Новая Зона. Синдром Зоны

– Знаете, Проф, бросайте это дело с провешиванием. В две аномалии уже этот якобы безопасный путь завел, так что ни к чему оно. А вот что касается обратных дорог, то это хорошо. Возвращаемся назад, к окраине поля, и вдоль во-он той опушки попробуем пролезть, она вроде зеленеет местами, живая.

– Крюк получится большой, это мы, считай, втрое путь до «Канала» увеличим.

– Бензина не хватит, Бонд? – серьезно поинтересовалась Хип, и лейтенант усмехнулся, пригладил усы.

– Да не, барышня. Эту бибику хорошо заправили, надолго. Еще годик послужу и выцыганю в НИИ такой же движок для своей домашней ласточки. Недешево, конечно, это как еще одно авто купить, но все равно экономия выйдет со временем.

– Тут дороги интересные, товарищ лейтенант. – Хип пожала плечами. – Чем медленнее, тем быстрее, и чем дальше, тем ближе. Не любит Зона прямых путей. Готовы?

И провела нас опушка вдоль частых кустов тальника, молодых, чахлых сосенок и узлами завязанных елок лучше всякой «безопасной» тропы Института, аккуратно провешенной и занесенной в память вездехода. А поле, на которое я больше ни ногой, осталось слева, вместе с пылевыми столбами и незримым куполом воздушного «статика». В лесочке по-весеннему, по-апрельски расцвела мать-и-мачеха, если это, конечно, была она, но желтые соцветия, хоть и вымахали размером с десертную тарелку, были очень похожи. Между стволами в молодой чаще были видны еще какие-то цветы, синие и тоже крупные, и летали у опушки самые простые, «земные» бабочки-лимонницы. Профу, похоже, совсем не сиделось в вездеходе, и он время от времени выпрыгивал из него прямо на ходу и шел рядом, вместе с нами следя за бросками гаек и с неподдельным интересом останавливаясь возле цветов или разглядывая мелкую живность в лужах, которых становилось все больше. Местность медленно шла под уклон, опушка сменилась низким красноталом и пучками рогоза возле узкого, болотистого канала, сплошь заросшего тиной и ряской, а под ботинком начала чавкать бурая влага. Здесь, как я понял, располагалась вторая точка намеченного Профом маршрута. Сам «Канал» представлял собой небольшой поселок. Позеленевшие до половины высоты стен, стояли у самой воды полтора десятка кирпичных и деревянных домов с почерневшими от сырости рамами и полусгнившими дверями, блестели мутные, покрытые разводами плесени стекла. Один из домов просто сполз по склону и опасно накренился, утонув в воде почти по самые окна, и было слышно, как в темноте в затопленных комнатах что-то тихо булькало с таким звуком, словно кто-то набирал воду в погруженную бутылку.

– Что-то совсем подтопило домики, – задумчиво сказала Хип. – Странно. Неужели на болоте строились?

– Нет, уважаемая, конечно, нет… – Проф внимательно изучал камеру-ловушку. – Здесь как раз, до аварии в восемьдесят шестом, местность с помощью вот таких каналов осушали для хозяйственных нужд. А после обратно затопили, чтобы избежать возможных пожаров. В земле цезий, америций, здесь местами до сих пор очень много радионуклидов, и нельзя, чтобы они с дымом разлетались на еще чистые земли. М-да… Лунь, взгляните-ка на это.

Проф снял камеру с кронштейна, раскрыл водонепроницаемый корпус.

– Это не похоже на воздействие аномалии. Кто-то залил микросхемы каким-то раствором, видимо, солевым, и все испорчено, в том числе и данные. Видите этот налет? Такое же точно повреждение бывает при воздействии «серого тумана», он здесь не редкость, но после него нет таких кристалликов. Это чье-то замаскированное под аномалию вредительство, сталкер.

– Да, похоже на то. Но зачем и кому это нужно?

– Совершенно непонятно… после серии сигналов все приборы в этой точке дружно вышли из строя около восьми месяцев назад, в октябре того года. Но кто? Ученые не могли, экспедиций с того времени не было, да и зачем им вредить? Сталкеров тут не бывает.

– Это еще неизвестно, Проф. Проверьте вторую камеру пока, а я пойду осмотрюсь. Хип, прикрой.

Девушка кивнула, щелкнула предохранителем автомата и, проверив путь гайкой, бесшумно прокралась за угол ближайшего сарая-дровяника. Я тоже приготовил оружие и, скрываясь за стенами брошенных домов, пошел вдоль короткой улочки к обширным зарослям сирени, скрывавшим центр деревни.

– Лунь! – послышался негромкий голос Профа. – Вторая камера тоже испорчена, таким же образом.

Я не ответил, напротив, махнул Профу, чтобы он вернулся под защиту вездехода. Между кустами сирени показался бок кустарно выкрашенной «под камуфляж» «Шевроле Нивы». Взяв ее на прицел, я аккуратно прокрался вдоль ветхого штакетника поближе и заметил еще одну машину, «уазик», такой же серо-пятнистый с прозеленью и без номеров. Прикрыв микрофон рукой и пригнувшись к земле, в траву, так, чтобы меня гарантированно не было слышно уже в пяти шагах, я нажал кнопку связи.

