Смерть на Кикладах. Сборник детективов №1

– Но почему вы считаете, что убил Димитрос?

– Кому еще нужен этот подонок? – искренне удивился старик. – Наверно, Ирини рассказала сыну всю правду. Убил – и правильно сделал! Раздавил гадину. Прощай, парень. Больше нам говорить не о чем.

Садовник встал, открыл дверь своего жилища и медленно, но плотно прикрыл ее за собой.

– Час от часу не легче! – сказал Смолев. – Катерина, утираем слезы! Разговор с кухаркой уже не актуален. Многое начинает проясняться. Нам срочно нужно пообщаться с Марией по поводу одного утреннего разговора, который я случайно услышал.

Часть пятая

Холмс пожал плечами:

– Пожалуй, я действительно приношу кое-какую пользу.

«L’homme c’est rien – l’oeuvre c’est tout[9 - «Человек – ничто, дело – все!» – фр. (прим. автора)] – как

выразился Гюстав Флобер в письме к Жорж Санд

    Артур Конан Дойль, «Союз рыжих».

Как и обещал полковник Манн, все официальные документы о полномочиях Смолева на альтернативное расследование от лица Интерпола поступили в полицейское управление Наксоса незадолго до конца рабочего дня. Смолев назначался «специальным агентом Интерпола» до момента, пока эти полномочия не будут у него отозваны особым распоряжением.

Поскольку в сопроводительном письме на имя инспектора уголовной полиции стояло указание – «немедленно связаться с А. Смолевым, проинформировать и обеспечить всемерную поддержку проведению расследования Интерпола всеми силами и средствами вверенного вам подразделения уголовной полиции» – инспектор Теодорос Антонидис под благовидным предлогом выставил из отделения двух своих помощников-сержантов: не хватало еще видеть, как они скалят зубы, и набрал номер виллы «Афродита».

Он попросил Смолева к телефону и потухшим голосом «проинформировал» его и выразил свою готовность «обеспечить всемерную поддержку».

Вопреки ожиданию инспектора, на том конце провода не прозвучало ни злорадства, ни ерничества в его адрес: тон русского, говорившего на отличном английском языке, был спокоен и доброжелателен по-прежнему. Смолев поблагодарил его за звонок и за оперативность, выразил свою готовность действовать в полном соответствии с полученными указаниями, координируя свои шаги с уголовной полицией в лице «многоуважаемого инспектора».

Немного приободрившись, инспектор Антонидис поинтересовался, какими видит господин Смолев эти первые совместные шаги по проведению расследования.

– Я полагаю, что мне необходимо прежде ознакомиться с уликами и свидетельскими показаниями, фигурирующими в деле. Мне понадобится отчет патологоанатома о вскрытии. – продолжил Алекс после минутного размышления. – Также необходимо провести допрос обвиняемого, чтобы прояснить некоторые моменты, что стали мне сегодня известны. Разумеется, вся полученная мной сегодня информация по делу будет передана вам, инспектор, и, надеюсь, официально приобщена к материалам дела. Я был бы рад, если завтра, с самого утра, мы смогли бы приступить к совместной работе.

– Прекрасно, – пожав плечами, произнес инспектор. – Тогда жду вас завтра в офисе уголовной полиции. В восемь утра вас устроит?

– Более чем! В восемь утра я буду у вас! – сказал Алекс, положил трубку и повернулся к Марии, сидевшей на стуле рядом со стойкой ресепшн.

Катерина и Костас, получив печальные новости, безуспешно пытались ее растормошить. Мария то тихо плакала, то безучастно смотрела в пространство перед собой, изредка отвечая грустными улыбками на усилия друзей. Куда делась та боевая девчонка, которую Алекс впервые увидел на пароме? На стуле сидела ее бледная тень. За эти два дня она словно похудела и осунулась, под глазами – круги.

