Тихая моя родина

Первым насадителем раскола на Двине нужно считать протопопа Аввакума. После собора 1667 года Аввакум отправлен был в ссылку в Пустозерск, ему пришлось плыть по Северной Двине и останавливаться в раскинувшихся на её берегу поселках. В письме с Мезени игумену Феоктисту Аввакум сообщал, что он «ехал из Москвы по городам и весям и промышлял словесные рыбы». Огненное слово экзальтированного Аввакума, именующего себя страдальцем за веру, нападки на церковную власть, не могли не производить впечатление и не действовать на темную массу народа.

C.K.: Смотрите, что творит «огненное слово». Один только раз проехался по здешним местам пылающий верою протопоп – и на 300 лет последствий.

H.C.: Образа в моленных и раскольнических домах – произведения большей частью своих иконописцев. На Двине указывают несколько человек, которые занимаются разрисовыванием и писанием книг. Всех таких живописцев, всех наставников, да ещё людей слывущих за начетников, сытно кормит темный двинский раскол.

C.K.: Да, этот мир по своей угрюмой замкнутости нe уступит и Сибири. Это вам не Грязовецкий уезд. Ho дальше вы убедитесь, что раскольники здесь – такие же в точности чудаки, ни чем не отличаются.

H.C.: В Пучковском приходе раскольники – народ темный, не начитанный, не сведущий в предметах веры. Но такие-то люди с апломбом, как хорошие знатоки, превозносят перед православными свою веру, выставляя напоказ все свои сведения…

На просьбу, обращенную к Eгopy, занять место у стола с книгами напротив меня, как подобает собеседнику, Eгop не обратил внимания, но сел, обнявшись с приятелем, на скамье около двери лицом к народу. Пришлось удовольствоваться и этим, потому что он, рассказывали мне, с помощником миссионера позволял иногда себе даже беседовать лежа в знак пренебрежения к православному учителю веры.

Во время беседы вдруг сорвался с места Зиновий и, схватив со стола большой катехизис, начал читать из него статью о перстосложении. Напрасны были попытки остановить его, он читал без удержу, обратясь к народу. Напрасны были просьбы мои, направленные к слушателям, заставить замолчать читающего, чтобы был в беседе порядок.

CK.: Главная причина любого раскола не в умственных заблуждениях, не в логических ошибках и не в недостатке знаний. Главная причина в стремлении ощутить свою исключительность и, ни чему не учась, тот час начать учить других. A мы в беседах с этими людьми уповаем на факты и на логику.

Н.С.: Раскол свил на Нижней Тойме крепкое гнездо. Насаждению раскола содействовали тамошние священники, нетрезвые и невежественные. Здесь в 40-x годах были такие два пастыря, которые открыто ушли в раскол, разнося заразу по всему краю.

С.К.: Пара таких вот веселых попов, не напрягаясь, перечеркнут усилия двух десятков миссионеров. И сейчас так. И никого не волновало и не волнует, что существование плохих священников ни чего вообще не доказывает.

Н.С.: Едешь в лодке по Двине, в руле и веслах – раскольницы. Всё настраиваешь их на беседу о вере, о спасении, о Церкви- корабле земном. В ответ на советы и убеждения – одни улыбки, да слова: «Поживем, погрешим и покаемся». «Смерть, – возражаю, – приходит внезапно, что же ответим перед судом Божиим?» «Не знаем», – отвечают раскольницы, и на лице их появляется та же улыбка, поражающая в самое сердце.

C.K.: Безрелигиозное сознание выглядит для человека верующего дико и страшно. К этому невозможно привыкнуть. А они на нас смотрят, как на сумасшедших. Так и живем.

H.C.: Егор – раскольник некрещенный в Церкви, теперь ему 25 лет. Он очень любит читать книги и имеет много знаний, религиозных и исторических. Книги он берет у священника. Заметно, что теперь он на стороне православия. Ему хочется увидеть лицом к лицу древние подлинные книги. Нужно было видеть, с какой радостью и усердием Егор взвалил на свои плечи тяжелый сундук с книгами и стремительно стал подниматься по высокой горе.

С.К.: Это один из ликов Вечной Руси, которая от века держится на таких вот бесхитростных правдоискателях.

