Порог

– Кто еще вам нужен, командир?

Матиас начал что-то мурлыкать себе под нос. Валентин с содроганием узнал старинную русскую песню про крейсер «Варяг», которую Матиас ценил как проявление загадочной славянской души, превращающей поражение в победу.

– Пока у нас есть старший помощник, врач и оружейник. И командир, конечно же.

– Значит, не хватает еще четверых, – вкрадчиво сказала Мегер. – Вам нужны мастер-пилот, навигатор, системщик и кок.

– Специалист по системам жизнеобеспечения, – поправил Валентин.

– Пусть будет так. – Мегер посмотрела на свою команду. – Лючия! В системах жизнеобеспечения она хороша. А кок – просто гениальный. Вы же понимаете – итальянская кухня! Алекс – прирожденный навигатор.

– Я модифицирован генетически, – с готовностью сообщил высокий юноша.

– Ну а Тедди – системщик, – закончила Мегер. – Очень хороший. Лучший.

– Они дети, – сказал Валентин.

– Неверно. Они кадеты. Они имеют право занимать места по штатному расписанию любого корабля в штатном полете.

– У нас… – Валентин замялся.

– Нештатный полет?

– Нет, обычная миссия по доставке научной группы в систему Невар. Но у нас очень маленький экипаж.

– Я знаю. Допускается замещение курсантами и кадетами до сорока процентов должностей по штатному расписанию.

Валентин покачал головой.

– Вам же нужен мастер-пилот? – вкрадчиво спросила женщина.

– Мисс Мегер, я знаю вашу репутацию и не пожелал бы другого пилота, – искренне сказал Валентин. – Но у нас маленький экипаж…

– Могу я попросить вас на два слова, капитан второго ранга? – спросила Мегер.

Валентин молча отошел вместе с ней. Матиас остался, вежливо заговорив с кадетами. Юная Лючия, похоже, отважно с ним кокетничала.

– Командир, я бы не хотела апеллировать к высшим инстанциям, – сказала Мегер. – Черт… я буду с вами откровенна. В опоздании виновата я.

Валентин вопросительно посмотрел на нее.

– У меня репутация суровой наставницы. Я работала с психологом, она посоветовала проявить заинтересованность в жизни ребят, чтобы наладить эмоциональный контакт перед совместным полетом. Я попыталась, и в результате мы опоздали. Если нам придется задержаться на станции или вернуться на Землю – история всплывет, и я буду выглядеть очень нелепо. Но если мы улетим сейчас, то все более-менее уладится.

– Мисс Мегер, вы уверены в своих детишках? – спросил Валентин.

– Профессионально они готовы к выполнению своих обязанностей. Эмоционально… ну нет, конечно же. Они же дети.

– Честно, – кивнул Валентин.

– Но я буду руководить железной рукой.

Валентин еще раз покосился на троицу отроков. Генетически модифицированный навигатор – это действительно хорошо. Честно говоря, они все были моложе двадцати лет, раньше биоконструирование в этой области не применялось. Жизнеобеспечение… скажем прямо, на новом, но уже серийном корабле проблем с этим не будет. Если откровенно, то основная функция «жизнедела» – улучшать психологический климат на корабле. Красивая девушка, но при этом слишком юная, чтобы за ней начали всерьез ухаживать, – это великолепный кандидат. Вот мальчик-системщик внушал сомнения, он был самым юным, похоже, ему от силы шестнадцать. Но для того, чтобы работать с искусственным интеллектом корабля, надо иметь очень своеобразный склад мышления. Подростковой дури там места нет, там своя дурь, нечеловеческая.

Наверное.

– В каком возрасте вы отправились в первый учебный полет? – спросила Мегер.

– Восемнадцать. Нет, восемнадцать с половиной. Но я был курсант, а не кадет, и это был учебный корабль, рейс длился всего месяц… – Валентин посмотрел Анне в глаза. – Если бы не вы! Мне нужен мастер-пилот. Хороший.

– Я просто лучшая, – без тени улыбки ответила Мегер.

– Еще один момент, – сказал Валентин, помедлив.

– Субординация, – кивнула Мегер. – Понимаю. Вы командир. Вы второй после Бога на корабле, а поскольку я атеист – вы первый. Звание на это не влияет.

Она помедлила и добавила:

– Но если вам потребуется какая-то помощь при подготовке корабля – я могу поговорить с командующим портом. Мы вместе были на «Гепарде».

Мысленно Валентин отметил, что это был очень деликатный способ намекнуть, что на корабль американские кадеты попадут в любом случае.

Глава третья

Примерно в полумиллионе километров над плоскостью эклиптики, на расстоянии астрономической единицы от Солнца, восемьдесят кубических метров пустоты на один хронон стали еще более пустыми.

Фотон, полторы тысячи лет назад испущенный звездой Денеб и имевший несчастье оказаться именно в этой точке пространства, перестал существовать – исчез из реальности в настоящем, будущем и прошлом. Собственно говоря, начиная с этого хронона времени фотона вообще никогда не существовало во Вселенной, он стал гипотетическим фотоном, и все, на что он мог повлиять, претерпело определенные изменения. К счастью, это был очень одинокий фотон, чей путь длиною в полторы тысячи лет никогда, никак и ни на что не повлиял.

А в следующий хронон абсолютная пустота объемом около восьмидесяти кубических метров стала космическим кораблем. Металлическое веретено несколько секунд висело неподвижно относительно центра Галактики, смещаясь сквозь Солнечную систему со скоростью двухсот восемнадцати километров в секунду.

Потом концы веретена засветились призрачным синим светом, и корабль начал стабилизироваться. Вначале – относительно Солнца. Потом, по мере оценки сенсорами ситуации, – относительно Земли.

В центре металлического веретена, в узкой темной камере, наполненной горячей вязкой жидкостью, женщина открыла глаза.

Она знала, что будет человеком, женщиной, возраст ее будет соответствовать двадцати одному земному году, а внешность будет приятна для человеческой расы и не вызовет отвращения у остальных членов Соглашения.

Но куда важнее и удивительнее был тот факт, что она являлась Третьей-вовне.

Она попыталась вдохнуть – человеческие инстинкты требовали воздуха, но разум вовремя остановил ее. Люди не умели дышать водой. Полминуты она ждала, пока формирующий гель всасывался в стены камеры. С кожи он отлипал с мягким чмокающим звуком – она впервые услышала звук, и он показался ей восхитительным. Люди имели пять базовых чувств, в то время как Ракс – шесть, но удивительнее всего было то, что ни одно чувство у них не совпадало.

Звук был первым, что она ощутила.

Звук стекающего геля.

Звук машин, работающих за стенками камеры.

Звук собственного сердца, бьющегося в груди.

Потом пришло осознание того, что еще одно чувство было раньше – осязание. Стекающий с тела гель щекотал кожу. Она протянула руку – упершись в стенку камеры – и ощутила твердую теплую поверхность. Микроскопические поры, втягивающие гель, слегка присасывали палец.