Школьный Надзор

– Низшая.

– У Светлых нет низших.

– Дмитрий Леонидович, вы говорили, что и у Темных их тоже нет. Что это все предрассудки. Уровень силы повышается.

– У меня самого седьмой, если ты в курсе. Чем ловить меня на слове, лучше бы честно сказала, при чем…

Грянул звонок.

– Мне на физику надо, – сморщилась Маша.

– Иди. – Дреер отодвинулся в сторону.

– А Анютка такая, как мы, потому что стихи любит, – бросила Маша на ходу и поспешила в коридор, туда же, где пропала ее Светлая сообщница.

Дмитрий посмотрел ей вслед. На периферии внимания что-то еще зацепило взгляд. Словесник чуть повернул голову и увидел на подоконнике забытую Машей тетрадь. К счастью Даниловой, не физика. Это оказались письменные проверочные работы по магической безопасности жизнедеятельности. Каин настаивал, чтобы ученики много писали в простых тетрадях и только чернильной ручкой. Файлы и распечатки магию, как известно, не держат.

Дреер взлохматил листы, бегло проглядывая тетрадь. М-да, нахватала «трояков» и даже «гусей» завела. Что с тобой, Мария? А по физике небось все нормально…

…После уроков он специально выждал, когда в учительской никого не останется. Личные дела хранились в канцелярии, как раз между ней и директорским кабинетом. Хотя никаких подозрений визит словесника наверняка не вызвал бы. Мало ли, срочно потребовалось какие-то документы поднять, справки проверить.

Но Дмитрий решил: если рисковать, то по минимуму.

Дверь канцелярии была плотно увешана охранными заклятиями и заблокирована даже на первом слое Сумрака. Но у Дреера, конечно, имелась на груди невидимая печать-пропуск.

Он подошел к стеллажам. Никаких пластиковых современных папок. Только картон и бумага, а еще лямки и металлические застежки.

Нужное словесник отыскал не сразу. Папка легла на стол. Дмитрий провел над обложкой ладонью. Защита признала его, и Дреер открыл «дело».

Голубева Анна Сергеевна. Дата рождения: 15 сентября 1990 года. Итого четырнадцать полных лет. Смотрим, отец… Голубев Сергей Михайлович, шестьдесят третьего года, не Иной. Мать, Голубева (Макарова) Вероника Евгеньевна, шестьдесят седьмого, не Иная. Родители в разводе с девяносто шестого, спустя три года отец погиб в ДТП. Виновным признан пьяный водитель, проверка задним числом никакого вмешательства с применением Силы не нашла. Иных среди дальних родственников тоже не выявлено, среди предков не зафиксировано.

Так… Раскрыта оперативником городского Ночного Дозора Петром Бовыкиным. Найдена при довольно нетипичных обстоятельствах: приведена в отделение милиции родной матерью по подозрению в воровстве. Признана самоинициированной Иной.

Проверена и рекомендована к направлению в интернат сотрудником отдела Ночного Дозора по делам несовершеннолетних Федором Козловым.

Вопреки прогнозам выбрала сторону Света.

Характеристика с предыдущего места учебы… Табель успеваемости… Медицинская справка… Результаты психологических тестов… Уровень интеллекта… Уровень магических способностей – шестой, прогнозируется не выше третьего.

Копия табеля успеваемости в интернате… Стабильное «хорошо» по общеобразовательным предметам. «Удовлетворительно» по предметам Иного цикла, кроме гуманитарных. Здесь – стабильное «отлично».

Странно. Обычно бывало наоборот.

Дмитрий перелистнул еще и наткнулся на докладную записку Федора Козлова.

Анна Голубева оказалась магом-экзотом.

Дмитрий не сразу вспомнил даже, что про них говорили на курсах в московском Дозоре. В интернате, он знал, экзоты до Анны не учились. Они вообще были огромной редкостью. Куда большей, чем оборотни-наги в средней полосе. По сути дела, экзот представлял собой мутацию Иного. То есть он, конечно, был настоящим Иным и мог применять магию, но сама природа как будто предназначила его для очень узкого и нетипичного воплощения Силы.

Наиболее знаменитыми экзотами считались так называемые пророки. Чаще встречались предсказатели, но это не было чем-то из ряда вон, способности видеть будущее или хотя бы просматривать линии вероятности имелись у любого сколько-нибудь обученного мага. Да что там у мага – у обыкновенных людей, не Иных, временами интуиция откликалась на возмущения Сумрака и выдавала информацию о том, что может быть. Настоящие же пророки говорили о том, что точно будет. Что случится обязательно и коснется очень большого числа людей. Страны. Народа. Человечества.

Пророчества исполнялись всегда. Там существовали какие-то ограничения, ходили даже целые легенды, как помешать исполнению, но Дмитрий тогда не слишком хорошо запомнил материал как не актуальный для себя лично.

Анна Голубева отнюдь не была пророком. Девочка оказалась… джинном.

Про джиннов в школе Дозора тоже рассказывали. Дмитрию запомнилось практическое занятие, когда они всем курсом учились творить деревянных големов со смешным названием «буратинки». У него самого получалось из рук вон плохо – для создания голема, даже примитивного, все-таки нужна известная сноровка. Впрочем, для того и упражнялись, ибо еще Станиславский учил: тренироваться надо на сложном. А потом им рассказали, что легендарные маги Востока теоретически могли создавать чисто энергетические големы, состоящие из одной направленной и оформленной Силы. В Средней Азии этих тварей называли дэвами, в арабских странах – джиннами. Впрочем, опыт если и был, то давно утерян.