H.C.: Пелагия имеет претензии быть в расколе лицом выдающимся. Ещё молодая, она носит темного цвета одежду, много постится. Часто читая книги, она считает себя способною понимать писание глубоко и правильно и признает себя способною быть учительницей других. К сожалению, умственное развитие Пелагии так слабо, что в её голове от прочитанного случился сумбур, в котором трудно разобраться. Недавно у Пелагии умер муж, с которым она, мнящая себя подвижницей, порвала супружеские отношения.

C.K.: Неисстребимый типаж. И сейчас таких предостаточно, причем не в расколе, а в Православной Церкви, но внутренне подобные люди всегда на грани раскола.

Н.С.: Беседовали мы с Александрой Никитичной мирно и спокойно о разных предметах веры, только вдруг она спохватилась: «Ведь вас бранить надо, звать вac антихристами», – полусерьезно заговорила она.

С.К.: Видите, как всё сложно. Сколько в расколе людей, созревших для православия? A сколько в православии людей, созревших для раскола?

H.C.: Во Флоровском Павловотчинском приходе многие по нерадению и под влиянием насмешек и убеждений старообрядцев не очищают своей совести покаянием и причастием иногда по 10-20 лет.

C.K.: Так начинаешь понимать, кто после революции разрушал храмы.

HC.: В Сидорове Грязовецкого уезда некоторые крестьяне, томящиеся мучительным вопросом – где правда, попросили остаться побеседовать с ними частно в их домах. Один из таких крестьян, Матфей Никифорович, собрал свои книги, розданные по рукам соседей, чтобы в своих книгах увидеть, чем поражается старая вера.

С.К.: А эти люди не могли разрушать храмы. Не могли.

Из отчёта о состоянии раскола в Вологодской епархии за 1901 год

Н.С.: На дальней Печере такие предметы, как чай, картофель, дрожжи, спички, керосин, словом все плоды культуры, которые проникают на Печеру, сильно смущают раскольников. Всё это кажется им знамениями антихриста. Свободное пользование православными плодами культуры раскольники ставят в упрек Церкви.

C.K.: Вспомните, как некоторые православные ополчились на компьютеры, стоило им появиться, сравните со старообрядцами, и вы поймете, насколько и тe, и другие комичны.

Н.С.: В глухих местах старообрядцы не возьмут почитать книгу, если она не в кожаном переплете и не с медными застежками. На просьбы показать Евангелие приносят Соловецкую челобитную и довольствуются только Псалтирью, не читая других книг.

С.К.: Думаю, среди тех, кто ныне в точности так же приходит в ужас от штрих- кодов, тоже не лишка знатоков Евангелия.

Н.С.: Желание проповедовать и распространять свою веру у всех раскольников сильное. На праздниках, в деревне, в поле, на дороге – они всегда заводят с крестьянами речь о вере.

C.K.: Кто не видел на своём пороге проповедников – иеговистов? А православного миссионера вы когда-нибудь видели на своём пороге?

1902

В Кокшеньге

Н.С.: Весной, пользуясь пребыванием раскольнической инокини Иринархии в Вологде, я приводил её несколько раз в кафедральный собор к архиерейским богослужениям. Об этом узнали раскольники, составили собор стариков и старух для суда над ней. На соборе особенно сильно волновалась матушка Мария, которая боится выглянуть на свет Божий из скорлупы раскольнических мелочных правил. Она и другие требовали отлучения Иринархии от общения в молитве. Умная Иринархия возвысила,на собрании голос: «Святые отцы не запретили испытывать веру. Святой князь Владимир, когда надумал менять веру языческую и отверг идолов, посылал послов по всем народам узнать, где вера лучше. Боязно душу загубить. Ну как мы ошибаемся? И вам, честное собрание, советую посмотреть на ихнюю службу». Старики не послушали фанатичных старух, Иринархия нe была отлучена, хотя для формы и получила запрет ходить в православные храмы.

C.K.: И радостно и тягостно бывает находить своих скорее среди чужих.

Н.С.: To какой-нибудь Филарет перекупает почти насильно в проруби напутствованного священником своёго брата, который после холодной ванны скоро умирает, то наставник Василий Степанов с единомышленниками совсем насильно затаскивают в крестильный чан умирающего, так же исповеданного и причащенного Святых Тайн старика-солдата, не любившего раскольников. И все молчат, а священник узнаёт об этом спустя уже некоторое время и поражается подобной вестью.