– Хип, две машины. Сразу за кустами. Давай потихоньку сюда, прикрываю.

– Принято, двигаюсь.

И хорошо идет Хип. Ни сучок не щелкнет, ни ветка не качнется. Даже при желании не могу увидеть, где именно крадется стажер.

– Вижу машины, две, и палатка, – послышался тихий шепот в гарнитуре. – Тебя не вижу.

– Хорошо. Держи это все под прицелом, выдвигаюсь.

– Поняла, держу.

Хорошо, что здесь пригорок. Не хотелось бы локтями в «Покрове-2» по лужам шлепать, промокает эта ткань на раз. И кусты удачные – как раз у самой земли начинаются, и не сказать чтоб очень густо, можно и пролезть, и ветку не потревожить. Зацветет скоро сирень, набухли белые бутоны, готовясь стать кистями, не иначе, с тех самых пор тут растет, как посадили кустик в жилой еще деревушке. Та-ак… вон и палатки, две, из зеленой ткани, прогнулись, обвисли заметно, листьями присыпаны. Очаг из кирпичей, хорошо, грамотно сложенный, чтоб и огня не особо видно было, и котелок поставить можно, который, кстати же, и стоит. Куртка-«дутик» на земле валяется, сапоги у очага резиновые, и возле «уазика» кто-то одежду разбросал, джинсы, снова утепленная куртка, но уже из зеленой плащевки. У стены дома ружье прислонено, помпа «ижевская» МР-135, и «калаш» с ней рядом, порыжели стволы, всерьез взялись ржавчиной. Машины тоже на спущенных, у «Нивы» дверь открыта, и в салоне, на полу, листва жухлая, а в нескольких шагах от двери опять какие-то тряпки. И я уже догадываюсь какие – две берцовые кости из ботинок торчат, там, где покоробившиеся штанины задрались. Значит, Проф, сталкеров тут не бывает, да? Интересно в таком случае, кто были эти товарищи? Явно же не туристы.

Нащупав кусок кирпича, я коротким замахом кинул его в соседний куст, чтобы он хорошо, заметно хрустнул. Если засел кто в домах, то непременно на звук поведется, пусть и не сразу, но или стволом двинет, или через некоторое время сам вылезет. Правда, почти не сомневаюсь я в том, что, кроме нас, ни одной живой души в «Канале» давно нет, но осторожность еще никому и никогда в таких местах не вредила. Но – да. Тихо все. И по ходу, давно уже тихо, мертвый лагерь во всех смыслах.

– Хип, чисто. Выхожу к машинам, посмотрю, что там.

– Приняла.

У воротника куртки-«дутика» улыбался в небо желтый череп на подушке из грязных черных волос. «Тряпки» возле машин тоже оказались скелетами в заплесневелой, покоробившейся, но внешне почти целой одежде, только в остатках шерстяных свитеров виднелась пыльца мертвой моли и россыпи пустых черных коконов. Итого четыре… нет, уже пять бывших бродяг, так как в ближней палатке наблюдаю подошвы армейских ботинок. Котелок на импровизированном очаге с лужицей дождевой воды, рядом пакет с упаковками от сухих пайков, окурками и пустыми банками – не сорили, аккуратно собирали все следы. И нет признаков стрельбы, не видно пулевых дыр на машинах и стенах домов, гильзы не валяются. Этот, в «дутой» куртке, сидел на табуретке у огонька, тот, у «Нивы», наверно, просто спал, как и еще один в палатке. Двое у «Нивы», судя по положению тел, просто свалились с ног прямо в процессе разговора. И это не аномалия, почти уверен, что не она, – лагерь-то разбили нормально и даже почти обжились. И не твари тоже – скелеты не тронуты.

– Проф, в том году «Прилив» был над этим участком? – спросил я в гарнитуру.

– Да, был, и весьма сильный, – прозвучало в наушнике. – В самом начале октября того года, насколько помню. Причем никто его не ожидал. По прогнозам, над этой местностью должно было быть чисто, о чем и сообщили всем сотрудникам.

– Можете подходить. Предупреждаю, тут пять трупов. Думаю, как раз они под Вспышку и попали.

Профессор, очень серьезный, сосредоточенный, внимательно осмотрел то, что осталось от тел, покачал головой.

– Я… я даже и не знаю, что сказать, сталкер. Здесь не должно было быть никого, кроме наших сотрудников. За окраиной следят, работают сенсоры, а тут прямо на машинах… интересно, кто же это был?..

– Сталкеры, Проф, а сталкеры бывают разные. И были они тут не просто так… похоже, решили устроить привал или даже временную перевалочную базу. И что-то мне подсказывает, что была у них связь с кем-то из НИИ, свой человек. Который не предупредил ни о ваших камерах-ловушках, которые они нашли сами и несколько сымпровизировали им кончину. Ни о Приливе, о котором он и сам не знал.

