Сталкер из ГРУ

– О чем я и говорю, – подхватил Медведев. – Мы же не знаем, кто заказчик похищения. То есть абсолютно неизвестны мотивы. Возможно, кого-то интересует секретная лаборатория. Тогда нужно подключать службу контрразведки, и пусть роют…

– Подключим, Валерий Анатольевич, – кивнул Антипов.

– Возможно, кому-то из госчиновников понадобилась информация о том, насколько глубоко налоговая инспекция раскопала его махинации, чтобы предпринять контрмеры или, наоборот, получить компромат или компроматы на высоких членов правительства, чтобы иметь на них эффективный рычаг воздействия. Может, кто-то хочет узнать, где находится бандитский авторитет, и попытаться организовать ему побег. – Говоря, Медведев тихонько пристукивал ребром ладони о стол, то и дело поправляя очки. – В общем, вся похищенная информация представляет интерес для огромного круга лиц, а мы будем тыкаться в потемках…

– Для начала надо отрабатывать версию с фельдъегерем, – словно не слыша возражения Медведева, бодро начал Гришин. – Этот капитан… э-э… Семенов действительно остался в живых при обстоятельствах, в которых живых свидетелей не оставляют. Тут возможны два варианта: либо он в самом деле, как заметил товарищ полковник, был в сговоре с бандитами, либо они решили подкинуть нам головоломку.

– То есть? – спросил Антипов, откидываясь на спинку стула.

– Ну, всем отлично известно, что свидетелей убирают. Семенов видел нападавшего, видел машину, – значит, пускай немного, но все-таки сумеет опознать. Значит, оставлять в живых его опасно. Но, с другой стороны, Семенов не видел ничего конкретного, так, общие картинки. Значит, помощь следствию от него почти нулевая. В то же время они, то есть преступники, могут использовать Семенова в качестве пустышки. Пускай, мол, останется в живых. Тогда следствие несомненно им заинтересуется, начнет допрашивать, отрабатывать какие-то версии, заведомо ошибочные, и, во-первых, потеряет на этом массу времени, во-вторых, есть вероятность, что оно и вовсе зайдет в тупик.

– Возможно… – задумчиво пробормотал Антипов. – Такое уже бывало, и не раз. Пустить следствие по ложному следу – это неплохой ход. Если, конечно, следствие по нему пойдет. Но мы, учитывая и такой вариант, конечно же, не оставим без внимания и ту, и другую версию. Значит, с одной стороны, капитан Семенов сотрудничает с похитителями, с другой – он типичная невинная жертва чьей-то игры. Что ж, надо все это оперативно выяснить. Допросить его, я думаю, мы сможем не далее чем завтра. Два пулевых ранения, хоть и в бронежилет, – штука тяжелая, это я по себе знаю. Сутки нужны как минимум, пока оклемается. А пока надо побеседовать с водителем машины.

– А что с него возьмешь? – ворчливо заметил Медведев. – Водитель у них вообще только и знает, что баранку крутить. Ему с утра даже маршрут неизвестен. Фельдъегерь говорит – надо ехать туда, он и едет. Так что сообщить что-либо преступникам, если предположить между ними возможную связь, он вряд ли имел возможность.

– Ну, как сказать, – возразил Антипов. – Водитель все-таки живой человек, не робот, мог разговориться с курьером, узнать от него весь график передвижения. Например, под простым предлогом того, чтобы наметить заранее объезд пробок. Все-таки работают они в связке.

– А возможно, они оба в сговоре с бандитами, – вставил Медведев.

– И такое может быть, – согласился Антипов. – Так что работать уже есть с чем. Если по горячим следам мы не раскопаем ничего стоящего, буду требовать предоставления более подробной информации.

– Интересно, почему они выбрали местом нападения именно Думу? – спросил Антипов. – Почему не напали на курьера раньше, например, на выезде из спецархива? Или позже? И по какой схеме они отслеживали маршрут движения? Заранее знали, когда машина прибудет к Думе, и ждали неподалеку? В этом случае кто-то из сидевших в машине наверняка сообщил им о своем приближении. А если все же ни курьер, ни водитель не связаны с преступниками? Тогда откуда они могли узнать, когда именно подъедет машина? Ведь, чтобы так четко и быстро провести операцию, надо подоспеть в самый нужный момент.

