Запретная магия

– Представление закончилось, – фыркнула Тиамет, – и окончилось оно вовсе не так, как предполагалось.

– Черни понравилось, – хихикнула Илвет. – Судачить будут неделю, а то и две.

Экономка устало вздохнула и покачала головой, но ничего не сказала. Можно ли упрекнуть принцессу, когда та называет худородных чернью? Илвет и не заметила, что произнесла нечто, что может задеть фрау Джору или Тиамет.

Пепельноволосая девица хмурилась, но, поймав взор дочери барона, тоже ничего не сказала. Поняла, наверно, что не стоит принимать слова принцессы на свой счет и что не хотела Илвет оскорбить или унизить, а просто назвала селян, как это принято в королевском дворце. Ну их, выяснения отношений между подругами! Тиамет мысленно махнула рукой на неосторожные слова процессы. Не до них!

– Что вы так смотрите? – спросила Илвет. Она все же не избежала укоряющих взоров.

Эван отвела взгляд. Быть может, когда останутся наедине, она попытается все объяснить.

– Не бери в голову, – сказала Тиамет.

– Что не брать? – недоумевала принцесса.

Возница щелкнут кнутом, и карета тронулась с места. Эван подумалось, что экипаж очень вовремя поехал на постоялый двор, потому как появился повод сменить тему разговора.

– Ну-ка, лисоньки! – фрау Джора хлопнула в ладоши. – Проголодались, поди?

Карета катилась мимо разбредающихся людей. Волшебницы скрылись в таверне, и более глазеть не на что, а тремя скромными на вид посольскими экипажами в Белом храме никого не удивишь. Рыцарей, сержантов и оруженосцев тоже видали всяких. Вон, граф ди Гримм, будь он неладен, по девять раз на год их храм жалует… Знать бы, что на него нашло.

Таверну окружал забор из широких досок на каменном фундаменте. Над воротами покачивалась на ветру вывеска с названием заведения и изображением покровительственно опущенной длани, нарисованной золотой краской, а у ворот уже стояли три спешившихся сержанта с приказом пропускать внутрь только посольских. На выход действовало похожее распоряжение – никого не выпускать.

Немногочисленные постояльцы дорогой таверны, которые уже заселились в номера, оказались временными пленниками. Сидеть им в «Длани», как по-простому называли сей постоялый двор, пока не съедет посольство, и сидеть они будут тихо, всем своим видом излучая благостное удовлетворение нечаянным пленом. Кто ж из купцов, направляющихся в Локонтелор, а иных гостей в «Длани» нет, удумает перечить магам академии? Впрочем, посольство отправляется в путь завтра по утру. В это же время собирались выехать и купцы, а посему они не задержатся на постое дольше необходимого, и ничьи кошели не пострадают.

Экипаж остановился напротив распахнутых дверей трехэтажной каменной таверны. На первом этаже располагалась харчевня, откуда тянуло вкусным ароматом жареного мяса. Когда ученицы и экономка покинули экипаж, в дверях харчевни появились сельские старшины и капитан Ленар.

Кондотьер проводит многоуважаемых мужей с постоялого двора – без герра Джона их не выпустят. Они бы и до ворот не добрались, остановленные кем-нибудь из дюжины вооруженных людей посольской охраны, которые уже расположились на внутреннем дворе – три наемника и девять ратников из рыцарской сотни перекрыли все ходы, что могли бы увести от харчевни, а через ворота въезжали новые всадники из посольской охраны. Этой ночью «Длань» и три соседние таверны будут самым безопасным местом на много миль окрест Белого храма.

Старшины важно проследовали мимо учениц, не замечая ни трех девиц, ни тем паче служанку при них. Фрау Джора повела девушек внутрь. Один из слуг указал на стол с тремя тарелками и чашками. Он стоял всего в десяти футах от стола, за которым сидели четыре мага. Тонкий фарфор и стеклянные бокалы волшебниц тоже были чисты. Поблизости от магов разместились четыре ликтора: два с одной стороны от волшебниц, два с другой.

Телохранители магов устроились за пустыми столами. Сосредоточенные, как перед боем. Выражение их лиц не сулило ничего хорошему тому, кто посмеет нарушить уединение магов. Стражи трех волшебниц из Гриммтона окинули взглядами учениц, приведшую их служанку и на том потеряли к ним интерес. Ликторы не спускали глаз со слуг, крутившихся подле стола четырех волшебниц. Эван подумалось, что лучше бы прислуге ничего не уронить – ликторы, как изготовившиеся к прыжку волки. Вдруг кинутся на разбитый кувшин?

Эх… Вечно у нее дурные мысли в голове!

Калиссандра ди Каллис кивнула застывшей в нерешительности фрау Джоре и указала взглядом на стол, к которому направил трактирный слуга. Экономка немало удивилась, что ученицы расположатся столь близко от волшебницы. Но декан школы снова подала знак, что так и должно быть. Девушки сели на приставленные к столу табуреты.

– Оставлю вас, – сказала ученицам фрау Джора, – и не балуйте тут. Не то от наставницы влетит.

Экономка чинно удалилась, а рассерженный взгляд принцессы буравил ей спину. Забавно видеть возмущение Илвет, которой напомнили о приличии за обеденным столом.

– Ладно тебе, – усмехнулась Тиа и кивнула в сторону экономки, – она же должна была сказать что-нибудь напоследок.

