Приключения Ариэля, рыцаря двух миров. Том I

– Безусловно. Есть множество миров, которые сосуществуют рядом, но при этом не могут и не должны пересекаться, иначе они разрушатся. У нас иногда любят порассуждать о том, как всё устроено во внешнем мире, а не думают о том, что и рядом с нами существует множество иных миров, недоступных нашему пониманию. Чем рваться за пределы, лучше бы подноги внимательно посмотрели – до конца жизни хватило бы пищи для размышлений.

– Но ведь с орлами и змеями, тоже такими непостижимыми, ты всё-таки смог вступить в контакт.

– А с ними – смог. Вот и надо думать о том, что надо, а что не надо. Мир Божьего творения удивительно уравновешен, одно неосторожное движение может разрушить гармонию космоса, к этим же последствиям может привести бездействие, когда гармония требует действия.

Ариэль замолчал, Иоланда тоже задумчиво молчала. На её губах играла лёгкая счастливая улыбка. Наконец, она сказала:

– Мне кажется, Ариэль, что твоя душа – огромный и прекрасный дворец, где есть множество самых разнообразных комнат, каждая из которых по-своему замечательна. А моя душа – маленький дом с единственной комнатой. Между прочим, эта комната тоже очень красива, но она всего одна.

– Вот как? Может быть. Но ведь дворец моей души теперь твой, точнее – наш. Мы будем вместе в нём жить. Ты теперь королева этого дворца.

– Поэтому я и счастлива… А про тебя ещё говорят, что ты сражался с драконами…

– Не знал, что настолько знаменит… Но о драконах прошу меня не спрашивать, дорогая Иоланда.

– Ты решил запереть на ключ эту комнату дворца своей души?

– Нет, зачем. Эта комната так же открыта, как и другие. Просто я прошу тебя в неё не заходить. У каждого в душе есть то, с чем никому не стоит пересекаться. Хорошо ещё, что я не муравей.

– Благодарю за это Бога, – улыбнулась Иоланда, и они опять смотрели друг на друга глазами полными безграничного и безмятежного счастья.

Неожиданно со стороны города послышался стук копыт. Здесь царила такая тишина, что каждый звук был слышен издалека. Всадника пока не было видно, а скакал он, судя по тому, как стучали копыта, очень быстро. Ариэль не мог понять, кому так надо торопиться сюда в такую рань, но вскоре всё разъяснилось, рыцарь увидел гонца. Спешившись, гонец без всяких предисловий выпалил, обращаясь к Ариэлю: «Царь царствующих и повелитель повелевающих, милостью Божией пресвитер Иоанн сегодня приглашает вас, благородный рыцарь Ариэль, к себе на обед». Гонец тут же вновь вскочил на коня и исчез так же стремительно, как и появился. Ариэль посмотрел на Иоланду, немного виновато улыбнувшись, и сказал:

– До обеда осталось не так уж много времени, а мне надо ещё привести себя в порядок, так что скакать придётся быстро. Доберёшься до города одна?

– Конечно. Мы с моей лошадкой поедем не торопясь и будем думать о тебе. Я слышала, что когда-то очень давно на дорогах встречались разбойники, которые могли ограбить путника, хотя мне не верится, что люди могут нападать на людей. А в наше время девушке уж точно нечего бояться. Пресвитер, наверное, хочет дать тебе какое-нибудь очень важное задание.

– А может быть, он просто хочет покормить бедного рыцаря, у которого пока нет жены и которому никто не готовит вкусных обедов.

Обменявшись на прощание улыбками, они расстались.

Глава IV, в которой Ариэль встречается с пресвитером Иоанном

Ариэлю не надо было слишком долго собираться. Он лишь искупался в небольшом бассейне во дворе своего дома, побрился, надел свежую одежду, парадный плащ и отправился пешком через всю столицу во дворец пресвитера Иоанна.