Однако же, если верить записке Козлова, реально существовали и другие джинны. Свое название они получили не потому, что были похожи на сказочные фигуры из огня и дыма, которые можно было запрятать в артефакт, хотя бы и в глиняный кувшин. Тех джиннов все равно мог увидеть лишь опытный чародей и не на первом слое Сумрака. Нет, эти джинны были из плоти и крови и звались так потому, что, как все экзоты, обладали узконаправленной способностью.

Если у пророков была способность предсказывать будущее мира, то у джиннов – исполнять желания. Правда, не все, а только ограниченный класс. Тоже как всегда у экзотов.

Какой именно класс желаний могла исполнить Голубева, в докладной записке сообщалось очень расплывчато.

Только сейчас Дмитрий вспомнил услышанный краем уха разговор в учительской. Говорили про новую девочку и что она необычная. Тогда он не понял, про какую такую новую девочку, тут все были необычные. И подавляющее большинство прошло через детские комнаты Дневного или Ночного Дозора.

Как ни странно, будучи Светлым, Дреер куда лучше знал городскую резиденцию Темных, чем своих. Все педагоги, кроме Инквизиторов, не имеющие прописки, обязаны были встать на учет в Дозорах. Хотя на интернат полномочия магической полиции не распространялись, правило оставалось незыблемым. Поэтому Дмитрий, как только появился в городе, отправился на регистрацию в местный Дневной. В столицах регистрационные посты дежурили бы уже на вокзале. А тут маялись от скуки только два патрульных разного «цвета», которые и указали адрес.

Где находится офис Ночного Дозора, словесник тоже представлял, однако никогда еще не переступал его порога.

Офисы как будто зеркально отражали друг друга. Оба располагались в самом центре города, на соседних улицах по разные стороны от главного проспекта. Оба занимали двухэтажные здания постройки начала двадцатого столетия. Естественно, под землю уходили еще несколько скрытых от человеческих глаз этажей, не запланированных архитектором.

Но местные Темные кардинально реконструировали занятый ими особняк, что наверняка имел историческую ценность. Вышло ультрасовременно, однако, по новомодным же веяниям, похоже на маленький средневековый замок с островерхой крышей, флюгерами и парой башенок. Даже кирпич ручной формовки привезли из Голландии.

А вот резиденция Светлых, казалось, просила хорошего ремонта. Скорее всего просила уже не одно и даже не три десятилетия, и это было вполне рассчитанной маскировкой. Малопримечательное здание в популярном на заре прошлого века стиле модерн вряд ли считалось памятником архитектуры, хотя тоже обладало историей. Верхний этаж был белым и украшен лепниной над центральными окнами, нижний – цвета военной шинели Первой мировой. На углу до сих пор висела треснутая мемориальная доска, гласившая, что в семнадцатом тут заседал совет рабочих и солдатских депутатов. Дмитрий, пробежав табличку глазами, чуть улыбнулся. Он знал роль Иных в революционном прошлом. Это тоже преподавали в школе Дозора.

На окнах первого этажа висели массивные железные ставни. Когда-то здесь располагалась типография, печатавшая городскую «Правду», и ставни должны были заглушать шум ее машин в ночную смену. Типография давным-давно переехала, а на первом этаже дозорные обустроили дежурную часть и мини-гостиницу для командировочных. Те наезжали время от времени для обмена опытом, все-таки город по соблюдению Договора был в числе образцовых.

Однако железные ставни так и продолжали висеть. То ли их решили оставить как дань традиции, то ли сделали частью охранной системы. Дмитрий не сомневался, что их могут захлопнуть в одно мгновение ока без помощи рук – и тогда штурмуй первый этаж, дорогой, если можешь.

Теперь ставни были закрыты. Вечер, нормальные учреждения закончили работу. Но из щелей пробивался свет, и наверху окна тоже горели. Работа Ночного Дозора, по идее, только начиналась.

Словесник поднялся на крыльцо, надавил квадратную кнопку звонка. Только спустя минуту-другую показался дозорный в черной экипировке типичного охранника, с нашивкой «ЧОП Светозар», портативной рацией на груди и даже кобурой на поясе. Для чего нужен такой маскарад, оставалось непонятным – посторонних должна была отваживать Сфера Невнимания.

Впрочем, тут, наверное, замешаны местные обычаи.

Охранник дружелюбно поздоровался.

– А, к Козлову! Проходите.

Наверх вела старинная чугунная лестница с массивными перилами. Дмитрий уже и забыл, когда последний раз такие видел.

С ранних лет при упоминании «детской комнаты милиции» ему почему-то рисовалась в воображении комната с игрушками и деревянным конем-качалкой, но с решетками на окнах. И обязательно с милиционером, высоченным, как дядя Степа, в белом кителе и фуражке с белым верхом.

Федор Козлов благодаря своему росту мог бы сойти за внука дяди Степы. А благодаря выражению лица – за внука доктора Айболита, словно эти два почтенных семейства породнились еще в советские годы. Но Козлов не носил формы, а голову брил наголо.

Увидев, как на самом деле выглядит «детская комната» Ночного Дозора, Дмитрий оторопел. Конечно, игрушки и зарешеченные окна – это была его детская фантазия. Но кресла с воздушными шариками в прозрачных чехлах вместо подушек! Но роспись на стенах, фотографически имитирующая пляж на берегу сапфирового моря! Тут без магии явно не обошлось.

– Я звонил по поводу Голубевой, – начал Дмитрий после короткого обмена приветствиями.