– Но… но что им тут делать? Местность, скажем так, совсем не выгодная.

– Я догадываюсь, Проф. Но надо проверить.

Дверь задка «Нивы» немного приржавела, и пришлось повозиться с замком. Но у Бонда в машине нашлась длинная, крепкая отвертка, и дверца с натужным скрипом поддалась.

Внутри за сиденьями лежали шесть белых «сахарных» мешков и какие-то зеленые ящики с иностранной маркировкой. Под удивленным взглядом Профа я вспорол грубый шов, вытащил и расстегнул большой пакет с губчатыми, легкими кусками темно-коричневого «лишая». В воздухе разлился кисловато-сладкий запах с неприятными, душными нотами.

– Знакомо… – Хип покачала головой. – Слышала раньше о тех, кто промышлял этой дрянью. Это «сонный лишай», гнилая тема. Они не сталкеры, Проф, это натуральные бандиты.

– Кладония сомнифера, ядовитый мутантный лишайник с речных островов Припяти. М-да… очень, очень дурное средство из него синтезируют, друзья мои. – Профессор осторожно достал еще один пакет, взвесил на руке. – Но его не довезли, да…

– Игорь Андреевич, я бы на вашем месте не сообщал о находке в отдел безопасности НИИАЗ, – негромко проговорил Бондарев.

– Что вы хотите этим сказать, лейтенант? – холодно спросил Проф.

– Хочу сказать, что для участников экспедиции это может быть очень опасно. До тех пор, пока мы не в курсе, кто именно из Института координировал работу этих ребят, а кто-то точно это делал, вы можете оказаться в опасности, профессор. Сообщите напрямую Яковлеву, и только ему.

– Я согласен с Бондом, Проф. Никому до тех пор, пока не выйдете на академика лично. В НИИ наверняка есть крыса, и скорее всего она окопалась именно в отделе безопасности. Поэтому туда сообщать не надо.

– Рядовой Кора… – Бонд повернулся к вездеходу, из которого высунулся немного побледневший Корнейчук. – Если ты хотя бы выражением лица намекнешь на то, что видел и слышал, вылетишь из отдела со свистом. Отправлю домой в Архангельскую область дослуживать, но сначала язык откручу и на грудь тебе же повешу заместо медали.

– Товарищ лейтенант! Ну че вы все ругаетесь, разве же я дурной, ну? – обиженно протянул рядовой. – Да я не то что болтать кому, да я после службы вообще забуду всю эту Зону к чертям собачьим.

– Этих наверняка искали, а может, и до сих пор по Зоне ищут. Шансы на это невысоки, но все же есть. Поэтому смотреть в оба, слушать моторы и вообще не расслабляться. Полюбовно мы с ними все равно не разойдемся, им свидетели не нужны. – Я осмотрелся. – Их было пятеро, вон там стоят два ствола, конечно, уже убитые ржавчиной по такой погодке. Соответственно где-то еще есть пушки, надо поискать, вдруг рабочие. И вообще, Проф, опротестуйте вы это неумное правило, чтоб стволы только у сопровождения были. Не думаю, что ученые настолько дурной народ, чтобы друг друга перестрелять в научной дискуссии или не знать, с какой стороны за автомат взяться.

– Вы там пушки искали, да? – печально и торжественно спросил Бонд, исследующий УАЗ. – Ты как в воду смотрел, Лунь. Тут машинка стволами под завязку набита, до крыши, черт бы ее подрал. Прямо в ящиках, с завода, считай. Натовские все, по ходу, контрабанда. Охренеть. Еще взрывчатка, пластит, килограммов двадцать в расфасовке, и детонаторы. Тут, считай, можно пехотный взвод вооружить и еще про запас останется. И да, там еще один старый жмур лежит, в кустах за домом, вон, ноги вижу. Не нравится мне это, друзья-товарищи. По-хорошему, ничего тут не трогая, надо бы свалить нам. После таких находок живыми редко оставляют.

– Итого – шесть. – Я взглянул на «уазик». – Проф, их столько месяцев не находили. Тут одно из трех. Или рейд по поиску груза не удался и они рукой махнули, но это… очень маловероятно, такой товар не бросают. Или контрабандисты другого отряда тоже погибли, что для нас лучше. Или… самый паршивый вариант остается, который, по закону подлости, будет единственно верный.

– Какой же?

– Такой, что тут налажен целый поток, и потеря одного каравана не слишком чувствительна, хотя здесь, считая с оружием, многие и многие тысячи в американских рублях. И шанс нарваться на очередных караванщиков весьма велик, учитывая глухомань и закрытость этой Зоны. А там… – я неопределенно махнул рукой на юг, – в свое время много оружия завезли, тонны. База западная для охранения Периметра, которую бросили во время срочной эвакуации вместе со всеми складами. Оттуда дровишки, как мне кажется.