– Если похитители не связаны с курьером и водителем, тогда они сами, понятное дело, вели слежку за машиной, – сказал Медведев, протирая платком переносицу. – Возможно, все время от начала маршрута ехали следом и, как только увидели, что наступил удобный момент, совершили нападение непосредственно с колес. Возможно, одна машина следовала за курьером, другая поджидала возле Думы, готовя нападение.

– Да, версий с избытком, – подытожил Антипов. – Мне, например, очень интересно, почему курьеру не дали все-таки уехать с документами дальше Охотного Ряда? На Лубянке трогать не стали, возможно, не захотели злить ФСБ и позволили курьеру оставить там первый пакет. Но вот дальше Думы не пустили. Не говорит ли это о том, что больше всего их интересовал пакет, адресованный думскому Комитету по надзору?

– Трудно сказать однозначно, – помолчав, сказал Медведев. – Очень может быть, что так оно и есть. Но возможен и другой вариант.

– Например? – спросил Антипов, наливая воды из графина.

– Например, они не хотели рисковать, мотаясь на хвосте у машины с курьером. В конце концов, тот ведь мог заметить слежку и сообщить об этом службе перехвата. Поэтому, пропустив Лубянку, информация для которой их не интересовала, они не стали тянуть, чтобы не попасть в сложную ситуацию, и напали в удобный и безопасный для них момент. Есть и другое объяснение, почему они совершили налет возле Думы.

– Какое же? – прищурился Антипов из-за поднятого стакана.

– Все тот же ложный след. Они хотят запутать нас. Пускай, дескать, следствие думает, что нам нужен пакет для Комитета по надзору. А на самом деле охотились они как раз за другим. А может, все с точностью до наоборот: пускай подумают так, а на самом деле целью был как раз думский пакет. Вот вам, господа следователи, еще одна задачка.

– И поди догадайся, где верный ответ, – мрачновато изрек Антипов. – Да, наставили нам рогаток. Ладно, будем работать. Гришин, ты пока займешься опросом свидетелей. Служба безопасности уже приступила, так что незамедлительно к ним присоединяйся. С полковником Лихариным ты знаком, так что созванивайся с ним и выезжай на место.

– Есть, – кивнул Гришин. – Разрешите доложить, товарищ генерал?

– Докладывай, – кивнул Антипов. – Только быстро, время поджимает.

– Вы спрашивали вчера по поводу боевиков со строительными специальностями, которых ищут в учебных лагерях.

– Да, помню, спрашивал. Так что с ними? Есть новости?

– Этих людей переправляют в Европу. Англия, Франция, Германия. Трудно за ними проследить, вы сами знаете, как мало у нас агентов. Но те, за которыми удалось установить наблюдение, едут в Европу.

– Угу, – побарабанил пальцами по столу Антипов. – Что-то задумали господа террористы. В толк не возьму, зачем им столько строителей?

– Возможно, хотят в Европе устроиться работать на стройках, чтобы незаметно начинить их взрывчаткой и потом взорвать, – высказал предположение Медведев. – На перспективу, так сказать, работают.

– Кто знает, возможно, именно так дело и обстоит. Во всяком случае, надо предупредить наших зарубежных коллег и дать им всю имеющуюся информацию по этим людям. Гришин, распорядись об этом в отделе.

– Есть, – Гришин поднялся из-за стола. – Разрешите идти?

– Идите. Валерий Анатольевич, а ты пока займись проверкой всей информации на этого капитана Семенова и водителя. Подними все, что только можно, в том числе и на их родителей. В таком деле каждая мелочь важна… Ну, ты это не хуже моего знаешь.

– Все понял, Артем Кириллович, – кивнул Медведев. – Сейчас займусь.

– Ну а я, как всегда, подставляю голову начальству. Буду звонить, требовать, э-э-э… просить более подробную информацию. Ты прав, конечно, на том мизере, что нам дали, мы далеко не уедем.

16 июня 2003 г., Лион

Джелал глядел из окна автомобиля на высокие, роскошные дома, на проплывающие широкие тротуары, полные нарядных сытых людей, на сверкающие витрины магазинов, которым не было числа, на потоки новеньких автомобилей, каждый из которых стоил целое состояние, – и понимал, что слова муллы Сулеймана были чистейшей правдой.

