Врата. Книга 3. Северный ветер. Том 1

– Я вообще-то всеми лучницами командую…

– Звание – это другое, это признание твоего умения командовать другими.

– А в чём разница?

– Я совсем запуталась, – призналась Гаста.

В воздухе просвистел брошенный деревянный кубок. Лика и Хелен оперативно спрятались за широкой грудью орки, закованной в крепкую кирасу. От оной кирасы кубок и отскочил, укатившись в дальний угол.

– Я вам не мешаю? – вкрадчиво поинтересовалась Афина, взвешивая в руке ещё один кубок, тоже деревянный.

– Никак нет, ваше высочество! – хором отозвались воительницы. Лика и Хелен при этом предусмотрительно оставались за спиной Гасты.

К тому, что принцесса, бывало, выходила из себя и в такие моменты могла что-нибудь в кого-нибудь швырнуть или отвесить тумака – привыкли уже давно. Ну, натура такая вспыльчивая, что уж поделать – никого же сильно не прикладывает, да и отходит быстро. А императорский тумак – это почти что регалия, а не урон.

Впрочем, воительницы у принцессы до регалий, так сказать, жадны всё же не были.

– Узнаю свою воспитанницу – как всегда, полна оптимизма и агрессии, – послышался от входа лёгкий смешок.

– Дядя Кастор! – искренне обрадовалась Афина.

– Аве ваше высочество! – отсалютовал принцессе Кастор Инаморт, а остальным бросил, – А вы, малявки – ну-ка брысь отсюда. Старшие изволят беседовать.

Воительницы почтительно отсалютовали и поспешили ретироваться. Принцесса же впервые за много месяцев смогла обнять наставника, но не забыла и поругать:

– Вы чего так долго? Я думала, вы ещё месяц назад прибудете, а вы всё «еду» да «еду»… Можно подумать от самой Столицы ехать пришлось.

– Ну, не от Столицы… Но ты ж мне когда весть прислала – я не в Ориентале был, а в паре сотен миль севернее. Поэтому – пока вернулся… Пока вернулся, а в округе какие-то брожения нехорошие начались среди нобилей. Пока с ними все вопросы разрешил, чтобы у нас с тобой тылы были спокойные… А там смотрю – ты и сама неплохо вроде справляешься, а? – Кастор дружелюбно ткнул кулаком в плечо принцессы. – Чего ж такой экзамен своим присутствием портить-то, а? Без меня ты вон как мобилизовалась, а я бы приехал, так сразу бы началось «дядюшка Кастор, помоги» да «дядюшка Кастор, сделай за меня»…

– Я так никогда не говорила! – возмутилась Афина.

– Нда? Ну и здорово. В общем, считайте, ваше высочество, с учётом масштаба действий – экзамен на командование крупными подразделениями вы сдали.

– Ничего себе экзамен. Предел усмиряй, с иномирянами переговоры веди, войска доставай…

– А ты думала, в сказку попала? – хмыкнул легат, присаживаясь на кресло и блаженно вытягивая ноги. – Ишь ты, умная какая… Я когда-то единственным командиром на половину легиона остался. Жалованье платить нечем, жрать нечего, кругом толпа варваров, в тылу мятежные нобили скалятся… Ещё и очередные божки на огонёк легионерского костерка подтянулись. Вот это, я тебе доложу – было дело!

– Тоже мне дело, – в тон наставнику ответила Афина, присаживаясь напротив. – У меня тут, между прочим, армия из другого мира под восемьдесят тысяч войск наших разбила, двадцать тысяч в плен взяла, а на их стороне даже апостол Эмрис оказалась.

– Нехило, – присвистнул Кастор, мигом отбросив шутливый настрой. – А я думал, преувеличиваешь.

– Ни в коем разе. А я, между прочим, смогла с ними так договориться, что они помогли порядок в Пределе наводить, – не удержалась от небольшого хвастовства Афина.

– И во что такая помощь обошлась? Сильно дорого?

– Сильно, – вздохнула принцесса. – В мою лояльность.

– «Дай слово врагу, пообещай, убей и забудь…» – напомнил Кастор.

– МОЁ слово, даже данное врагу – не забыть, – отчеканила девушка, нехорошо блеснув глазами. И, немного помолчав, добавила: – К тому же мне трудно считать федералов врагами.

– Отчего же? Ты так быстро забыла десятки тысяч наших погибших воинов?

– Не забыла. Но если некто решил подёргать снежного парда за усы – в его смерти не будет ничего странного.

– Думаешь, всё так?

– Уверена, – Афина немного подумала и добавила: – К тому же, как говорит простой народ – апостол Эмрис пойдёт лишь с теми, за кем правда. Такие дела.

– Эрин всё та же? – оживился Кастор. – Мелкая да проказливая? Верно её Меркурием прозвали…

– Вы с ней встречались? – удивилась принцесса.

