Ультразвук

Я встал, когда шеф снова ко мне обратился:

– Как продвигается работа по модернизации ультразвуковой аппаратуры?

– Игорь Михайлович, мне бы в отпуск, – робко промямлил я.

– Врачи доложили, что в лабораторном апокалипсисе Виктора ты практически не пострадал, так?

Я кивнул, не ныть же о паре царапин.

– Надеюсь, объяснять с какими людьми мы имеем дело не нужно?

– Дайте мне пару дней, я подготовлю и пришлю список оптимизаций, которые можно внедрить в текущих условиях.

– Хорошо, жду.

Мне не хотелось возвращаться на работу, первый раз в жизни, сейчас, по крайней мере. Все мои мысли занимала Алина.

***

Я плюхнулся в кресло, швырнув виртофон на стол. Освободил конфету от фантика, бросил сладость в рот, чтобы она хотя бы немного растворила сердечную горечь[3 - Jacques, A., Chaaya, N., Beecher, K., Ali, S. A., Belmer, A., & Bartlett, S. (2019). The impact of sugar consumption on stress driven, emotional and addictive behaviors. Neuroscience and biobehavioral reviews, 103, 178–199. https://doi.org/10.1016/j.neubiorev.2019.05.021 (https://doi.org/10.1016/j.neubiorev.2019.05.021); Kim, J.-G., Lee, J., & Song, K. (2021). Relationship between sweet food intake and stress among college students in Seoul and Gyeonggi areas. Journal of Nutrition and Health. The Korean Nutrition Society. https://doi.org/10.4163/jnh.2021.54.4.373.] Ничего из предложенного списка оптимизаций, заказчикам не понравилось, они ждали от проекта огромной прибыли, причём в обозначенные договором сроки. Шеф понимал, что я не обладаю волшебной палочкой, но всё же заверил, что верит в меня, а значит опять: работа, работа, работа…

Подошла Алина, сегодня у неё второй рабочий день после выписки из больницы. Я испытывал радость, но всё ещё за неё переживал.

Алина улыбнулась, молча рассматривая моё лицо.

– Рожа в шоколаде, да? – фыркнул я, вытирая рот.

– Саша, хочешь кофе? – хихикнула она. – Или сделать тебе чай?

– Какой, блин, чай? Алина, я на грани отчаяния. Ничего не получается!

Я достал очередную конфету, проглотил, почти не разжёвывая.

– Что за волшебство – одну съешь, вторая в рот просится.

Алина дотянулась до моей рабочей панели, загрузила новую сессию на голографе. Активировалась система анализа, прогнозирующая вероятность успеха, финансовую стоимость гипотетического проекта, время подготовки и прочие важные параметры.

Система мелодично пиликнула, извещая о полной готовности к работе. Алина решительно кивнула головой.

– Саша, я попробую систематизировать все полученные тобой данные. Наверняка решение где-то на поверхности.

– Да гори оно огнём! Уже всё перебрал. Лучшие варианты заказчик категорически отверг. Заслон по всем фронтам. Давай возьмём отпуск и уедем к морю?

Алина воодушевлённо улыбнулась, корректируя параметры системы.

– Ты веришь, что нас отпустят?

– Конечно же, нет. Показывай, что ты там смоделировала.

– Саша, я подумала, что вместо научно обоснованных вариантов нужно предложить… Эм-м-м… Необычные?

Я посмотрел на мерцание голограмм, проливающее свет на спокойное лицо Алины. Хотел сказать, что в науке нет места чудесам, но промолчал. Её пальцы порхали над контекстным меню, отображая подсказки системы.

Сделал глоток минералки, приложил прохладную бутылку ко лбу в надежде, что это поможет моему мозгу, вскипающему от безнадёги.

– Уф-ф… Алина, ультразвук эффективен для обнаружения патологических изменений при нервно-мышечных заболеваниях. Я думаю, на этот момент нужно обратить особое внимание, так как в наших силах модернизировать визуализацию жирового замещения в тканях или, например, фиброз поражённых мышц [4 - Wijntjes, J., & van Alfen, N. (2021). Muscle ultrasound: Present state and future opportunities. Muscle & nerve, 63(4), 455—466. https://doi.org/10.1002/mus.27081)].