В свои неполные двадцать лет он уже многое знал о жизни. Граница с Индией была совсем рядом с их деревней, и война в той или иной степени всегда шла рука об руку с его детством. Почему жители маленькой пакистанской деревни жили так бедно, Джелал усвоил с малых лет. Это происходило оттого, что индусы – неверные – захватили их исконные земли, нагло пользовались ими вот уже сколько лет и не собирались уходить с них. Трусливые и вероломные, они обладали многочисленным войском и более совершенным оружием. Но, кроме этого, они ничего не могли противопоставить храбрым воинам Аллаха и поэтому вынуждены были постоянно трястись за свои шкуры.

Устройство автомата Калашникова Джелал узнал в девять лет. Дядя Саид, знаменитый воин, показал ему, как им пользоваться, и даже разрешил пострелять в сторону границы. В четырнадцать лет Джелал в составе группы из двадцати пяти человек – он был самым младшим – совершил нападение на приграничную индийскую деревню.

О, тогда они славно отомстили. Подожгли храм с прячущимися там индусами, а тех, кто пытался выскочить, срезали автоматными очередями. Джелал тогда впервые убил человека – и чувствовал от этого только гордость. Ведь он убил врага ислама, а Коран повелевает беспощадно расправляться со всеми неверными. После этого Джелал участвовал еще во многих подобных вылазках, и список убитых им врагов неуклонно пополнялся, так что к двадцати годам он перевалил за полсотни.

Отец Джелала был мирным человеком. Всю жизнь он проработал плотником, и самое грозное оружие, которые он держал в руках, был простой плотничий топор. Ремесло плотника передавалось в семье из поколения в поколение, и отец Джелала владел им очень хорошо. Он был известным мастером и вечно ходил по округе с инструментами за спиной, добывая кусок хлеба своей многочисленной семье. Он выучил плотницкому ремеслу и своего старшего сына, Джелала, и тот, из уважения к отцу, старательно освоил всю его нехитрую премудрость. Отец полагал, что каждый человек должен владеть профессией, которая всегда позволит ему прокормиться. Джелал не спорил с отцом, и к восемнадцати годам топор или рубанок в его руках мелькали очень быстро и очень ловко. Однако Джелал не хотел всю жизнь бродить с мешком инструментов за спиной в поисках работы. Он любил и чтил своего отца, как и положено истинному мусульманину, но в душе слегка презирал его за безобидность и неумение владеть боевым оружием.

Другое дело – дядя Саид. Это был настоящий прирожденный воин. Он с детских лет владел сердцем Джелала и был его первым и главным наставником в постижении воинской науки, науки, которая была гораздо ближе душе Джелала, нежели скучное махание теслом или фуганком.

Дядя Саид вел удивительную, захватывающую жизнь, полную подвигов и путешествий. Он рассказывал Джелалу о далеких странах, где живут их братья и борются с неверными, захватившими их исконные земли. Он был покрыт шрамами, а левый глаз у него был стеклянным. Его боялись и уважали все жители деревни, а мулла Фарид почтительно здоровался с ним и советовался, как с первым мудрецом. Дядя Саид надолго, порой на годы, исчезал из деревни и возвращался с новыми шрамами и новыми рассказами. Порой к нему приезжали незнакомые важные люди и подолгу вели с ним неторопливые разговоры. Дядя Саид был богат и всегда привозил дорогие подарки своим бедным родственникам. Джелал как святыню хранил кинжал, который дядя Саид подарил ему на день рождения. Отец Джелала не очень одобрял тесную дружбу сына со своим воинственным братом. Он гораздо больше хотел, чтобы Джелал полюбил работу плотника и они вдвоем смогли бы зарабатывать хорошие деньги. Но Джелал уже сделал свой выбор.

Когда ему исполнилось девятнадцать, дядя Саид отвез его в военный лагерь, где из молодых неотесанных парней готовили опытных, умелых бойцов. Дядя Саид сказал Джелалу перед расставанием, что Джелал должен стать образцовым курсантом, чтобы не опозорить своего дядю и свою семью. А потом, после пройденного курса, дядя Саид возьмет его с собой за границу, где Джелал сможет показать себя в настоящем деле, которое на века прославит его имя. Джелал горячо обещал стараться изо всех сил – и обещание свое выполнил.