– Ещё мальчишкой, – кивнул легат. – Северяне в набег пошли, а она раньше дружинников подоспела. Ох и лютая драка была… Можешь мне поверить – я дрался с Тёмными сам, дрался бок о бок со Светлыми, но так биться, как она – смертный драться не может. И… да, на неправой стороне она бы никогда не выступила. Жаль, что она не с нами. И вдвойне жаль, что мы оказались на неправой стороне.

– Мы? Мы-то в набег на Федерацию не ходили.

– Так нас и не позвали, – хмыкнул Кастор. – А если б у Туллия-покойника побольше мозгов было, и прислал бы он тебе приглашение поучаствовать в походе, а?

– Я бы не стала участвовать в грабительском набеге, – брезгливо скривилась девушка. – Я – солдат, а не мародёр.

– Честная. Даже чересчур.

– Что воспитали – то и получилось, дядюшка.

– Тебя воспитаешь – как же… Всё, как и в детстве – опять лезешь в драки, опять вся в синяках и царапинах. На щеке, вон, ещё свежие – чем приложили-то? Палицей?

– Шестопёром, – Афина непроизвольно потёрла ещё не зажившие порезы на левой щеке, вспоминая недавний бой.

…Часть внутреннего двора взятого замка семейства Крух огородили для поединка, хотя принцесса предпочла бы назвать его скорее казнью. Граф немолод, грузен, растерял былую форму и сноровку, а она молода, ловка и сильна, и мало в чём уступит любому из воинов-парней.

Легионеров поглазеть на редкое зрелище собралось масса – всё-таки прошли уже те времена, когда даже легаты дрались в общем строю. А тут – целая принцесса крови! И плевать, что бастард – благородством крови могут меряться нобили, если другим похвастаться нечем.

Климент пытался отговорить Афину, но куда там! Упрямства девушке было не занимать, хотя она и признавала весомым аргумент, что нечего ей рисковать без всякого на то смысла…

Точнее, смысла не было по меркам имперской принцессы Афины, но зато он имелся у северянки, которую некогда прозывали Хафин. В детстве её волей-неволей научили, что вождь – это не только командир, но ещё и первый среди всех воинов. Не можешь сам выйти и победить в схватке – нечего требовать этого от других. Не готов умереть сам – не посягай на право отнять жизнь у другого.

Афина терпеливо ждала, пока Коммоду Круху принесут его оружие и доспехи и помогут облачиться. Попутно заново оценивала противника, который мог быть сколько угодно старым и обрюзгшим, но от того не переставал быть опасным.

Высок, всё ещё крепок, даже разменяв полвека. Погрузнел, растолстел, но это иногда даже плюс – лишняя защита, если знать как обратить недостаток в преимущество. Да, медлителен и не слишком ловок, но явно всё ещё вполне силён. Экипировался в тяжёлый пехотный доспех – латная кираса, низкий шлем с глухим забралом, наручи, поножи. В левой руке – внушительная павеза, в правой – тяжёлый шестопёр на длинной рукояти. Разумно, Тёмные побери! Не столь требователен к навыкам боя как меч или топор, не требует отменной ловкости, как одноручное копьё. Три ключевых приёма боя – «прими удар на щит», «размахнись посильнее» и «долбани со всей дури». При этом способен нанести тяжёлую рану сквозь кольчугу, даже не пробив её, а латную пластину проломит без проблем.

Так что Афина сняла поножи, отказалась от щита и даже от шлема, ограничившись только верным кривым мечом – сейчас ей нужна была только скорость, много скорости…

Из домочадцев графа остались только его сын и жена – маленьких детей Круха Афина приказала увести прочь, зрелище предполагалось явно не для детских глаз, а убивать их принцесса не хотела – с кем-кем, а с детьми она воевать не станет.

Арс Крух был мрачен, но ярость и гнев в нём либо поутихли, либо он их тщательно скрывал, что было маловероятно. И к юноше явно пришло понимание того, в какой ситуации он оказался. Отец и мать – мятежники, мать ещё могли пощадить, если изгнание и конфискация всего имущества и средств можно назвать пощадой, но вот отца ждала только позорная виселица. Головы рубили простолюдинам, а вот благородных предпочитали вешать, и оставлять их трупы висеть подольше – дикая традиция, что установилась при деде Его Величества, когда нобилей стали неожиданно судить строже, чем рядовых граждан.

Но вот она – нежданно-негаданно свалившаяся на голову императорская милость. Отец умрёт, но умрёт как подобает благородному человеку – в бою, причём в бою с принцессой крови. Никаких поражений в правах, никакой конфискации и изгнания, кроме выплаты виры за причинённый ущерб, но взамен – клятва верности будущей убийце отца и младшие братья в качестве заложников…