Один на один с металлом
Но наша задача самая сложная! Глядя на экран РЛС, авианаводчик продолжал свою работу, а на командном пункте условного противника на прозрачный планшет уже было нанесено место нашего расположения. В одной точке сходились пеленги на работающую РЛС и две радиостанции. Сейчас сюда спешно выдвигалась группа условного противника. А наше командование, как из ГРУ, так и из ПВО Страны, хотело посмотреть на результаты боестолкновения. Хотя бы учебного. Поскольку оба офицера заняты выполнением основной задачи, то руководить боем будет Коля Трофимов. Три месяца жизни в одной палатке в степи, кормежка из одного котелка очень сблизили нас всех. Меня бойцы привыкли называть по имени-отчеству, а я их всех – по именам. Только к офицерам при подчиненных обращаюсь так же, как они ко мне.
Кстати, мы с сержантом Трофимовым из одной части. Сейчас он, наверное, лучший рукопашник из всех этих бойцов. А еще три месяца назад он служил в роте специального вооружения нашей бригады. Вообще-то из этого парня из вологодской глубинки может получиться очень даже неплохой офицер разведки или контрразведки. Надо будет поговорить с ним завтра… Хотя ему еще надо будет вернуться из Египта через полгода живым…
Мои мысли остановились, когда я увидел, как из оврага вырвались шесть теней в пятнистых маскхалатах. «Две боевые тройки», – успел машинально отметить я. Еще трое уже бежали к аппаратной машине справа. На высотке я тоже заметил какое-то движение. Разведчики в маскхалатах не видели перед собой противника, даже часовых и то не было. Лишь только я один прохаживался перед бамперами машин. Но мою белую повязку посредника на рукаве теплой меховой куртки они, судя по всему, разглядели давно. Куртка, кстати, сейчас здорово спасала меня от холода. В степях и пустынях очень большие перепады между дневной и ночной температурой, поэтому все бойцы ПМРВ сейчас тепло одеты.
Внезапно впереди что-то сильно загрохотало, и между двумя боевыми тройками поднялись два облачка оранжевого дыма. Уже рассвело, и я хорошо видел, как один из этих бойцов от неожиданности выронил автомат. Все ясно – двое из этой шестерки наступили на учебно-имитационные фугасные противопехотные мины. Ну а под ними были заботливо уложены электрические замыкатели. Они уже, в свою очередь, «подняли» два взрывпакета. Не успел рассеяться дым, как, словно из ниоткуда, слева, метрах в двадцати, поднялись трое в посыпанных пылью под цвет степи плащ-палатках. По ошеломленным пятнистым стали в упор бить пулеметы и автоматы. На вершине холма взрывались взрывпакеты. Грохот холостых выстрелов закладывал уши.
«Глаза бы не повредили!» – мелькает у меня мысль. В этот момент слева метрах в двадцати от машины взорвался еще один взрывпакет. Двое в пятнистом растерянно смотрели и топтались на месте. Но третий их товарищ уже миновал опасный участок, видимо, перепрыгнув через мину нажимного действия. Ему оставалось около десяти метров до работающей аппаратной, когда он поравнялся с небольшим, покрытым пылью валуном. Через мгновение Коля Трофимов, резко поднявшись, ударил бегущего в грудь магазином автомата. Еще через несколько секунд, сбросив маскировочную накидку и уложив задыхающегося противника на живот, он уже доставал из набедренного кармана брюк сложенный узлом сыромятный ремень. Причем заломленные руки лежащего он фиксировал магазином своего автомата. Да. Научили зайца спички зажигать!
– Отставить! – что есть силы кричу я и бегу к Трофимову.
– Это же свои, понимать надо! – я поднял лежащего парня.
Тому более чем плохо. Удар в солнечное сплетение сбил ему дыхание… Главное, чтобы ребра не поломал… Отстегнув булавку, я начал прокалывать парню биоактивные точки на кончиках пальцев, а потом по меридиану лица. Довольно быстро он пришел в себя, но смотрел на окружающее мало что понимающим взглядом. Убирая булавку, я увидел, что меня окружают бойцы в маскхалатах и с РД-54[110] за спиной. Итого двенадцать человек.
