Тегусигальпа. Пересечение параллелей

Леонардыч ничего существенного добавить не смог, кроме того, что уже говорил по телефону. Правда, Сергей не знал и этой информации. Ничего обсудить они не успели, потому что человек, который зашёл в кафе и явно кого-то искал, судя по описаниям, был тем самым загадочным потенциальным заказчиком. Костя поднял руку, чтобы он их заметил.

Алла говорил практически без акцента. Объяснялось это тем, что эстонцем он являлся только наполовину. Мать его была русской, да и в Эстонию их семья переехала уже в конце 80-х. Так что часть жизни он провёл в России, бывая на родине отца в Пярну исключительно в зимние и летние каникулы.

– Маму мою зовут Анна. Так что в России это всегда вызывало нестандартную реакцию – Анна Алла. Но давайте перейдём к делу. Моя работа некоторым образом связана с университетом в Тарту. Каким образом – это к нашему делу отношения не имеет. Российско-советская часть моей жизни связана с Казанью, а ректором Казанского университета был Мартин Бартельс, который затем переехал в Тарту и преподавал там. А учеником Бартельса был Лобачевский, ставший затем ректором того же Казанского университета. И вот совершенно неожиданно мы обнаружили, что в 1836 году Лобачевский был и в Тарту, и в Пярну. Мы решили связать все эти события, профинансировать съёмки фильма и подарить его Казанскому университету.

– Вы предлагаете нам ехать в Тарту и Казань?

– Нет, что вы… Мы предлагаем вам сделать нижегородскую часть. Вас, Вадим, мне порекомендовал один ваш знакомый из Эстонии. Поэтому мы решили долго не искать, а обратились в вашу компанию.

– Я бы не сказал, что мы здесь являемся большими знатоками неевклидовой геометрии, – сказал Вадим. С самого начала ему было понятно, что Арнольд заинтересовался всей этой запутанной темой совсем не из-за любви к своей alma mater. Скорее всего, абсолютно параллельно они проводили свои исследования, наткнулись случайно на следы документов, сделали логические заключения. И вот, как в исследованиях математика Лобачевского, параллельные прямые опять пересеклись. Пересеклись они в Нижнем Новгороде на летней веранде кафе «Пиаф». Вадим посмотрел на Сергея. Тот сидел с заинтересованным видом, изучающе рассматривая Арнольда Аллу. Конечно, Вадим никак не мог с точностью знать, о чём думает сейчас его друг, но с учётом долгих лет дружбы мог предположить, что он тоже не совсем доверяет рассказываемой трогательной истории. И только Константин Леонардович слушал и смотрел с нескрываемым восторгом. Правда, дело в том, что Леонардович всегда смотрел на клиентов и слушал их с таким выражением лица. Он уверял всех, что в этом случае заказчики с несколько большим удовольствием расстаются с деньгами.

– Но, – продолжил Вадим, – мы готовы взяться за этот проект. Нам он может быть интересен как с творческой, так и с финансовой точки зрения. Надеюсь, мы сойдёмся в определении стоимости нашей работы.

Арнольд молча кивнул.

– Вы, вероятно, знаете, – продолжал Вадим, – что дом, где жил Лобачевский, разрушен много десятилетий назад. Сейчас на этом месте расположен бизнес-центр. Владельцы решили, что фамилия Лобачевского будет уместна в названии их объекта и даже намерены построить рядом что-то вроде памятника.

– Нам нужен какой-то ассоциативный ряд, исторические параллели. Если удастся найти что-нибудь из документов, связанных с жизнью Лобачевского в Нижнем Новгороде, то это будет очень хорошо.

– А скажите, господин Алла, – вступил в разговор Сергей. – Что это Вас заставило в кризис вкладывать деньги в абсолютно неокупаемый проект в России. Неужели в Эстонии заняться сейчас нечем?

– Есть три фактора. Во-первых, я всё-таки наполовину русский. Во-вторых, не такие уж это большие деньги. В-третьих, ну почему же неокупаемый?

– Пи-аф, – вдруг сказал Костик. – У этого кафе математическое название. «?» – это 3,14, «a» – некоторое число, «f» – произвольная дифференцируемая функция. Что вы на меня смотрите, как на идиота? Простое наличие абстрактного мышления и некоторые воспоминания из школьной программы. И я знаю, кто такая Эдит Пиаф, а вот вы не знаете, что такое дифференцируемая функция.

Ситуация, в которую попал Константин на этот раз, была для него постоянной. Можно даже сказать константной. Он очень часто пытался сказать что-то умное, но не всегда попадал в общий поток разговора. Самое обидное для него, что выскажи он свои догадки про математическое значение фамилии французской певицы, например, в конце разговора, то все сочли бы это удачным завершением беседы. А так получилось несколько невпопад.

– Да, так в чём же окупаемость? – спросил Сергей.

– У нас есть маленькие секреты, – загадочно улыбнулся Алла.

