиться, обед вам принесут в номер. Завтра с утра отправляйтесь на Парос, выходите на контакт с агентом Интерпола, обсудите с ним диспозицию. Задача несколько меняется: надо искать это таинственное судно, которое никто не видел близко. Займитесь восточным побережьем Пароса, но аккуратно, ясно, Меламед? Всем необходимым вас снабдят на месте: транспорт, оружие, связь, – все получите по прибытии. Садитесь в вертолет и ищите это чертово судно! Буду ждать от вас доклады по телефону каждые два часа. Вопросы есть?

– Никак нет, – улыбнувшись, ответил за себя и за своих подчиненных Меламед. – Все ясно!

– Ясно ему, – пробурчал себе под нос генерал, глядя, как молодые израильтяне, явно оживившись при мысли об обеде, быстро покидают гостиную. – А мне вот ни черта не ясно!..

– Кстати, Витя, – поинтересовался Смолев, проследив за направлением его взгляда. – Я давно хотел спросить: почему израильтяне? У тебя своих людей не хватает? Чье это было решение – привлечь к делу Моссад?

Генерал похлопал друга по плечу, открыл дверь и пропустил Смолева вперед.

– Еще кто кого привлек к делу, друг мой ситный, – произнес Манн вполголоса, взяв Смолева под руку и выходя с ним на пустую галерею в сторону ресторанной террасы. – Информацию об американской пропаже мы получили именно от них. Лично на меня вышел глава их управления по борьбе с ядерной угрозой – есть у них в структуре Моссад такое специальное подразделение. Договорились о полном содействии, но так, что на своей территории управляю процессом я.

– Специальное управление Моссад по борьбе с ядерной угрозой? – переспросил Алекс.

– А ты думал! Лихие ребята: то поголовье физиков-ядерщиков контролируют в Ираке, то Иранскую ядерную программу сдерживают, поставки оружия из России в Сирию и другие страны Ближнего Востока отслеживают, чтобы лишнего чего не просочилось… Ну, и, само собой, отслеживают всякие «потеряшки», вроде нашей. Сейчас это настоящая головная боль! Ты мои досье читаешь?

– Читаю, читаю, – подтвердил Алекс. – Сон уже пропал!

– Вот то-то! А эти парни с такими ситуациями каждый день имеют дело. Не очень, правда, церемонятся с выбором средств, порой жестко работают, но надо отдать им должное: всю информацию получаем от них, в отличие от американцев, в полном и, похоже, достоверном виде. Сам понимаешь, им на территории их, мягко говоря, небольшой страны, взрыв тактического ядерного боеприпаса даже в пять килотонн не нужен никак. Это же просто катастрофа! Особенно, если это будет Тель-Авив, Хайфа, или, не приведи Господь, Иерусалим. Вот тогда наша «Сломанная стрела» быстро станет «Согнутым копьем»! Причем, согнутым в такую дугу, что мало никому точно не покажется!..

– А это еще что? – поинтересовался Смолев, остановившись перед лестницей, что вела с галереи на верхнюю террасу, и вопросительно взглянул на Манна. – Что еще за «копье»? И почему «согнутое»?

– Это, Саша, термин такой, – нетерпеливо пояснил генерал. – Когда потеря ядерного оружия, что уже само по себе не подарок, может еще и привести к началу полномасштабных военных действий нескольких суверенных государств, – вот так-то!.. Ну, так мы обедаем, или ты мне вопросами снова весь аппетит испортишь?

– Пойдем, пойдем, – рассмеялся Смолев. – Пообедаем! Но вопросов у меня еще масса, не обессудь!

– После обеда и задашь! – кивнул генерал.

Друзья быстро взбежали по лестнице на террасу, где у накрытого стола их встретила Рыжая Соня, укоризненно качая головой.

Убедившись, что хозяин и его гость уже уселись за стол, она дала знак официанткам выносить горячее: сегодня на обед Петрос приготовил помимо классической мусаки – запеканки из баранины, еще и чудесного запеченного козленка с картофелем и молодыми томатами в оливковом масле с чесноком и тимьяном.

Обед был уже в самом разгаре, когда раздался телефонный звонок.

Управляющая сняла трубку телефона висевшего на стене кухни, произнесла несколько слов, затем, взяв карандаш, набросала несколько слов на клочке бумаги и положила перед Смолевым.

– Дядя Саша, помнишь, ты просил узнать, что за профессор к нам приезжает из Болгарии? Катерина его нашла на сайте Софийского Университета, вот здесь точное название.

Алекс, быстро проглотив кусок козленка, скосил глаза к записке и прочел две строчки, написанные мелким бисерным почерком его управляющей. На душе его похолодело, а шрам снова заныл.

На клочке бумаги значилось:

«Профессор Софийского Университета имени Св. Климента Охридского Тодор Стоянов, факультет физики, кафедра ядерной физики и естественной радиоактивности».