Фонтан жизни

Полковник Шорла облокотился о стену и внимательно слушал и наблюдал за генералом.

– Скажите, какую личную просьбу полковника Гленке вы должны были выполнить на Келсе? – начал генерал Виллис.

Вопрос был провокационным, чрезмерно прямым и даже не завуалированным. Соответственно от меня ожидали такого же ответа.

– Никаких личных просьб полковник Гленке не высказывал, – совершенно искренне признался я. – Наоборот мне показалось, что он чего-то боится и нервничает.

Виллис внимательно посмотрел на меня. Казалось, его глаза излучают рентгеновские лучи, которые просвечивают меня насквозь.

– Верю, – медленно сообщил он. – Полковник Шорла рассказал мне как ты оказался в плену и что там происходило… С твоих слов конечно. Ты ничего добавить не хочешь? Может быть в разговоре с ним ты что-нибудь упустил? Или, наоборот, что-то вспомнил?

Генерал Виллис начал говорить свойским тоном, и, как бы невзначай, перешел на «ты». Эти вопросы подтверждали мои догадки – меня подозревают в измене!

Я на время задумался и потом уверенно сообщил:

– Я могу повторить свой рассказ, но не думаю, что смогу сказать что-то новое, нежели сообщил полковнику.

Я был уверен, что полковник дословно передал ему мой рассказ о пленении. Но даже если полковник в чем-то и ошибся, подслушивающие и подсматривающие устройства камеры будут предельно точны. А в том, что всеми этими устройствами обильно напичкана камера, я не сомневался.

И вновь меня начали просвечивать рентгеновские лучи Виллисовских глаз.

– Ладно, верю. Скажи, а могли ли зельцы тебя каким-либо образом запрограммировать?

Ах, вот из-за чего такой сыр бор! Да откуда же я знаю, сам-то плен я очень плохо помню. Я, так и сказал:

– К сожалению, я вряд ли могу подтвердить или опровергнуть ваши подозрения – в плену я был большее время в беспамятстве…

– В этом-то вся и проблема, – Виллис посмотрел на полковника Шорла, как будто решая говорить ему очередное предложение или нет.

Затем, по-видимому, генерал решился и сказал:

– Мы предполагали, что ты вряд ли сможешь вспомнить о своем плене. Поэтому-то и был отдан приказ о немедленном осмотре на псилографе. Но как вы уже понимаете, этот осмотр ни к чему не привел…

Виллис многозначительно замолчал. Мы с полковником Шорлом удивленно смотрели на этого мужественного человека. Я никогда не слышал, что бы псилографы ошибались или отказывались показывать информацию. Да и не должен был я этого слышать. Подобная информация обычно засекречена.

– Кроме того тебе незаметно была введена инъекция СП (Сыворотка Правды – сильно действующий наркотик), но которую твой организм никак не отреагировал, – Виллис вновь многозначительно замолчал.

Вот как?! В меня впрыскивали какую-то дрянь, от которой отказались еще десятки лет назад?!

– Так вот, Дюрон, мы не сможем Вас выпустить из-под стражи пока не убедимся, что Вы совершенно безвредны для нашего общества, – генерал вновь перешел на официальное «Вы».

– Но как же, – начал, было, я, но тут же осекся.

Генерал, конечно же, прав – я могу быть опасным. Кто его знает, что зельцы сделали с моим сознанием? Может быть, они запрограммировали его на какой-нибудь террористический акт, или… Да, черт возьми, я даже могу взорваться в неподходящем месте.

– Есть еще одно обстоятельство, которое не позволяет нам вас выпустить, – оборвал Виллис мои никому не нужные размышления.

Я удивленно посмотрел на него.

– Нам почти ничего не известно о Вас, Серж.

Он смотрел на меня в упор. Его глаза стали маленькими буравчиками, которые пытались проникнуть в мое сознание, но у них это не получалось…

– Я думаю, что в моем личном деле все освещено, – нерешительно сказал я.

– Мы то же так думали, но, увы.

– Что значит «увы»?! – искренне удивился полковник Шорла.

Он впервые за это время заговорил. И удивление его было не столько профессиональным, сколько человеческим. Я тоже был удивлен не меньше его. Ведь не для кого не было секретом то, что существуют специальные службы, которые собирают информацию о каждом человеке, тем более, если этот человек военнослужащий. А я все-таки военнослужащий, хоть и наемник.

– К сожалению, у нас не вся информация о Вас, – поправился генерал. – Нам известно все, что происходило с Вами с момента Вашего прихода в компанию «Человек в розницу», а до этого нам ничего не известно. Может быть, Вы мне расскажите всю свою историю?

– «Человек в розницу»?! – только и всего, что я смог прошептать.

Я был ошарашен. Более того – я был подавлен! Я никогда не подозревал, что моя судьба проходила через компанию, которая торгует людьми! Когда-то я слышал об этой компании, и даже знал некоторых людей – выходцев из нее, но что бы я сам был ее продуктом – это уже слишком!

Компания «Человек в розницу» начала существовать в те времена, когда появились первые псилографы. Бедные люди, у которых не было средств для существования семьи, сами приходили в эту компанию и продавали свое тело. Да именно тело, потому что сознание проходило специальную обработку на псилографе и человек уже не мог вспомнить кем он был до этого. При этой сложной операции происходила активация тех частей мозга, которые отвечали за навыки и способности. То, что человек умел делать кое-как – начинал делать отлично. Он становился профессионалом своего дела, чем и был ценен для других компаний, которые в последствии и выкупали его… Зато семья за проданное тело могла какое-то время жить безбедно.

Я был одним из таких искусственных профессионалов?! Что же меня или мою семью толкнуло сделать это?!

По-видимому, мое выражение лица было на много красноречивее меня самого, потому что за меня ответил генерал Виллис:

– Все ясно, Вы то же ни чем не сможете себе помочь.

Это была грустная констатация факта. Потому что я понял, что на самом деле ничего не могу вспомнить с момента учебы в военно-космическом училище.

Я сидел, и смотрел себе под ноги, упорно перебирая в голове все, что вмещала моя память. Но так ничего и не вспомнил ни о своем детстве не о своей юности. Я хорошо помнил, как учился в училище, как воевал на разных планетах, отстаивая честь и право человечества занимать главенствующее место во Вселенной. Но что было до этого, я ничего не помнил. А еще меня удивляло, почему до сих пор я об этом никогда не задумывался? А собственно, почему я должен был об этом задумываться – ребята из компании «человек в розницу» потрудились, как следует!

– А что в показаниях псилографа? – спросил полковник Шорла, и это вывело меня из ненужной задумчивости.

Точно! Псилограф! Ведь при помощи этой машины можно не только стирать личность человека или считывать все с его мозга, но и восстанавливать память. Я с нескрываемым любопытством посмотрел на Виллиса.

– В том – то и дело, что почти ничего, – нехотя ответил генерал.

– Ваше «почти», говорит о том, что что-то все-таки есть, – продолжал настаивать полковник.

– На самом деле это очередная загадка, которую, опять же, возможно, сможет раскрыть Дюрон.

Я смотрел на генерала в ожидании очередного вопроса, касающегося загадок моей личности.

– Псилограф ничего не показал – даже того, что с Вами происходило после того, когда вас выкупили из компании «Человек в розницу». Вы можете это как-нибудь пояснить?

– Нет, – я устало махнул головой.

– Но из памяти или закромов сознания всплыла одна картинка, которая и перекрыла, возможно, заблокировала, Ваше сознание для псилографа, – жестко продолжал Виллис.

– Какая картинка? – тут же оживился Шорла, давая мне знак рукой, что бы я ничего не говорил.