Nympholiada. Тайна, «подсказанная» Лувром. Роман в стихах

Не крайней – всею отвечает плотью,
А женщине при всех по заду тростью.
…И поспешили из пустыни в города —
«Чтоб больше ни одной ногой туда!»

Все дальше помнят, как дошли и поселились;
Самсон, Давид… При нём слегка угомонились.
И только-только обрели покой,
Как Соломон увлек соблазны за собой.

Гостям предложен паспортный режим

Семьсот наложниц! Это вам не шутка.
…И понеслась по-новому раскрутка —
Со всех концов диковинной земли
В Ершалаим дороги пролегли.

Восток там Ближний, и не за горами.
Свои монахи в этот раз полны слезами;
И чтобы как-то ограничился приток,
Стеной решили отделиться под шумок,

Мол: «Мы еврейкам нашим цену знаем сами
И не торгуем как домашними гусями.
К тому же надо кончить панибратство —
Не разводить во всех харчевнях святотатство».

Гостям предложен паспортный режим:
«Купи кирпич» – налоговый зажим.
Рассчитано, конечно, не на бедных —
На тех, кто вкус чужих плодов запретных
Предпочитает, и кого ланит
Еврейских женщин на Восток манит.

И сорок лет великого правленья
Они не знали безработицы явленья.
Хватило стену выстроить, полхрама, и притом
Благоустроить каждый третий дом.
И всё, заметьте, от торговых инвестиций —
В развитие благ деловых традиций.

Но горе тем, кто меру плохо знает —
В шестом до нашей вавилонцев проморгали.
Решили те: кто сеет, тот и жнёт,
И повели евреев в новый гнёт.

Конечно, стену тоже разобрали
По кирпичам, что им же закупали.

Известно, что арабов на верблюдах
Барханов знойные не остановят груды:
По синусоиде пустыню обойдут,
А тень оазиса под пальмами найдут.
Шатры раскинут да воды напьются
И нежностям любовным предаются.

Но где верблюд водой обзаведется,
Сакральна память места, не сотрётся.
Неколебимо, словно херувим,
Считает всё давным-давно своим.

На берегу великого Евфрата
Навуходоносор с точностью Сократа
Определил: кто миру властелин,
Не должен подносить себе кувшин.

На Междуречье много своей глины,
А к наслажденьям путь теперь недлинный.

Приходится de facto принимать,
Что Вавилон решил евреев расселять
От стен родного Иерусалима
Вглубь на Восток, к слезам неумолимо.

Эпоха Кира

Затрепетала бедная душа:
Навуходоносор, что потом Али-Ходжа,
Рубил и сеял головы повсюду —
Убил немало царь тогда мужского люду.

Конечно, женщины дома восстановили,
Своими новыми детишками набили,
Но очень горько было сознавать,
Что вся история сначала завелась.

Да, в этот раз их горькая молитва
Достигла слуха высшего быстрей —
И разразилась у Евфрата злая битва:
Руками персов защищал Господь детей.

Красавец Кир – тридцатилетний хан —
Решил владыкой стать ему известных стран;
Перевернув Евфрата южный вал,
Он сделал шаг на этот пьедестал.

Кто покорял народы, верно, знает,
Как победитель бывшим узникам внушает,
Что он и есть их светлая надежда,