– Ну вот что, Мария, послушайте меня, – обратился он к итальянке, мягко положив ей руку на плечо. Девушка подняла на него мокрые, опухшие от слез глаза. – Я только что разговаривал с начальником полиции. Я забираю следствие по делу Димитроса в свои руки. Что из этого следует? Первое: завтра мы с вами будем общаться с Димитросом. Я вам обещаю организовать свидание с ним. Второе, более того, надеюсь, что нам удастся изменить ему меру пресечения с содержания под стражей на домашний арест, и здесь вы сможете быть вместе. И, наконец, третье: я ни на минуту не сомневаюсь в том, что Димитрос невиновен! У меня профессиональная интуиция, она ни разу меня еще не подводила. Мы докажем, что он невиновен!

Услышав его слова, Костас и Катерина завопили от радости и стали скакать, взявшись за руки, как полоумные, выкрикивая: «Ур-р-р-а! Да здравствует Алекс! Свободу Димитросу Аманатидису! Ур-р-р-а!» Мария неожиданно обняла Алекса и разрыдалась.

– Ну, ну, девочка, ну, что ты, все будет хорошо, – растерянно произнес Алекс, осторожно поглаживая ее по вздрагивающей спине. – Да тише вы, бандерлоги! – беззлобно шикнул он на буйную парочку.

Смолев усадил Марию на стул, принес ей воды из кулера и подождал, пока она выпьет весь стакан. Костас и Катерина продолжали скакать и махать руками, но открывали рты беззвучно, как рыбы. Вот «два сапога – пара»!

– Мне нужна твоя помощь. Ты должна перестать плакать, успокоиться и помочь мне вытащить нашего друга, – произнес он спокойно, испытующе глядя ей прямо в глаза. – Для этого ты должна ответить на мои вопросы.

– Да, конечно, – шмыгая носом и утирая платком глаза, сказала Мария. – Спрашивайте.

– Умница. Скажи мне, вчера утром я случайно, выйдя на балкон, стал свидетелем вашего с Димитросом разговора.

Мария отчаянно покраснела, бросив взгляд на Катерину и Костаса, но ответила:

– Да, мы гуляли всю ночь по пляжу и разговаривали, вернулись на виллу уже под утро.

– Так он все-таки сводил тебя к Портаре встретить закат? – ахнула Катерина и весело рассмеялась. – А каким прикинулся барашком!

– Катерина, – по-русски сказал Алекс, вполоборота повернувшись к веселой парочке. – Выгоню! Я твой управляющий. Бойся меня! Со мной шутки плохи!

– Молчу, молчу, босс! – тоже по-русски ответила ему Катерина, зажав обеими ладонями рот и комично вытаращив глаза.

– Мария, я слышал, как Димитрос говорил буквально следующее: «Я знаю, что с этим делать, скоро все получится, и мы сможем быть счастливы!». Что именно он имел в виду, о чем вы говорили? – Алекс снова перешел на английский.

– Он имел в виду виноградники. Виноградники семьи Аманатидисов. Он… он… – смущаясь и запинаясь произнесла она. – Он сказал, что любит меня и хочет на мне жениться, и сможет это сделать, как только выкупит обратно фамильные виноградники с фермой, чтобы мы могли жить там вместе.

Костас с Катериной издали очередной вопль восторга и пустились в пляс. Черти полосатые! Смолев вздохнул и перешел на родной для Марии итальянский.

– Прекрасно, поздравляю, я тоже рад за вас с Димитросом, как и эти балбесы, но прежде, чем мы спляшем на вашей свадьбе, нам надо разобраться во всем. У кого он собирался выкупить виноградники и где собирался взять на это деньги? Говорил ли он о каких-то суммах? Мария, пожалуйста, как можно точнее вспомните ваш разговор.

– Виноградники были проданы четыре месяца назад одной местной винодельне, но, как сказал Димитрос, сейчас она сама на грани банкротства. Он несколько дней назад ездил общаться с семьей Спанидис, которая управляет винодельней. Они готовы вернуть виноградники семье Аманатидисов за те же деньги, что заплатили за них четыре месяца назад. Димитрос сказал, что у виноделов острова – особое братство, они всегда друг другу помогают и никогда не наживаются друг на друге. Более того, старый Спанидис когда-то служил под командованием отца Димитроса. И в память о нем готов был разбить платеж на части. Димитрос считал, что пятьдесят тысяч евро в качестве первого платежа будет достаточно, чтобы вернуть себе виноградники и ферму, а на вторую часть он планировал взять кредит в банке.

