Тетрадь из автомобильного бардачка

07.06.92

Прошлым летом я нашёл одну уютную лесную полянку. Проехать к ней можно прямо от загородной трассы, а боровые сосны надёжно охраняют это место от посторонних глаз. Здесь я и решил поставить самый главный опыт в своей жизни.

Оля рядом. Думаю, как учёный она меня понимает, но по-женски не может принять такую безрассудность. Впрочем, запас ободряющих слов у меня уже закончился, поэтому я просто молча ей улыбаюсь.

Мы договорились, что через пять минут после старта я выполню повторный запуск устройства на возврат, если только условия в точке выхода не заставят меня сделать это раньше срока. Оля же отойдёт на безопасное расстояние от полянки и будет ждать.

[вырваны листы]

Полуденное солнце уверенно поднималось над верхушками сосен, когда я повернул ключ в замке зажигания «копейки». Всё произошло мгновенно: сначала обзор заволокла серая пелена, а потом в стёкла автомобиля ударил нестерпимый синий свет, как будто машину подвесили под гигантской синей лампой! Я инстинктивно сощурил глаза и приоткрыл дверь, готовый тут же её захлопнуть. В образовавшуюся щель пошёл сухой, очень горячий и пыльный воздух, но им, что невероятно, можно было дышать! После секундного колебания я решился выйти наружу. Моя нога уткнулась во что-то рыхлое, но толком я разглядеть ничего не мог. Я держался за дверь, боясь её отпустить, а вокруг меня стояла одна всепоглощающая синева! В глазах сразу появилась резь, а лицо горело так, что хотелось немедленно умыться ледяной водой. Я сел обратно в машину и, прикрываясь рукой и сильно щурясь, попробовал посмотреть через лобовое стекло наверх. Защитная реакция организма не дала мне этого сделать, но воображение дорисовало скудную картинку. Там, в вышине, над толщей ультрамарина висел расплывчатый диск огромного синего солнца!

[вырваны листы]

Ещё даже не вечер, а Оля уже спит. Бедняжка, натерпелась она страху за сегодня. Я же знаю, что долго не усну, ведь увиденное до сих пор будоражит мой мозг.

Что это было? Пока можно лишь с точностью сказать, что не Земля! Предположительно: кислородная планета в системе голубого гиганта. Теперь понятно, почему кирпичи возвращались горячими.

Выходит, я открыл волновой космический «фуникулёр», и мои предположения пятилетней давности оказались близки к истине. Но что мне теперь с этой истиной делать? Помнится, один чудак из смежной лаборатории говорил то ли в шутку, то ли всерьёз, что мои волны хорошо ложатся на часть спектра реликтового излучения. Так неужели я врезался в некую резервную транспортную систему, возникшую вместе со вселенной?

Конечно, неплохо бы попасть на ту планету в ночное время суток. И жара спадёт, и не будет слепящей синевы. Так я смогу элементарно осмотреться на месте и взять пробы грунта и воздуха. А знакомых из НИИ, пока тот ещё окончательно не разогнали, попрошу сделать анализ полученных образцов. Что ж, какой-никакой, но план на ближайшее время есть.

Да, я прекрасно понимаю, что исследование чужого мира учёным-одиночкой смахивает на сюжет авантюрного фантастического романа, и знаю наверняка, что мои ограниченные ресурсы серьёзно продвинуться не дадут. Так же я не уверен, что смогу долго сохранять свои перемещения в тайне, и рано или поздно, но мне придётся либо самому, либо под давлением обстоятельств «выходить из подполья».

Есть ещё и моральный аспект во всей этой истории. Открытие, совершённое мной, должно принадлежать человечеству, а я же присвоил себе право владения и распоряжения им. Что в таком случае отличает меня от того же Валентина? Пожалуй, только то, что я не получу никакой материальной выгоды и к ней совсем не стремлюсь. Нет, конечно, ещё не поздно открыться и во всеуслышание заявить об устройстве. Но какой будет его судьба в стране, что стремительно погружается в хаос? И продолжу ли я работать с устройством дальше, после того как передам его людям?

Вопросов много, но ответ на них один, он у меня есть, и имя ему – любопытство! Опыты со спичечными коробками завели меня так далеко, как я не мог и представить, – в мир синего солнца! И из всего человечества я один получил эту уникальную возможность. Впрочем, подавляющее большинство людей от такого шанса с ужасом бы отшатнулось.

Обидно, что всё произошло в тот момент, когда официальная наука вывела меня за скобки. Но что делает учёного учёным? Разве только научные труды, степень и должность в штатном расписании? Нет! Учёного делает учёным не это, а неуёмная и порой нездоровая, часто связанная с риском жажда познания. А значит, для меня ничего не изменилось. Я продолжу исследования в одиночку, и само время, надеюсь, подскажет мне, как передать накопленные знания людям.