– Вовсе необязательно! – фыркнула принцесса.

Нахмурившись, она по-прежнему сердито косилась на фрау Джору. Экономка направилась в противоположный угол просторного обеденного зала, где за одним из столов неспешно доканчивали два купца и пятеро их человек. За другим уже устроились три рыцаря и несколько ратников из конной сотни посольства. Фрау Джора шла к другим столам у стены, за которой располагалась кухня. Экономка будет ужинать вместе с горничными темного мага.

– Фрау Джора указывает мне, будто я родом из дремучей глухомани и ничего…

– Тише вы! – Эван перебила принцессу, заметив, как белая волшебница неодобрительно посмотрела на учениц.

Она была статной дамой с красивым смуглым безвозрастным лицом и черными волосами, уложенными в чуть растрепавшуюся прическу. По облику – южанка с нижнего обвода Кольца, как порой называли эту часть материка. Две другие волшебницы, изгнанные из города, через который завтра ехать посольству, происходили скорей всего с севера – золотоволосые и бледнокожие. Лица целительниц тоже очень красивы.

Эван никогда не видела волшебниц-дурнушек и тем паче среди желтых. Как раз их школа исправляет женские недостатки особой магией. За соседним столом сидели красивые женщины без возраста с холодными взорами. Будто королевы, и не сразу заметишь грязь на платьях трех из них. Одним словом, маги академии.

К неодобрительному взгляду белого мага присоединились еще два взора.

– Фрау Калиссандра, это ваши ученицы? – спросила белая волшебница.

– Мои фрау Лугия, но не стоит беспокоиться. У меня остался один вопрос, ответ на который должен быть услышан ими. Эти сведения станут частью их обучения, – ответила декан темной школы. – Оно идет в ускоренном темпе.

Наставница лукавила, ведь обучение еще не началось. Только девушки и пискнуть не посмеют на сей счет.

– Даже так? – с сомнением в голосе произнесла фрау Лугия и вновь посмотрела на учениц.

Теперь ее взор был явно оценивающим, но трудно сказать, что белый маг собралась узреть в трех девушках. Возможно, пыталась разглядеть в них готовность к ускоренной учебе, а, может, хотела понять, насколько оправдана дальнейшая беседа при новых ушах. Разговор магов был определенно очень важен и не предназначался для посторонних.

– Не беспокойтесь, фрау Лугия, – темный маг почувствовала сомнения белой волшебницы, – я и так сообщу им о вашем выводе по вчерашним событиям в Гриммтоне который вы намеревались сейчас изложить.

– Что ж, фрау Калиссандра, это ваши ученицы, – произнесла белый маг и отвела от девушек взор. – В конце концов, вам решать, насколько они готовы…

Волшебница из школы дипломатов и королевских советников замолкла, не находя подходящего продолжения своим мыслям, но замялась она ненадолго.

– Я хотела сказать, что вам решать, насколько они готовы к новому, что есть и будет в нашем мире, – нашлась белый маг.

– Спасибо, фрау Лугия, – улыбнулась декан темной школы, – мир всегда был изменчив.

– Но не до такой же степени! – одна из целительниц на миг потеряла самообладание.

– Фрау Энилия, мир уже изменился, – с нажимом на последнем слове произнесла Калиссандра ди Каллис и даже чуть поддалась вперед. Она рассердилась, и это передалось ученицам по узам.

Девушки переглянулись. Эван не могла читать мысли подруг, но сама была озадачена и даже несколько испуганна. Похоже, что Илвет и Тиамет тоже не по душе услышанное, и, конечно, их тоже напугала та злость, которой на мгновение поддалась их наставница. Лица подруг были напряжены, а собеседницы фрау Калиссандры будто нацепили на себя маски, настолько они стали внешне отрешены от происходящего. Однако тоже ненадолго, на два или три удара сердца.

– Мир изменился, – осторожным тоном начала другая целительница; доселе при ученицах она молчала. – Нам известно, что случилось в Локонтелоре, и это потрясло нас всех.

– Поправлю вас, фрау Энилия, – поджав губы, произнесла белый маг. – Мир будет потрясен, когда известие о катастрофе прокатится по Кольцу, островам и далее… до Полумесяца.

– В голове до сих пор не укладывается масштаб катастрофы, – сказала фрау Энилия, – и примите наши соболезнования… Ваша утрата, фрау Каллисандра, очень велика.

Учениц снова обожгло внутри – узы донесли до них вспышку гнева наставницы. Однако в этот раз Калиссандра ди Каллис сдержала свои чувства. Внешне они не проявились.

– Трудно представить, что вам довелось пережить в тот день в Локонтелоре, – молвила фрау Тиссана.

Склонив голову чуть на бок, темный маг разглядывала свои сведенные друг к другу пальцы. Они образовали нечто, похожее на гребень.

– Девушки, поднимитесь! – произнесла архант темной силы.

Требование Калиссандры ди Каллис явилось неожиданным, и не только для ее учениц. Покосившись на трех других магов, Эван обнаружила, что они тоже несколько озадачены. Но волшебницы могут сколь угодно удивляться и стараться скрыть свое непонимание намерений декана темных, а ученицам-первокурсницам размышлять над услышанным нельзя. Три девушки быстро встали со своих табуретов.