Приглашение к пресвитеру на обед вовсе не означало обязательной аудиенции. Конечно, пресвитер никого не приглашал к себе без цели и без смысла, но цель и смысл приглашения могли остаться до поры непонятными. Вполне могло такое быть, что приглашённый, отобедав, просто отправится домой, лишь раз за время трапезы встретившись с удивительным, властным и добрым, взглядом пресвитера. Этот взгляд мог вспомниться человеку через много лет и оказать влияние на какое-нибудь важное решение. А, может быть, обрывок разговора, который человек случайно услышал за столом, был для него судьбоносен. Может, сам ритуал монаршей трапезы должен был оказать некое влияние на душу человека. Или ещё на какую-нибудь деталь во время обеда приглашённому было весьма полезно обратить внимание. Иногда после обеда пресвитер удостаивал приглашённых нескольких слов, а иногда и продолжительной беседы, но никто во время трапезы не терзал себя вопросом, произойдёт ли это. Все и без того знали, что душа каждого подданного драгоценна для повелителя. Пресвитер мог донести до человека что-то важное словами или без слов, взглядом или без оного – это не имело большого значения. Царь царей поддерживал равновесие душ своих подданных разными способами, и каждый подданный всегда помнил о том, что от состояния его души зависит духовное равновесие царства. Во время этих торжественных трапез каждый был предельно внимателен и к тому, что происходило в его душе, и к тому, что происходило вокруг.

Вообще, в том, чтобы попасть на обед к пресвитеру не было ничего особенного, сюда каждый мог прийти и без приглашения, за столами у пресвитера ежедневно обедало до 30-и тысяч человек. Иной подданный, если бы он этого хотел, мог ежедневно обедать во дворце у повелителя, хотя, конечно, никто не приходил сюда слишком часто, это считалось неуместным. И ценили, собственно, не возможность здесь присутствовать, а само приглашение, которое означало, что пресвитер хочет что-то в ком-то подправить, или отметить, или поздравить, или предостеречь. Это было приглашение к максимально возможному вниманию – радостное и волнующее.

По улицам Бибрика ездили на конях лишь гонцы пресвитера и те, кто куда-то очень спешил по чрезвычайно важному делу. Это не было запрещено, однако, случалось не часто. Ариэль так же шёл пешком, как и большинство людей вокруг него. Рыцарь любил гулять по столице, особенно после походов, тогда он видел Бибрик свежим взглядом. Сейчас, когда он получил приглашение от пресвитера, все его ощущения заметно обострились, и он словно открыл для себя Бибрик заново.

Это был город белокаменных дворцов, особняков, домов. Иные были изваяны из мрамора такой поразительной белизны, что порою он слепил глаза, и дворец под взглядом как будто немного расплывался, теряя отчётливость линий. Другие строения были из желтоватого известняка мягких матовых тонов, иные – легкой голубизны и вообще всех возможных оттенков белого. Здания были самой разнообразной архитектуры: одни – устремлённые ввысь, с тонкими шпилями, другие – основательно-приземистые, но все вместе они и по оттенку, и по форме создавали сказочную гармонию.Бибрик был прекрасной песней, в удивительную мелодию которой каждая семья, решившая построить жилище, вплетала свою ноту, более всего беспокоясь о том, чтобы ненароком не внести дисонанс в песню города. Неким непостижимым образом обычно получалось так, что семья имела искреннее личное желание построить такой дом, какого не хватало в этой части города. Иногда мечту приходилось немного подправить, чтобы дом идеально вписался в окружающий архитектурный ансамбль, но это, как правило, приводило заказчиков в восторг, они считали, что их мечта становилась более совершенной.

Один старый рыцарь рассказал Ариэлю, что когда-то очень давно бедняки строили себе маленькие деревянные домики, а богачи – огромные каменные дворцы. Услышав об этом, Ариэль внимательно посмотрел в глаза рыцарю, попытавшись определить, сколько ему лет, и понял, что его собеседник не просто старый, а древний. И не стал у него ничего уточнять. Рассказы об ужасах Эпохи Вражды никогда не занимали Ариэля. Он не только не понимал, но и не хотел понимать, что означают странные слова: бедняки и богачи. Общий смысл этих слов он, конечно, улавливал, но в суть вникать не хотел.