– Я посредник на учениях, капитан-лейтенант Черкасов, – громко проговорил я, обводя присутствующих взглядом. – Кто из вас командир группы? Пусть представится.
Вперед вышел один из разведчиков и, приняв строевую стойку, представился:
– Старший лейтенант Шарафутдинов, командир группы специального назначения.
– Надеюсь, понятно, товарищ старший лейтенант, что ваша группа условно уничтожена. Более того, – я кивнул на бойца, который уже начал нормально дышать, – противник увез бы с собой в качестве «языка» одного из ваших разведчиков.
Командир разведгруппы лишь обескураженно молчал.
Словно подтверждая мои слова, взревел «ЗИЛ», разворачиваясь и уезжая через минный проход с места выполнения задачи. С момента прибытия на это место прошло не более двадцати минут. Да, если сейчас все так здорово прошло, то и с израильскими коммандос ребята справятся.
– Так, товарищ старший лейтенант, связывайтесь с Центром, – взглянул я на бойца с радиостанцией за спиной.
– Вызывайте транспортное средство… Что там должно прийти, вертолет или машина… Остальные в одну шеренгу становись, – громко скомандовал я.
– Слушаем задачу. Вот там и там, – я показал рукой, – остались не сработавшие учебно-имитационные мины. Их все нужно собрать. А то будут пастухи гнать колхозное стадо, а под ногами баранов начнут взрываться хлопушки. Саперный провод тоже заберите…
Было уже совсем светло, и поиск учебных мин не составил затруднений. Глядя на бойцов, прощупывающих землю штык-ножами и вынимающих хлопающие сюрпризы, я внезапно почувствовал на спине чужой взгляд. Резко обернувшись, увидел двух больших воронов, сидящих на верхушке холма. Эти обитатели горно-пустынной местности с явным интересом наблюдали за всем происходящим. Это были именно вόроны. Большие птицы иссиня-черного цвета. Мне показалось, что одна из птиц пытается заглянуть мне прямо в глаза.
– Товарищ капитан-лейтенант, а правду говорят, что эти птицы перед смертью могут прилететь к человеку?.. Я от туркмен такое поверье слышал, – посмотрел на воронов подошедший сзади Шарафутдинов.
– Не знаю, брат. Знаю только, что придут они или не придут, но от своей судьбы не уйдешь.
В этот момент раздался звук подлетающего вертолета. При виде заходящего на посадку «Ми-2» вороны, недовольно каркнув, поднялись в небо и, расправив крылья, потянулись к возвышающемуся над степью горному хребту.
По результатам учений все три маневренных взвода радиолокационной разведки получили оценку «отлично». А программа подготовки этих подразделений была официально принята в ПВО Страны. Все это я узнал, уже прибыв в свою часть после окончания командировки, вместе с благодарностью от командования ПВО Страны.
Глава 6
Успение
– Войдите! – громко отозвался на мой стук в дверь голос хозяина кабинета.
Я вошел в большую служебную комнату и увидел сидящего за большим письменным столом, уставленным тремя телефонами и множеством бумаг, полковника Фадеева, командира нашей бригады.
Я лихо, по уставу вскинул правую руку к шапке:
– Товарищ полковник, капитан-лейтенант Черкасов по вашему приказанию прибыл.
Комбриг слегка поморщился, ему явно резало слух мое морское звание.
– Да тише ты, Черкасов. Не на плацу солдатами командуешь, – устало ответил командир нашей шестнадцатой бригады специального назначения. Глядя в какие-то бумаги, командир части рассеянно спросил: – Как отпуск отгулял?
– Нормально, товарищ полковник. В отпуске гулять – это не работать, – улыбнулся я.
– Куда ездил-то? – опять глядя в бумаги, спросил полковник.
– На родину ездили, на Южный Урал, потом в Ленинград на пять дней. Хорошо, что как раз новогодние каникулы были. Жена у меня в школе учительницей работает, – пояснил я. – Вот мы вместе с сыном и женой посмотрели на нашу страну.
Полковник Фадеев ничего не говорил, продолжал шелестеть бумагами. Тогда я решился заговорить первым.
– Насколько я понимаю, товарищ полковник, вы вызвали меня вовсе не для того, чтобы спросить, как и где я провел отпуск.