VIII

Дальнейшие попытки выяснить, в чём заключался секрет окупаемости документально-биографического фильма о Лобачевском для выдающихся эстонских математиков, сводились к нулю. По мере разговора эти попытки стали принимать даже отрицательное значение, несмотря на всю ненавязчивость выяснения. Алла упорно уходил от ответа, сводил всё к шутке. Момент благодаря желанию Константина Леонардовича показать свои способности к абстрактному мышлению был упущен. Всё это, правда, не означало, что дальнейшее сотрудничество прекратится. Арнольд пообещал к завтрашнему дню подготовить свои требования и удалился. Костик тоже надолго не задержался, видимо, чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

– Что ты обо всём этом думаешь? – спросил Сергей, когда за столиком они остались вдвоём. – Наши друзья что-то знают, а вот что? Ладно, выясним. Слушай, ты Галку не видел сегодня?

– Не видел я твою сестру со вчерашнего вечера? Потерял никак?

– Понимаешь, она мне утром позвонила, а я занят был. Теперь «абонент недоступен». Ничего, объявится. Давай перейдём ко второй части нашей программы. Тебя очень интересовал документ, о котором упоминал Лобачевский в своём письме городскому голове. Можешь ознакомиться. – Сергей достал флешку. – Только не сейчас, – сказал он, заметив, что Вадим начал доставать заботливо прихваченный с собой нетбук. – Какой ты запасливый вдруг стал. Куда ты так смотришь?

Вадим смотрел на противоположную сторону улицы. Что-то заставило его оторвать взгляд от флешки и посмотреть. Увиденное им было невозможным. Просто потому, что сочетание происходящего абсолютно не сочеталось со всем окружающим миром. Там, на другой стороне улицы за снующими туда-сюда прохожими, гуляющими или спешащими по делам, за этой мельтешащей толпой, каждый представитель которой являлся индивидуумом со своей жизнью и своими задачами, но был по большей части неотличим от ему подобных в прилагаемых обстоятельствах, абсолютно неподвижно стоял человек и пристально смотрел на Вадима. Странный человек. Его присутствие было малоприемлемо на улице большого российского города. Его присутствие было вообще неприемлемо в современном цивилизованном мире. Таких людей здесь не могло быть. Вадим постарался предположить, что там на той стороне улицы проходит какая-нибудь рекламная акция, и этот человек просто одет в театральный костюм, отрабатывая свою почасовую оплату. Но костюм был не театральный, а настоящий, и лицо его, и цвет кожи были совершенно нездешними. Вадим где-то видел и такие костюмы, и такие лица, и такую раскраску на этих лицах. Только не в жизни, а на каких-то фотографиях в каких-то книгах.

Вадим смотрел на этого человека, чувствуя, что время как будто замедляется, и всё вокруг него и этого человека на противоположной стороне улицы смазывается, и на этой улице остаются только двое. Он – Вадим и этот человек, приложивший палец к губам, показывая, чтобы Вадим молчал, а затем перевёл свой взгляд куда-то влево. Там, в тени арки дома, был ещё кто-то третий. Этот кто-то третий сделал шаг вперёд, хотя создавалось впечатление, что шаг был сделан не самостоятельно, а третьего немного подтолкнули. В арке дома стояла Галя. Руки её были связаны, а сама она очень испугана. Она не смотрела на Вадима, она его просто не видела. Её испуганный почти плачущий взгляд метался по сторонам, но за этим испугом и слезами Вадим заметил, что на самом деле Галка пытается найти выход из сложившейся нелепой ситуации. «Ночной дозор, блин», – подумал он.

– Так что же ты там увидел? – вернул его к реальности голос Сергея. Ни на противоположной стороне улицы, ни в арке дома никого не было. Всё происходило как обычно. Люди, перемещающиеся в пространстве главной улицы города с разными целями, шум транспорта, в некотором отдалении летнее солнце. Ничего особенного. Но Вадим очень хорошо запомнил человека, пристально смотревшего на него, и девушку в арке дома. И он понимал, что увиденное не было мимолётной галлюцинацией. Честно говоря, он испугался. Вадим понимал, что всё происходящее в последние сутки – звенья одной цепи, и цепь эта ведёт к чему-то выходящему за рамки повседневной жизни. «Надо будет фотографии в книгах посмотреть», – подумал он о странном облике персонажа из видения, стараясь переключиться от неординарного явления к своим дальнейшим действиям.

– Нет, ничего, – сказал вслух, пытаясь скрыть возникшую тревогу. – Так, говоришь, Галка куда-то пропала?

– Найдётся. Ну, вот как раз она и звонит. Где ты была, дорогая? Ах, ты плавала в бассейне.… А телефон зачем выключала? Гардеробщица просит выключать, а то у неё голова от звонков болит. Мы вот тут сидим с Вадимом и обсуждаем твоё исчезновение. Мне кажется, что он в тебя влюбился, а я считаю, что для него ты маленькая, а он для тебя старый. Вадик, она говорит, что ты не старый, а как раз находишься в идеальном возрасте.

– Передай, что я готов обсудить с ней эту проблему при встрече. Можешь также сказать, что мои взгляды на ситуацию совпадают с её, а не с твоими.