Алина посмотрела на результаты анализа успешности проекта, на голографическом отчёте отображались низкие уровни показателей. Она обновила сессию. Система отчиталась о готовности звуковым сигналом.

– Видимо, это не самые главные задачи. А как насчёт отображения движения мышц, таких, как фасцикуляции и фибрилляции? Можно написать нейросетку с улучшенными алгоритмами покадрового анализа движений.

– Ты думаешь, это не нарушит текущую неинвазивность для пациента, диагностическую объективность и портативность наших приборов? Ведь…

– Что?..

– Алина, качественный ультразвуковой анализ мышц очень зависит от опыта наблюдателя. К тому же, где взять эталонные значения, которые требуют много времени и усилий для их получения? Мы не сможем провести дополнительные исследования.

Она опять посмотрела на неудовлетворительные данные отчёта. Снова тяжело вздохнув, добавила:

– Ладно, тогда ищем другие пути. А что, если поработать над способами максимизировать количество отражённого звука? Это должно повысить точность визуализации во время диагностики.

– Хм… Наши приборы включают в себя ультразвуковой сканер и ультразвуковой датчик, состоящий из линейной матрицы преобразовательных элементов. На текущий момент они содержат от ста двадцати до двести пятидесяти передающих и принимающих элементов – увеличить количество деталек не проблема [5 - Maresca, D., Lakshmanan, A., Abedi, M., Bar-Zion, A., Farhadi, A., Lu, G. J., Szablowski, J. O., Wu, D., Yoo, S., & Shapiro, M. G. (2018). Biomolecular Ultrasound and Sonogenetics. Annual review of chemical and biomolecular engineering, 9, 229—252. https://doi.org/10.1146/annurev-chembioeng-060817-084034;)]. Главная беда кроется в отображении эффекта «звездной ночи». Например, если удерживать зонд перпендикулярно к кости, то появляются изображения относительно чёрных мышечных волокон с вкраплениями белых фасциальных структур. Нам важно не ухудшить передачу оттенков эхо-сигнала на фоне значительного повышения отражённого звука.

– Хе-хе, Саша, приборы согласны с тобой, будто ты их заколдовал. Ищем дальше.

Она прикоснулась к контекстному меню, в очередной раз обновила сессию.

– Алина, мы найдём решение! Сейчас чувствительность визуального различия между нормальной и больной мышцей обычно не превышает семидесяти процентов. И мы не должны сделать ещё хуже.

Она фыркнула, сдувая мягкие пряди, свободно ниспадающие на лицо, и с серьёзным лицом завязала волосы в тугой хвост.

– Саша, но в случаях лёгкого монофазного повреждения аксонов аномалии действительно не обнаруживаются. Может быть, этот недостаток возможно устранить?

– Что же, сделаю запрос дополнительных документов. Посмотрим, что получится. Я хочу всё сделать максимально правильно. Не для того, чтобы угодить шефу, хотя уважаю его, а потому, что мой отец пять лет назад умер из-за неправильно поставленного диагноза. Людям нужны более точные диагностические приборы. Я просто должен поставить болезням заслон.

Алина улыбнулась, одобрительно кивнула и похлопала меня по плечу. Я улыбнулся в ответ:

– Для начала думаю проработать алгоритмы выявления анизотропии, чтобы специалист смог лучше определять степень однородности мышечных волокон.

Данные на проекции пиликнули другим, более бодрым сигналом, автоматически обновились, при этом некоторые цифры окрасились в зелёное свечение. Алина вывела полученные результаты отчёта на главную панель отображения.

– Саша, взгляни на прогноз.

Я подошёл ближе, посмотрел цифровые данные на голографической панели, довольно хмыкнул:

– Алина, а вот это надо обязательно попробовать…

***