– Не лучшая идея насчет банка, – произнес задумчиво Алекс, думая о другом.

Значит, Спанидис тоже служил вместе с Георгиосом, и, возможно, участвовал в той бойне. Вот уже трое из двенадцати. А что если кто-то из взвода бывших десантников узнал о ситуации, в которой оказалась семья их бывшего командира, и решил вопрос по-своему? Все они, конечно, уже старики, но, опыт, что называется, «не пропьешь»! Да и много ли надо было этому мозгляку? Надо изучить заключение патологоанатома, понять, как был нанесен удар и с какой силой. О сослуживцах мужа, наверняка, больше всего знает Ирини, но пока мы не будем ее тревожить, переговорим с Димитросом.

– Я знаю, с банком шутки плохи. Мой отец никогда не связывается с банками у нас в Италии, хотя у него огромное хозяйство в Тоскане, он тоже делает вино. Думаю, если бы мы поженились, мой отец нам помог бы выплатить вторую часть долга.

– Хорошо. А где все-таки Димитрос собирался взять деньги на первый взнос?

– Он сказал, что на счетах семьи денег достаточно; главное – необходимо получить к ним доступ! Он собирался переговорить с Константиносом, который был назначен душеприказчиком и договориться, как он говорил, о «справедливом дележе». Он считал, что сможет убедить того пойти на его условия.

Ну да, подумал Алекс. Судя по вчерашним воплям Константиноса во время драки, он с ним переговорил. Что там кричал этот старый мерзавец? «Никакого чертового виноградника ты не увидишь, ни одного евро не получишь!».

Плохо, очень плохо. Прямой мотив. Убийство из мести. Получается, что Константинос ему отказал – и на следующий день быстро умер с ножом для писем в спине. Да еще и отпечатки пальцев. Не поторопился ли ты обнадежить бедную девочку? И все равно я не верю, что Димитрос убийца. Хотя, в состоянии аффекта зарезать может и тихий подросток. Но весь профессиональный опыт подсказывал Смолеву, что здесь не все так просто. Должен быть кто-то еще!

– Хорошо, Мария. Я все понял. Теперь скажи мне, когда вы увели вчера Димитроса, после драки, куда вы отправились? Вы были с ним все время? Когда вы вернулись на виллу?

– Мы ушли на море, сели в таверне у Софии. Димитрос был мрачен и очень расстроен, я пыталась его расспросить и понять, что произошло, но он почти ничего мне не рассказал, потом он начал пить… – Мария всхлипнула. – Я пыталась его остановить, но он стал злым, агрессивным, не слушал меня. Мы поругались, и я убежала в отель. Какая я идиотка! Мне не надо было оставлять его одного. Через час я вернулась обратно в таверну, но его там уже не было. Бармен сказал, что он ушел незадолго до моего прихода. Я часа два ходила по берегу, разыскивая его. Я подумала, вдруг он заснул где-то на песке. Но безрезультатно! Потом вернулась на виллу и увидела, что он сидит у моей двери и дремлет. Когда я его разбудила, он сказал, что тоже искал меня, сначала на пляже, потом в отеле, так и заснул под дверью. Он был почти трезв и абсолютно спокоен, он просил прощения за свое поведение и сказал, что все будет хорошо. Я бы почувствовала, Алекс, если бы что-нибудь случилось!

– Во сколько это было?

– Думаю, около девяти вечера. Может быть, в половине десятого.

– Что потом?

Мария снова покраснела, но, взяв себя в руки, ответила Смолеву, глядя в глаза:

– Он до утра был у меня в номере. Ушел только на рассвете, – и добавила твердым голосом: – Он не убивал, Алекс! Я знаю, что он ненавидел Константиноса, но он его не убивал.