В царстве давно уже не было ни бедных, ни богатых, каждый имел то, что хотел иметь. И с жильём все было очень просто: надо было лишь попросить каменщиков, и они строили для тебя то, что ты хотел. Им просто нравилось строить, и они делали всё для того, чтобы людям потом нравилось жить в построенных ими жилищах. Дворцы просили построить для себя те, кто предпочитал жить большими семьями, по несколько поколений под одной крышей. Другие хотели жить малыми семьями – родители и дети, они обычно заказывали себе средних размеров двухэтажные особняки. Ну а кто-то хотел жить один и просил построить для себя маленький домик, чаще всего с одной комнатой. Из дерева в царстве уже давно не строили, все постройки Бибрика были каменными.

Ариэль подошёл к полноводной реке Фисон, которая протекала через столицу. Река тихо струила свои кристально чистые воды по светло-серому базальту, которым были отделаны не только берега, но и дно реки. Рыцарьлюбил иногда стоять на лёгком, словно парящем в воздухе, мосту через Фисон. Сегодня он остановился здесь лишь на минуту, погрузил взгляд в прозрачные воды, словно приветствуя великую реку, и пошёл дальше.

Он уже подходил к огромной горе, на усечённой вершине которой возвышался величественный дворец пресвитера Иоанна. Гора была обвита лестницами чёрного гранита, наверх вели многие сотни ступеней. Рыцарь, не знавший, что такое отдышка, мог бы очень быстро забежать на самый верх через три ступеньки, но он поднимался не торопясь, спокойно и сосредоточенно, словно каждая ступенька была событием в его жизни, и он уделял ей особое внимание. Надо было настроить свою душу на сосредоточенную проницательность, позаботившись, чтобы она не вызвала внутреннего напряжения, а была радостной, чистой и уравновешенной.

И вот наконец ворота из сардоникса, которые вели в огромный двор перед дворцом. Обеды проходили здесь – на ровной травке было установлено множество столов. Столешницы большинства из них были из обычного золота, а стол пресвитера, не более, чем на 12 персон, имел столешницу из цельного изумруда. Такой огромный изумруд, надо полагать, был единственным в мире. Рядом стояло ещё несколько столов из рубинов и сапфиров, они были поменьше, каждый на четыре персоны.

Гости уже усаживались за столы. Ариэль, окинув беглым взглядом всю трапезную поляну, спокойно сел за один из последних столов из заурядного золота, но к нему сразу же подошёл слуга и предложил проследовать за ним, усадив рыцаря за небольшой рубиновый стол рядом с изумрудным столом пресвитера. Здесь никто не заставлял себя ждать, и обед почти сразу же начался. Когда появился пресвитер Иоанн, на него, казалось, никто и внимания не обратил, но это лишь казалось, Ариэль заметил, как потеплели улыбки на лицах собравшихся. Пресвитер был в простом сером хитоне до пят, его голову венчал стальной обруч безо всяких украшений. Вместе с царём царей за изумрудным столом разместились очень простые гости, по виду – ремесленники, может быть – строители или рыбаки. За рубиновым столом вместе с Ариэлем оказались ещё три рыцаря, они поприветствовали друг друга доброжелательными полупоклонами, а потом за весь обед не обменялись ни единым словом. Ариэль хорошо знал, что его братья неразговорчивы, они говорят лишь тогда, когда это необходимо. Обед начался с общей молитвы, которую возглавил, судя по облачению, епископ. А потом некий король стал подносить им золотые и серебряные блюда с разнообразными кушаньями.