С рассвета до заката в отдаленном горном ущелье, где располагался лагерь, шло обучение молодых воинов. Им тут не давали ни секунды на отдых. После утреннего намаза легкий завтрак – и вперед на полосу препятствий, по которой злые, как волки, инструкторы (среди них были и неверные) гоняли курсантов до изнеможения. Сначала Джелал, несмотря на то что от природы был жилист и вынослив, едва не терял сознание от усталости, когда в сотый раз его посылали прыгать через разной высоты барьеры, бегать по узким бревнам, с ходу в полном снаряжении преодолевать вплавь двадцатиметровый бассейн, ползти в быстром темпе под низко натянутой колючей проволокой, прыгать через громадные костры из автомобильных шин, бегать на карачках по узким подземным тоннелям. Поначалу это было похоже на бесконечную пытку, ибо инструкторы не ведали жалости и гоняли новичков до седьмого пота. Передохнуть можно было только во время намаза да коротких перерывов на прием пищи, очень, надо сказать, скудной. Но постепенно Джелал и другие юноши из его группы начали преодолевать полосы препятствий сравнительно легко. Тогда, наряду с бегом, их начали обучать рукопашному бою, и делали это очень сурово, так что на занятиях курсанты колотили друг друга практически всерьез, и такие травмы, как вывихи и переломы конечностей, были не столь уж редким явлением. Но зато все осваивалось предельно быстро и эффективно.

Нечего и говорить, что первостепенная важность придавалась стрелковому делу. Каждый курсант должен был владеть основными видами вооружения, наиболее распространенными в мире, как своею собственной рукой. Автомат Калашникова, любимое оружие всех повстанцев, американский «М-16», израильский «узи», пистолеты системы «кольт», Стечкина, Макарова, «беретта», «хеклер-кох», снайперские винтовки Драгунова и «ФР-Ф-1», пулеметы, минометы, гранатометы, огнеметы, базуки, ракеты типа «земля – воздух» – все, что изрыгало гром и смерть, должно быть освоено курсантами в совершенстве. Стреляли из всех перечисленных и других видов оружия днем и ночью, из положения лежа и на бегу, из засады и с брони бэтээра, идущего на полном ходу. На боеприпасах не экономили, их хватало в избытке.

Светловолосые инструкторы из европейских стран учили курсантов подрывному делу. Мулла Сулейман, который проводил с курсантами вечерние разъяснительные беседы, сказал, что эти инструкторы, хоть и неверные, сами сражаются против тех, кто захватил их земли, и что курсанты обязаны их слушаться, как самого муллу Сулеймана.

Рыжий веснушчатый инструктор по имени Боб обучал группу, в которой служил Джелал. Под его руководством курсанты постигали высокую премудрость всевозможных взрывных устройств. Тут они учились делать бомбы из предметов бытовой химии, закладывать на дорогах мощные радиоуправляемые фугасы, ставить незаметные мины-растяжки среди скал и в кустарнике, собирать часовые механизмы, готовить пояса шахидов для великих мучеников, разбираться в устройстве всех видов противотанковых и противопехотных мин и еще многим вещам из того богатейшего арсенала смертельно опасных знаний, накопленного поколениями взрывников всех государственных и повстанческих армий во всех уголках мира.

Кроме того, их учили всевозможным способам ориентирования на местности, способам оказания первой медицинской помощи при разного вида ранениях или заболеваниях, различным способам связи, маскировке и обустройству временного убежища, употреблению в пищу того, что растет и ползает прямо под рукой, верхолазанию и вождению военных и гражданских типов транспорта, самогипнозу и умению терпеть боль при пытках. И дополнительно ко всему инструкторы методично вбивали в головы своим курсантам ходульные фразы из английского, русского и французского языков, так что спустя полгода те уже могли вполне сносно, хоть и примитивно, объясниться на любом из этих трех языков.

К концу годичного курса Джелал из неопытного партизана, который до того мог похвастаться разве что умением метко стрелять из автомата и быстро бегать по горам, превратился в хладнокровного, великолепно обученного универсального диверсанта, который мог выполнять различного рода задания в любой европейской или ближневосточной стране. Дядя Саид мог бы теперь гордиться своим племянником.

Когда до окончания курса оставалось две недели, в лагерь приехал незнакомый человек. После его разговора с инструкторами курсантам-выпускникам было приказано построиться.

Командир лагеря полковник Надир вышел перед строем курсантов, уже готовых воинов, мускулистых, смелых, готовых броситься в огонь и воду по первому его слову. Рядом с ним стоял тот самый человек и непроницаемо смотрел на курсантов черными стеклами солнцезащитных очков. Полковник Надир с гордостью оглядел своих выпускников. Все-таки они не зря провели здесь этот год. Настоящие солдаты.

– Мне нужны люди, которые обладают какой-либо строительной специальностью, – сказал он, немало удивив своих подчиненных.