– Собирайся опять в командировку, Черкасов, – вышел из-за своего стола полковник Фадеев. Он посмотрел на висящий на стене портрет Брежнева и добавил: – Командировка заграничная, срок пребывания два года. Едешь один, без семьи. Страна пребывания – Демократическая Республика Вьетнам. То, что там идет война, ты и без меня знаешь. Газеты читаешь и телевизор, я думаю, смотришь… Теперь сообщаю подробности. Весной прошлого года Генеральный штаб ДРВ отдал приказ о создании бригады специального назначения. Вьетнамцы называют это формирование Дак Конг. Идею сформировать бригаду для действий в американских тылах подал полковник Чан Ван До. Легендарная личность, это, наверное, как полковник Старинов в нашей стране. Начинал Чан воевать еще с французами в сорок шестом. Был сначала рядовым разведчиком, потом командиром диверсионной группы. Провел ряд успешных диверсий во французских тылах. Потом продолжил воевать уже с американцами. Настоящий мужик и грамотный офицер разведки, прошедший все ступени воинской карьеры. Так что я не зря его с нашим Ильей Григорьевичем сравнил. Я-то у Старинова учился в Великую Отечественную… Ну да ладно, это дело прошлое, – оборвал он себя. – Для подготовки рядового и младшего командного состава бригады в ДРВ уже прибыли советские специалисты. Они уже начали свою работу. Занятия идут на полигонах, расположенных на севере Демократической Республики Вьетнам. В горно-лесистой местности, чтобы укрыться от американской авиации, – пояснил полковник, задумчиво поглядев в окно. – Вас никто насильно ехать на войну не заставляет. Вы можете отказаться, товарищ Черкасов. – Фадеев испытующе посмотрел мне в глаза и замолчал.
Я не отвел глаз и медленно ответил.
– Как говорится, на службу не навязываюсь, но и от службы не отказываюсь. Если надо, то поеду, – произнес я.
Комбриг подошел ко мне и неожиданно молча пожал руку. Потом, постояв пару минут, заговорил, перейдя на «ты».
– Я тут твое личное дело полистал. Мы с тобой почти ровесники, а ты до сих пор в капитанах ходишь… Да, знаю, что увольняли тебя, и про тюрьму тоже известно… Ты не думай, Виктор Васильевич, это не я, из начштаба твою кандидатуру предложили. Бумага из пятого управления[111] пришла…
– Да ладно, товарищ полковник, все нормально будет. Как говорится, не первый раз замужем, – вырвалось у меня.
– В общем, так. Сейчас иди в строевую часть, где ты полчаса назад сдавал отпускной лист. Оформляй проездные документы до Москвы. Сегодня пятница, а в понедельник утром ты должен быть в Москве в десятом Главном управлении Генштаба[112]. Там будет инструктаж убывающих во Вьетнам. Насколько я знаю, в основном туда едут зенитчики. Во Вьетнаме неплохо показал себя зенитно-ракетный комплекс С-75.
Потом комбриг перевел взгляд на свой рабочий стол.
– Ну ладно, давай. Удачи тебе, – произнес он, крепко пожимая мне руку.
Придя домой с работы и увидев меня, собирающего вещи, Айжан сразу почувствовала недоброе.
– Что, опять командировка? – с тоской посмотрела на меня жена.
Да, тут уже ничего не скроешь и шила в мешке не утаишь.
– Есть такое дело, – со вздохом ответил я. – Ты, мать, все подмечаешь. От тебя ничего не скроешь.
– Ох, горе ты мое луковое, – улыбнулась Айжан. – Твои сборы – это ведь главный разведпризнак, как у вас говорят.
Что-либо сказать я не успел.
– А куда поедешь, папа? – в комнату стремительно влетел пришедший домой сын.
Улыбнувшись, я взлохматил иссиня-черную непослушную шевелюру сына. Позавчера он совершил свой первый в жизни прыжок с парашютом, и его лицо до сих пор светится от счастья. Прыгал Миша с самолета «Ан-26» вместе с бойцами нашей бригады. Кроме него с «Аннушки» шагнули в небо еще двое мальчишек. Оба его одноклассники, их отцы служат в нашей бригаде. Один из них, майор Колосов, начальник воздушно-десантной службы. Он лично занимался с мальчишками. Они сами укладывали парашюты, выучили особые случаи при прыжках и почти неделю тренировались после школы в городке воздушно-десантной подготовки.
– Так куда командировка, опять на учения? – снова спросил сын. Его глаза горели от жажды приключений. Да, в его возрасте все кажется особенно захватывающе интересным. И осознание того, что жизнь имеет свою изнанку, порой даже весьма трагическую, придет к нему еще не скоро. «Если, конечно, не доведется увидеть ему войны или еще какой-нибудь беды», – мысленно поправил я себя.
– Миша, дай нам с отцом поговорить, – сделала строгое лицо Айжан, – и уроками займись.
Да, учительница – она и дома учительница, тут ничего не скажешь. Сын сразу же стал похож на провинившегося первоклассника и с грустным видом ушел в свою комнату. Проводив его взглядом, я посмотрел на жену и коротко ответил на таящийся в ее глазах вопрос.
– Вьетнам.
Вздохнув, Айжан обняла меня и, положив голову мне на грудь, беззвучно заплакала.
Москва встретила меня сухой январской поземкой. Слегка завывающий ветер развевал полы моей шинели, а шапка быстро покрылась белым снеговым налетом. «Прямо как Дед Мороз я, наверное, сейчас выгляжу, только Снегурочки не хватает», – мелькнула у меня в голове мысль.
Я быстро поймал такси, благо на площади трех вокзалов легковых машин хватало. Водитель, степенный усатый дядька где-то моих лет, довез до Фрунзенской набережной и, после того как я расплатился и открыл дверь, произнес:
– Удачи тебе, командир. Чтобы вернулся оттуда…
Я не успел ничего сказать в ответ, как «Волга» двадцать первой модели уже тронулась с места. Да, судя по взгляду, мужик из бывших фронтовиков. И не первого меня, видать, он привозит сюда с вокзальной площади. Не зря ведь говорят, что настоящий таксист – это очень тонкий психолог-практик, прекрасно разбирающийся в людях. До революции такими были извозчики…
Предъявив на входе в массивное здание удостоверение личности и командировочное предписание, оставив шинель, шапку и чемодан, я довольно быстро оказался в просторном кабинете. Мы, десять офицеров различных родов войск, стояли в одну шеренгу и слушали инструктаж довольно молодого подполковника, тем не менее уже имеющего заметное брюшко и двойной подбородок. Я стоял в строю предпоследним на левом фланге и, сделав незаметно несколько вдохов и выдохов, стал пространственным зрением рассматривать соседей. В званиях мы были от старшего лейтенанта до майора. Четыре танкиста, четыре артиллериста и двое, считая меня, с эмблемами воздушно-десантных войск на погонах. Стоящий рядом со мной капитан лет тридцати, как я узнал позже, служил в отряде спецрадиосвязи бригады спецназа Среднеазиатского военного округа.
Подполковник с общевойсковыми эмблемами тем временем бодро вещал, глядя на нас ничего не выражающим взглядом.
– Вы всегда должны помнить, что едете в зарубежную командировку по линии «десятки». То есть десятого Главного управления Генерального Штаба СССР, – подполковник обвел строй многозначительным взглядом, преисполненным сознанием собственной значимости. – Ваша задача – обучать, тренировать и консультировать военнослужащих армии Демократической Республики Вьетнам. Но ни в коем случае вы не должны выполнять за них боевые задачи. Руководству нашей страны и Коммунистической партии, – при этих словах кабинетный полководец снова обвел всех нас суровым взглядом, – не нужны международные скандалы. А наш главный идеологический противник может получить преимущество, если кто-то из вас будет захвачен в плен… Или его тело, – подумав, добавил подполковник. – Вопросы есть, товарищи офицеры?
– Так точно, – ответил худощавый майор с артиллерийскими эмблемами и красной нашивкой за ранение. – Я уже второй раз еду во Вьетнам и знаю, что наш главный военный советник в ДРВ говорил: «Где подсоветный, там и его советник должен быть. А иначе вы здесь не нужны».
Бросив на майора недовольный взгляд, подполковник подошел к своему длинному рабочему столу и зашелестел какими-то бумагами. В кабинете установилось неловкое молчание.
Через несколько минут подполковник вышел из-за стола и, неприязненно глядя на майора, проговорил:
– В прошлом году, товарищ майор, вы выполняли интернациональный долг в составе своего зенитно-ракетного дивизиона, переброшенного во Вьетнам. И под вашей командой находились советские солдаты и офицеры. Все время вашей командировки, то есть полгода. А сейчас, я повторяю, – при этом он повысил голос, – вы едете советником, а не командиром. Вам это ясно?
– Ясно, – недовольно буркнул в ответ ракетчик. При этом на его лице заходили желваки.
– В таком случае все свободны. Сейчас вас проводят туда, где вы сдадите свою форму и получите гражданскую одежду. Потом пообедаете в нашей столовой, и вас отвезут в гостиницу.
В ведомственную гостиницу нас повезли уже одетых в одинаковые черные плащи и шляпы. Костюмы были тоже одинакового серого цвета. Когда мы выходили из автобуса, выкрашенного в защитно-зеленый цвет, я подумал, что сейчас мы явно похожи на шпионов из плохого кинодетектива.
Между тем за окном гостиничного номера пошел крупный пушистый снег. Погода явно нелетная, поэтому мы будем сидеть здесь безвылазно. Хотя официально покидать гостиницу нам не запрещалось, но куда пойдешь зимой в шляпе и легком плаще. Не хватало еще прилететь во Вьетнам с отмороженными ушами.
– Капитан-лейтенант Черкасов слушает, – поднял я трубку стоящего на столе телефона.
– Это я, Витек, – прозвучал в телефонном динамике голос Пинкевича. – Через час пришлю за тобой машину. Выходи в это время на улицу. Посидим поокаем, как говорится, у меня дома. Погода все равно нелетная.
Через час я вышел на улицу и увидел подъезжающую знакомую машину со знакомым водителем. Он тоже меня узнал, несмотря на мой нелепый наряд. Подъехав, приоткрыл дверь и кивнул, указывая на заднее сиденье. И вот я снова сижу на кухне квартиры моего друга. Ловлю себя на мысли, что все это повторяется, как в замедленной киносъемке. И все так же Пинкевич готовит на ужин яичницу с колбасой. На столе в тарелках аппетитно лежат соленые огурчики и квашеная капуста. Большими толстыми ломтями порезан черный бородинский хлеб. Саня терпеть не может резать хлеб по-европейски тонкими ломтиками. Эта привычка у него осталась еще с войны.
– Так, водку тебе не наливаю, поэтому и сам не пью, – мягко улыбнулся Пинкевич, садясь за стол. – Сначала поешь, а потом и поговорим, – сказал он, нарезая аппетитно выглядевшее сало с мясными прожилками.
После того как я, доев, поставил тарелку в раковину, Пинкевич заговорил:
– Теперь послушай меня внимательно и пока не перебивай. В общем, так, Витек, – собираясь с мыслями Пинкевич замолчал на пару минут. – Эта твоя командировка вышла не без моей помощи.
Внимательно посмотрев на мое удивленное лицо, он, усмехнувшись, продолжил:
– Есть такой принцип, и ты его хорошо знаешь. Между плохим и худшим выбирают плохое. А поскольку к тебе Пятое управление проявило интерес, то сейчас для тебя Вьетнам будет самое спокойное место. Если, конечно, можно считать спокойным местом страну, где идет война. По крайней мере, из армии не вылетишь.
– А при чем здесь Пятое управление? – недоуменно спросил я.