Царство пресвитера Иоанна объединяло 72 королевства. На обедах у повелителя, как правило, присутствовало 7 королей. Поесть королям не удавалось, потому что здесь они выполняли обязанности слуг, и для них накрывали стол уже после обеда, вместе со слугами. Недалеко от рыцарей за столом сидели простые монахи и рядовые священники, которым прислуживали епископы и архиепископы. А между дальними золотыми столами ловко сновали разносившие блюда герцоги и графы. Никому из высших аристократов царства и в голову не пришло бы счесть исполнение обязанностей слуг унижением, и смирять их не было никакой необходимости, они с удовольствием подчёркивали таким образом главную функцию аристократа – служебную.

Ариэль потом не вспомнил бы, что ел за столом пресвитера. Всё было очень вкусно, но ему всегда и всё было вкусно, он редко обращал внимание на то, что ел. Этот обед запомнился ему больше всего удивительным, ни с чем не сравнимым чувством гармонии, которое царило в трапезном дворе пресвитера. Гармония, собственно, царила во всём царстве, и это всегда ощущалось, но, чтобы в полной мере ощутить безупречную уравновешенность их великого государства, надо было оказаться одновременно во всех его пределах, что и для ангела невозможно, а здесь, на монаршей трапезе, это вдруг осуществлялось. Собравшиеся являли собой словно маленькую модель царства, и дух, витавший над обеденными столами, был духом удивительного единения, сплочённости, словно все собравшиеся сливались в единую личность, одновременно сохраняя свою автономную личностную уникальность. Только сейчас Ариэль в полной мере и до конца понял, в каком удивительном царстве ему посчастливилось жить.

Обед закончился, пресвитер встал, и все встали вслед за ним. Епископ прочитал благодарственные молитвы, гости понемногу расходились, и Ариэль уже неторопливо направлялся к выходу, когда его доброжелательно остановил король, который прислуживал у них за столом: «Благородный рыцарь, вам следует немного задержаться». Они дождались, когда последний гость покинул трапезный двор, и тогда король дал знак Ариэлю следовать за ним.

Тронный зал Ариэль увидел впервые. Белоснежный мрамор чередовался здесь с резьбой по чёрному дереву – никаких излишеств не было, но мастерам удалось создавать чрезвычайно величественную атмосферу. А может быть дело было и не в искусстве мастеров, а в той неуловимой ауре верховной власти, которую сразу чувствует любая живая душа. Самым удивительным в этом зале была небольшая речка, которая текла прямо через зал в гранитном русле, отделяя трон слоновой кости от остального пространства. Речка текла спокойно, но достаточно быстро, чтобы видеть непрерывное движение воды. Два её берега связывал небольшой воздушный мостик из горного хрусталя, по нему мог пройти одновременно только один человек. Сейчас в зале никого не было, и король, ненадолго остановившись, дал Ариэлю возможность всё хорошенько рассмотреть. Потом они не торопясь подошли к гранитному берегу речки, король несколько мгновений задумчиво смотрел на воду и неожиданно сказал:

– Тот, кто выпьет воды из этой реки, не умрёт в течение ближайших трёхсот лет. Не хочешь ли испить, благородный рыцарь?

– Нет, благодарю вас, ваше величество, – Ариэль сказал это так, как будто ему всего лишь предложили утолить жажду, а он в этот момент её не испытывал.

Король немного грустно улыбнулся, едва заметно пожал плечами, и они, не торопясь, один за другим прошли по хрустальному мостику на другой берег. Шедший впереди король неожиданно обернулся и вновь спросил:

– А может быть всё-таки? Вы только подумайте, рыцарь, на целых три века вы позабудете о возможной смерти.

– Но я не хочу забывать о ней ни на миг, – немного виновато, словно извиняясь, улыбнулся Ариэль.

