– Угу. Про путешествия.
Нет, неправда, не мог он мне позвонить! Это он был прав, а я – нет. Мне надо было мириться и звонить Ромке и сопеть в трубку, стараясь забыть, что расквасил нос своему лучшему… что там лучшему – единственному другу!
– Хочешь почитать? – завопил я. – Заходи! Или вместе почитаем!
– Не, я не могу. – Ромка чуть повеселел. – Тут… понимаешь… мы с Данилой собрались…
Он понизил голос:
– В тот подвал забраться! Пошли? Данила говорит, что надо втроем…
Как будто больше некому было позвонить! Да знаю я, знаю, я сам хочу помириться!
– Давай! Только завтра!
– А почему?
– Ну, мы с дедом поспорили, кто больше знает об исследованиях Тибета… ну, мне еще надо столько всего прочитать, мы вечером дуэль устраиваем.
Я уже и не рад был, что начал про это говорить. Подумаешь… ну, проиграл бы я деду, высмеял бы он меня…
– Трусишь просто, – вдруг сказал Ромка.
И что-то во мне, колючее и быстрое, выпалило, прежде чем я успел его поймать:
– Кто бы говорил… плакса…
– А ты сволочь! Сам трус! – выкрикнул Ромка. – Мы Юрку позовем! А ты мне лучше не попадайся!..
Я кинул бибикающую трубку на стол. Потом схватил проклятую книжку и запустил о стену.
Вот и все. Нет у меня больше друга. И не будет никогда.
А вот валяться не надо. Зачем я лежу на полу, в чужой комнате, на чужой планете…
Так и получилось, Ромка. Ты у меня был единственным другом. Может, дед про то и не знал. И не хотел, чтобы мы рассорились. Только… так получилось.
Стыдно-то как… И ведь ожидал я этого. Знал прекрасно, что в первый раз толком не получится. Во всех книгах написано, что вначале мужчина плохо процесс контролирует, этому тоже учиться надо. А такого ловеласа из себя строил…
– Ты меня так хотел? – спросила Ната. Провела ладонью по спине. Она казалась разочарованной, но не сильно.
– Да, – хватаясь за спасительную соломинку, ответил я. – Наташка, прости…
– Ой, ну брось, даже приятно, когда парень так тебя хочет. А спорим, я тебя сейчас…
Она засмеялась, навалилась на меня сверху, и неловкость сразу куда-то делась, вновь вернулось желание, почему-то замешенное на мысли – каким теперь будет мир, он ведь изменится, не может не измениться после такого, у меня, наверное, на лице все будет написано… и Лида тоже все поймет… не должен я сейчас о ней думать, это нечестно…
Встать. Нет, надо встать. Двигаться, смотреть на мир, а не на блеклые тени прошлого…
Наташка, прости, я и впрямь забыл. Тебе, конечно, все равно. Ты уж точно меня забыла… знаю я твою любвеобильность. Но я тебя и правда немного люблю. Как первую свою женщину. Ты уж прости. На первых не женятся. Им просто благодарны. Но это ведь тоже немало…
– