Великий и оболганный Советский Союз. 22 антимифа о Советской цивилизации

И был в том прав!

Но означает ли это нашу цивилизационную второсортность?

Нет и еще раз нет!

Отсталость допетровской России от Европы – факт.

Но объяснения причин этой отсталости в нынешней «Россиянии» – лживый низкий миф!

Потому в Европе и пылал огонь разума и науки, что в России этот огонь утонул в пламени тотального пожара монголо-татарского нашествия. Такую цену Россия заплатила за то, что стала преградой на пути уничтожения мировой цивилизации. Александр Сергеевич Пушкин, который был не только великим русским поэтом, но и великим мыслителем, сказал об этом: «Мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех».

Сказано «в точку»!

Сравним две ситуации – нашествие варваров на Рим и нашествие Степи на Русь…

Племена вандалов и готов низвергли Древний Рим, к 395 году нашей эры единая империя распалась на Западную и Восточную, и как раз Западная Римская империя испытала наиболее разрушительный напор варваров. В 410 году готы овладели городом Римом и разрушили его. В 476 году был низложен последний западноримский император Ромул Августул. Восточная империя Византия продержалась после падения Западной империи тысячу лет без трех – турки-османы захватили Константинополь в 1473 году.

Однако интеллектуальная эстафета, начатая греками, продолженная римлянами, подхваченная средневековьем и затем Ренессансом, полностью в Европе никогда не прерывалась. Античное знание так или иначе сохранялось и даже в чем-то развивалось, хотя вначале и очень медленно. А ведь эстафета знания могла в Европе и прерваться! Что было бы с Европой, если бы не Русское средневековое государство? Или – если бы русские были варварами, способными разрушать и сеять Зло, но не способными организованно сопротивляться силам Зла?

Однако Дикой Степи противостояло на Руси вполне развитое и цивилизованное государство, и не его вина, а его беда, что Степь в тот момент оказалась сильнее. Как говорится, ломать не строить, душа не болит. В России кочевниками было сломано все. На Европу сил уже не хватило.

В XI веке дочь киевского великого князя Ярослава Мудрого Анна Ярославна, будущая королева Франции, привезла из белокаменного стольного града Киева в грязный Париж, где правил ее неграмотный муж, не только приданое, но и книги. Тогда французы считали женитьбу короля Франции на киевской княжне большой честью и удачей.

До нашествия Батыя было две сотни лет.

С момента приезда Анны во Францию прошло шесть веков… Уже после Полтавы и Гангута, в 1715 году, во Францию приехал Петр Великий. Русскому царю показывали многое, показали и Реймский собор, где короновались французские монархи, и святые реликвии, используемые при коронации. Была там и старинная священная книга, написанная на неизвестном языке. На этой книге приносили присягу французские королевы.

Петр взял книгу и… начал ее свободно читать. Это был написанный на церковно-славянском языке старорусский Требник, который французская королева из русского города Киева привезла на новую родину.

Но между приездом в Париж Анны и приездом в Реймс Петра пролегло шестьсот лет, и триста лет из них заняло монголо-татарское иго, почти уничтожившее на долгое время русскую цивилизацию. В Европе все ярче разгорался огонь разума, над Русью пылали пожары городов и сел.

До Европы же долетали только искры.

Через столетия после воцарения Ярославны на французском троне общественная, экономическая, интеллектуальная и духовная жизнь в Париже, в Данциге, в Кёльне и Кракове, во Флоренции и Венеции активно развивалась по восходящей.

А у нас?

У нас в то же время на пепелищах монголо-татарского нашествия активной жизнью жило только воронье…

Волна конников-кочевников докатывалась и до Европы. И все же эта волна никогда не прокатывалась по европейским землям так сокрушительно и основательно, как по русским землям. А вышло так потому, что русская цивилизация ценой своей гибели сохранила возможность развития будущей европейской цивилизации, ставшей основой современной мировой цивилизации.

Вот какую цену задолжала мировая цивилизация России и многим поколениям ее народа. Об этом прекрасно сказал уже Пушкин, но понимаем ли это сегодня мы?

И понимает ли высокомерная и неблагодарная Европа, что без мужества русского Ивана и слез русской Марьи не было бы ни куполов и рельефов Брунеллески, ни обсерватории Тихо Браге, ни Рафаэля и Эразма Роттердамского, ни рефлекторов Ньютона…

Не было бы ни Колоннады Бернини, ни голландских шлюзов, ни брабантских кружев… И разве что была бы в Пизе падающая Пизанская башня. Но не одна, а много!

У нас тогда остался нетронутым лишь Новгород.

А у Европы – все ее Парижи и Сорбонны!

В советские времена во Владимире в старинной башне, где был устроен музей, экспонировалась диорама, изображавшая захват и уничтожение Владимира в 1238 году ордой Субудая, военачальника Батыя. Над диорамой крупными буквами было написано:

Героическое население Владимира предпочло умереть, но не покориться захватчикам. Своим самопожертвованием они помогли Западной Европе избежать подобной судьбы и спасли европейскую цивилизацию от уничтожения.

Это было напоминание Советской цивилизации о мировых заслугах Русской цивилизации. Не знаю, сохранилась ли эта надпись сегодня – во времена усиленно прививаемой (палачами жертвам) «всеобщей» «политкорректности».

Имея в виду русскую историю, включая уже и Великую Отечественную войну, американский физик Фримен Дайсон, посетивший Владимир в 70-е годы, писал: «Когда советские люди думают о войне, они думают о себе не столько как о воинах, сколько как о жертвах… Но русские кое-чему научились по части военного искусства с 1238 года… За прошедшие столетия русские, все еще считая себя жертвами, стали на самом деле нацией воинов».

Вот почему мы не озлобились. Став нацией воинов, мы никогда не были нацией агрессоров, потому что на себе самих в полной мере испытали, что значит быть жертвой агрессии.

Так имеет ли кто-то право унижать и принижать мировую роль и значение Русского Добра на том основании, что оно на столетия оказалось замарано копотью от сгоревших летописей, книг, мастерских ремесленников, дворцов князей и изб крестьян?

Быть вечной жертвой русские не пожелали, так что пришлось стать воинами. И после опустошающей волны степного нашествия мы по кирпичику – впервые в своей истории, но, увы, далеко не в последний раз – начали воссоздавать Державу.

После смерти Грозного борьба России за возвращение ее прибалтийских земель шла с переменным успехом, но все более терпела крах из-за отсталости допетровской России. В 1595 году Борис Годунов заключил с Швецией Тявзинский «вечный» мир. По нему Россия возвращала себе часть побережья Финского залива, Корелу, Орешек, Копорье, Иван-город, крепость Ниеншанц, Ям. Однако земли к западу от Нарвы-Ругодива оставались за Швецией, шведы по-прежнему контролировали Балтийское море.

Вскоре на Руси начались Смута, правление Лжедмитриев, Семибоярщина… Затем последовало польско-шведское вторжение в Россию. Зло вновь правило бал на Русской земле, но вновь правило его временно. Осенью 1612 года народное ополчение во главе с Мининым и Пожарским освободило Москву, а 21 февраля 1613 года на царство был избран Михаил – первый Романов, дед Петра Великого.

По Столбовскому договору между Россией и Швецией, заключенному 27 февраля 1617 года, Швеция признавала династию Романовых, возвращала России временно захваченные Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов, но оставляла за собой захваченные Иван-город, Ям, Копорье, Орешек, Кексгольм, Ижору, принадлежавшие России по Тявзинскому договору.

Шведский король Густав II Адольф на заседании риксдага заявил:

Теперь без нашего позволения русские не смогут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море; большие озера Ладожское и Пейпус (то есть Псковское. – С.К.), Нарвская Поляна, болота в тридцать верст ширины и твердые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеек…

«Ручеек» перешагнуть было действительно непросто, но во время очередной русско-шведской войны 1656–1661 годов, которую вел отец Петра Алексей Михайлович, главные силы русской армии двигались к Риге по Западной Двине (Даугаве) на 1400 стругах и барках.

Имели мы на это право, помня и о древнем – уже тогда – Юрьеве, и о современных – тогда – заявлениях Густава II Адольфа?

Были взяты с боем Динабург (ныне – Даугавпилс) и Кокенхаузен (ныне – Кокнесе), расположенные в нижнем течении Западной Двины. Они были переименованы в Борисоглебов и Царевичев-Дмитриев. По инициативе выдающегося допетровского государственного деятеля воеводы Ордина-Нащокина в Царевичеве-Дмитриеве – примерно в ста с лишним километрах от Риги – началось строительство кораблей для Балтики.

Увы, сказалась возрастающая отсталость России, в том числе и военная, особенно видная на фоне мощной шведской армии. По Кардисскому мирному договору 1661 года Царевичев-Дмитриев пришлось возвратить Швеции. Корабли были сожжены.

Через одиннадцать лет после заключения Кардисского «вечного» мира у Алексея Михайловича родился сын Петр. Балтийское «окно» в Европу, которое периодически было открыто для русских со времен Киевской Руси, было в тот момент для нас прочно закрытым. И прорубить его вновь должны были шпага Петра-воителя и топор Петра-строителя.

В 1714 году по случаю спуска корабля «Илья Пророк» Петр произнес блестящую речь, в которой были и такие слова:

Кому из вас, братцы мои, хоть бы во сне снилось, лет 30 тому назад, что мы здесь, у Балтийского моря, будем плотничать и… воздвигнем город, в котором вы живете; что мы доживем до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов русской крови, таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышлеными; что увидим у нас также множество иноземных художников и ремесленников, доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи…

Это говорилось уже не на топких берегах Невы, поросших кустарником, над которым одиноко парила чайка… Это говорилось в городе, величественный облик которого тогда вполне определился. И Петр видел его будущее величие и будущее развитие России, когда говорил:

Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда (по превратности времен) они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распространились и по всем европейским землям… Теперь очередь приходит до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких оговорок и привыкнете свободно распознавать и изучать добро и зло…

Какой монарх, в какой стране и в какую историческую эпоху публично обращался к своим подданным с такими речами? Для того чтобы так говорить и мыслить, надо было родиться, воспитываться и жить во вполне определенном духовном и интеллектуальном пространстве. Иными словами, для этого надо было быть выдающимся сыном Русской Вселенной, каким умница Петр и был!

И этого титана – титана как по росту, так и по духу, по мощи – на его собственной Родине сейчас подают как неврастеника и палача…

Ну-ну…