С.К.: Увы, в Православном Царстве не всё было благополучно. При равнодушном отношении к вере даже со стороны священников, сектанты получали возможность действовать нагло и открыто. Но Николаю Следникову и в страшном сне не могло присниться то, что творится сейчас.

В Домшине

Н.С.: На публичных беседах Коновалов был, по свидетельству очевидцев очень «лют», «резал» священников без всякого стеснения. Слова: «Аще кто не крестится двумя перстам, и якоже и Христос, да будет проклят», произносил таким тоном, что даже православных, не слышавших этого страшного изречения, приводил в смущение, а о причащении, совершаемом в церкви, так говорил, что, по словам рассказавшего нам о беседе человека, «волосы дыбом становились».

C.K.: Вот каких проповедников хочет слушать русский народ, а не акадэмиков, у которых всё умненько и логичненько. И если какой-нибудь акадэмик обратит внимание на то, что проповедник сказал явную глупость – Христос не осенял и не мог осенять себя ни каким крестным знамением, так ведь ему могут ответить: «Ты, парень, шибко грамотный, а у человека посмотри какая вера».

В Удоре

Н.С.: Наименование «филиппане» мало знакомо населению Удоры. Их здесь называют «бозовы» по имени главного вождя и руководителя их Михаила Бозова. Это – слепой старец.богатый крестьянин из села Важгорта держащий весь филипповский раскол Удоры в своих руках и силою нравственного авторитета, и своим капиталом. Самоуверенный и независимый от филиппан, он мыслит и действует вопреки основным законам и требованиям этой секты. Был случай, когда он повенчал одного вдовца по вымышленному им обряду, и теперь Бозов открыто высказывается, что брак можно совершать и мирянину.

Он уже 40 лет, как слеп и теперь безвыходно находится в своей комнате, прикованный к постели болезнъю. Не всегда можно пробраться к нему, с ним трудно разговаривать. He редко приходилось слышать миссионеру и священнику: «Умрет Бозов, и перейду к вам в Церковь».

C.K.: Какие типажи, какие крупные люди. По силам ли было простодушным крестьянам понять, что харизма подобных религиозных вождей густо замешана на гордыне, то есть начале антихристианском.

В Грязовецком уезде

Н.С.: В деревне есть очень начитанный и понятливый крестьянский юноша Михаил, который часто рассуждает со стариками-раскольниками, но в некоторых пунктах православного учения сам не тверд.

С.К.: Поищите-ка вот таких ребят серди современной сельской молодежи.

Н.С.: В деревне Слободе, жители которой по отзыву приходских пастырей весьма равнодушны к церкви, мы были утешены умилительной картиной. Во вновь устроенном хорошем помещение земской школы вечернею порою причт Почковской церкви совершил молебное пение Божьей Матери. Дети, выстроивштись в ряды, участвовали в пении. За труппой детей стояли взрослые. Служение, к которому они мало привыкли, давалось им с трудом, но стройное пение сыновей и дочерей трогало их сердце, воодушевляя в их душах молитвенное чувство. После служения присутствовавшие разместились по ученическим скамьям и с усердием в течение трех часов слушали миссионера.

С.К.: Сейчас, когда говорят об «оскудении веры» перед революцией, не всегда понимают, что это оскудение было таковым по сравнению с очень высоким уровнем религиозности. На самом деле русский народ и тогда был и сейчас остается едва ли не самым религиозным в мире.

1903

Н.С.: В морозный день после праздничной обедни мы со священником ехали побеседовать о предметах веры в деревню Индалово, где предполагал поселиться после пребывания в столице раскольник Зайцев, уроженец этой деревни, имеющий у себя много книг. Народ знал о беседе. Об этом можно было судить по тому, что при нашем приближении к деревне на прилегающей к Индалову снежной равнине, поверхность которой серебрилась под лучами зимнего солнца, стали показываться темные фигуры людей, направляющихся к деревне, занесенной снегом. Недалеко от Индалово на дороге мы обогнали седого и довольно уже дряхлого старца в большой меховой шапке и с посохом в руке, на который он опирался, видимо, утомленный от нелегкой для его возраста ходьбы. То был церковный староста, человек религиозный, благочестивый и страдающий о заблуждениях старообрядцев, по темноте своей и упорству пренебрегающих Церковью…

Скоро в комнате появились всегда первые посетители наших бесед – малыши. Их серые, голубые, карие глаза с любопытством были устремлены на кучу полупудовых книг, которые в порядке были разложены на столе…