Они не торопясь зашли за трон, там Ариэль увидел в стене небольшую дверь чёрного дерева с ручкой из слоновой кости. Король уже взялся за ручку, потом отпустил её, обернулся к Ариэлю и, внимательно посмотрев ему в глаза, стал очень медленно говорить:

– Ариэль, подумай ещё раз. Нет ничего плохого в том, чтобы жить долго, радуясь Божьему творению и каждым свои дыханием прославляя Творца.

– Ваше величество, я никогда и ничего не говорю, не подумав, – сказал Ариэль с максимально возможным почтением. – Я вовсе не тороплю смерть и не отказываюсь от долгой жизни. Ведь вы ведёте меня не на казнь. Но смысл рыцарского служения именно в том, чтобы в любой момент быть готовым отдать жизнь за Христа. Жизнь любого из нас всегда находится в Божьих руках, но рыцарь, особенно перед боем, ощущает это предельно обострённо. Застраховаться на три века означало бы для меня на это время перестать быть рыцарем. Мне нечего предложить Богу, кроме своей жизни, а когда ей ничто не угрожает, я уже ничего не могу предложить Всевышнему. Я понимаю, что воды этой реки тоже от Бога, и нет греха в том, чтобы из неё испить. Но у каждого свой путь.

– Ну что ж, дорогой Ариэль, ты свой путь выбрал. Пресвитер не ошибся в тебе, – король с любовью, как на родного сына, посмотрел на рыцаря. – Теперь можем идти.

Король наконец распахнул эбеновую дверь и вошёл в неё, Ариэль шагнул за ним. Они оказались на небольшой лужайке.

– Да хранит тебя Бог, дорогой Ариэль, – король поклонился ему в пояс с большим почтением. Рыцарь ответил таким же поклоном. Король вернулся в зал, закрыв за собой дверь. Оставшись один, Ариэль осмотрелся.

Посреди лужайки стоял небольшой деревянный домик, каких Ариэль никогда в жизни не видел. Этот домик был собран из подогнанных друг к другу брёвен. Какое же это дерево? Да ведь это всего лишь сосна. Сосны были очень красивы и Ариэль любил их, но ни один мастер царства никогда и ничего не стал бы делать из сосны – слишком простое дерево, и древесина у него недостаточно плотная. Домов из дерева здесь давно уже не строили, но вырезали мебель, используя для этого если не эбен, то уж во всяком случае киттим или хотя бы гофер. А сосна? В сознании Ариэля всплыло не вполне понятное ему слово «бедняк». В сосновом домике, наверное, мог жить только бедняк, если во всём царстве ещё остался хоть один.

– Да, есть у нас в царстве один бедняк, – Ариэль услышал удивительно глубокий, но очень простой голос. Перед ним на крыльце дома стоял пресвитер Иоанн. Он был всё в том же длинном хитоне, только стального обруча уже не было на его челе, и лёгкий ветерок развевал волнистые седые волосы до плеч. Короткая борода пресвитера лежала ровно, тонкие губы тихо улыбались, а глаза, казалось, источали свет, ласковый и согревающий душу, как Божья благодать. Впервые так близко видевший пресвитера Ариэль, не мог сказать ни слова.

– Рыцарю не понравилось моё убогое жилище? И правда, получилось у меня неважно. Наш Спаситель был плотником, вот и мне захотелось срубить дом. Оказалось, что царством управлять куда легче. Опытный плотник, конечно, заметил бы в этой постройке много огрехов, вот только в нашем царстве уже нет ни одного плотника, и учиться мне было не у кого. Проходи в дом, Ариэль, что я тебя на пороге держу.

Внутри домишки было очень тесно, одна комната с небольшим окошечком, грубая деревянная кровать с каким-то неровным матрасом, который был набит непонятно чем, а рядом грубый деревянный стол с двумя лавками по обе стороны.

– Вы здесь спите? – удивлённо прошептал Ариэль.

– Да, здесь, матрас набит сеном, довольно мягко, хотя иногда колется, но это не беда.

– А в царстве все думают, что вы спите на ложе из цельного сапфира.