– Галь! Он тебе перезвонит. А, ты уже и так всё слышала… Будь осторожнее с этим монстром. Давай продолжим, – сказал Сергей, отключив телефон. – Записка, которую упоминает Лобачевский, поставила всех в тупик. Более того, мне кажется, что записка эта неполная. Здесь есть несколько вариантов – или часть документа просто потерялась, или в тексте скрыт намёк на то, где находится всё остальное. Или…

– Что?

– Или Николай Иванович Лобачевский решил не передавать вторую часть документа. А вот почему – мы этого не знаем…

– Но это в том случае, если у него был полный документ. Впрочем, о чём я говорю, если я ещё не знаю о чём говорить…

– Шутник ты, Вадик, – сказал Сергей, забирая сдачу, принесённую официантом. – Позвонишь. – После этого он не торопясь удалился в сторону своего государственного учреждения.

Вадиму очень хотелось поскорее узнать, что же там, на флешке. Ожидание не предполагало быть слишком долгим, его дом находился в пяти минутах ходьбы от «Пиаф». Можно было, конечно, наплевать на Серёжины предостережения и посмотреть всю информацию, не уходя с данного места, прямо в кафе. Но он решил не рисковать. Некоторые странные события и совпадения последних суток в сочетании с ещё более странным и необъяснимым появлением человека на другой стороне улицы подсказывали Вадиму, что лучше немного подождать. Более того, он понял, что в течение по крайней мере ближайших дней ему придётся тщательно смотреть по сторонам при переходе улицы, закрывать все замки в квартире и фактически пристёгивать наручниками сумку с компьютером, как в детективных фильмах. Хотя последнее показалось ему всё-таки перебором.

Выходя из кафе, он внимательно, но по возможности незаметно посмотрел по сторонам, чтобы выяснить, не решил ли кто-либо выйти вместе с ним или за ним. Но всё происходило своим чередом. Ну, разве что две симпатичные дамы бросили на него оценивающие взгляды, что не являлось из ряда вон выходящим.

Отойдя метров на пятьдесят, он ещё раз оценил обстановку и только после этого позвонил Гале.

– Ну, что? Продолжим? – вместо приветствия сказала она.

– Надеюсь, ты говоришь о нашей исследовательской деятельности.

– Конечно. А ты о чём подумал?

– То, о чём ты подумала, что я подумал, я готов обсудить. Но думаю, что не сегодня. Хотя тема, конечно, очень и очень интересная. Когда всё это закончится, и если я останусь жив, то я на тебе женюсь.

– Интересное дело, – возмутилась Галя, – а меня-то ты спросил?

– Вот тогда и спрошу. В общем, мне передали тот самый недостающий документ. Копию, само собой. Хочешь посмотреть?

Она сумела подойти к условленному месту через пятнадцать минут. Когда она подходила, Вадим сидел на скамейке и внимательно смотрел – не идёт ли за ней кто-нибудь. Никого не было. К облегчению или, может быть, лёгкому разочарованию.

IX

«В лето 7327 от сотворения мира царь московский и всей Руси Иоанн Васильевич возвращался с победой из Казанского ханства. На обратном пути царь с войском остановился в Новгороде Нижнем и отдыхал здесь три дня перед продолжением похода к Москве. Вёз Иоанн Васильевич с собой книги римские, греческие и византийские из

тех, что привезены были на Русь Софьей Палеолог. Книги эти царь вёз с собой в Казань, чтобы и во время похода читать их страницы и мудростию древних проникаться.

Хотел он оставить книги эти в дар нижегородцам …. (часть текста отсутствует). Но на укрепление стен кремля нижегородского царь пожаловал 12 чудных штуковин, что привезены ему были послом Арагона в знак уважения от короля Арагона и императора Священной Римской империи Карла V как истинному властителю Третьего Рима. И приказал царь, чтобы штуковины эти, привезённые из Индии, были спрятаны хорошо с тем, чтобы никто не мог их найти без крайней нужды. Но приказал царь путь к ним указать. Путь же таков…».

На этом текст обрывался. Всё это было или блестяще расписанной и срежиссированной мистификацией, или… А вот чем могло быть это «или», Вадим предположить даже не мог.

– Ну, что? Ты готов почувствовать себя Индиана Джонсом, мой старший товарищ, – пробормотала Галя. Она именно пробормотала, так тихо произносилась эта фраза.

– Пока нет, моя боевая подруга, – ответил Вадим, проигрывая в голове все возможные комбинации развития событий в далёком прошлом. – Пока нет. Прежде чем звонить твоему ближайшему родственнику и моему другу. Прежде чем устраивать скандал по поводу дурацких розыгрышей с его стороны, давай-ка попробуем представить, что всё это реально. Что был и список Дабелова – настоящий. Что существует и письмо Лобачевского – настоящее. Что арагонский посол полтысячелетия назад притащил в подарок от своего короля нашему царю какие-то непонятные индийские штучки.

– И что эти индийские штучки где-то закопали.