– Слушай и не перебивай, – зло скрипнул зубами Сашка. – В мае прошлого года председателем КГБ стал Юрий Андропов. Он не чекист и вообще ни в разведке, ни в контрразведке никогда не служил. Он выходец из партийного аппарата, то есть бывший партийный работник, поставленный осуществлять контроль коммунистической партии над органами госбезопасности. Если помнишь, то после прихода к власти Хрущева органам госбезопасности запрещено вести оперативную работу по партаппарату. Будь ты хоть трижды шпион! Ни о каких делах оперативного наблюдения и речи даже не может идти. Так вот, нынешний наш председатель КГБ пишет докладные записки в ЦК КПСС о необходимости вести борьбу с русизмом. Так он выражается в документах. Соответственно, на борьбу с проявлением всего русского в культуре, идеологии нацелено Пятое идеологическое отделение КГБ. Не с украинским и прибалтийским нацизмом, а именно с проявлением русской культуры. Кстати, насчет русского рукопашного боя… Это как раз будет по твоей части. Так про это теперь даже писать и говорить нельзя. А в армии и особенно в ВДВ насаждается это дурацкое карате, которое в реальной схватке бесполезно… Соответственно, под плотное оперативное наблюдение взята и Русская православная церковь. Начальник этой идеологической службы Филипп Бобков раньше вполне нормальным мужиком был. Сам родом с Донбасса, на пару лет моложе тебя. На фронт в Великую Отечественную ушел добровольцем, приписав себе лишний год. Воевал храбро, получил несколько орденов и столько же тяжелых и легких ранений. В конце войны старшина Бобков был направлен для обучения в спецшколу Смерш… А сейчас, как говорится, перековался. Работает на Андропова не за страх, а за совесть.
– Перевербован? – спросил я.
– Не знаю, как выражаются, свечку не держал, – нехотя ответил Пинкевич.
– Но по делам узнаете их[113]. Так, кажется, в Священном Писании сказано, – остро взглянул мне в лицо Пинкевич. – А ты, когда в отпуске был, то, возвращаясь из Ленинграда, в Елец вместе с семьей заезжал и общался с настоятелем Вознесенского собора. Там в его окружении работает осведомитель. Вот опер, который его курирует, и сделал запрос в военную контрразведку. Хорошо, что мне это на глаза попалось. Вот такие пироги, Витя. С учетом прежней судимости, хоть она и снята, из спецназа ГРУ тебя могли уволить в два счета. Опять в колхозе баранку крутить пойдешь, – усмехнулся Пинкевич. – Ну, и во Вьетнаме сейчас идут тяжелые бои, патриотические силы ведут наступление, и у Луиса тоже работы хватает. Вот ты ему и поможешь там маленько, – улыбнулся Пинкевич… – Ну, а что до наших дней, – махнул он рукой, и улыбка исчезла с его лица. – Помнишь нашу войну с американцами в Корее? Тогда, да и после, они планировали уничтожить нашу страну ядерными ударами. Сам знаешь, сколько было этих планов – «Дропшоп», «Чариотер», «Тройян». Видел я ихний журнал «Кольерс». На его шикарной цветной обложке были изображены ядерные «грибы», расцветшие над Москвой. В западных изданиях увлекательно расписывалось, как будут совершать воздушные рейды стратегические бомбардировщики. И как разделят судьбу Хиросимы десятки русских городов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Фрог-мен – «Человек-лягушка», одно из прозвищ бойцов разведывательно-диверсионных подразделений ВМС на Западе.
2
ОМСБОН – Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР.
3
Приводится часть подлинного ответа начальника Морского Генерального штаба в МВД.
4
Текст подлинный.
5
В марте 1953 года МГБ и МВД были слиты в одно министерство, которое возглавил Л. П. Берия.
6
Девятый отдел МВД СССР организован 30 мая 1953 года. Именовался «Бюро специальных заданий».
7
В годы ВОВ командир роты Особого назначения разведотдела штаба Балтийского флота. Первого в нашей истории подразделения водолазов-разведчиков.
8
Пневмоторакс – схлопывание легкого при повреждении грудной клетки. Происходит при попадании воздуха в загрудинную область.
9
Создатель и первый начальник Военного института иностранных языков.
10
Рома́н Никола́евич Ким – русский советский писатель, автор популярных шпионских романов, в 1920–1940-е годы сотрудник японского отдела советской разведки (ИНО ОГПУ).
11
До введения в 1943 году погон два кубика обозначали звание «лейтенант».
12
Звание технического состава РККА. Данная система специальных воинских званий существовала до 1943 г. Соответствует званию капитан.
13
Кулуар – поперечная низина, небольшое ущелье, расположенное под углом к горному хребту.
14
Это реально произошедший боевой эпизод.
15
В годы первой и второй чеченских кампаний данный вариант связи часто применяли боевики под руководством английских инструкторов.
16
Противокорабельная ракета «Комета» была принята на вооружение в 1950 году.
17
Генерал-полковник Абакумов в годы ВОВ глава контрразведки «Смерш» НКО.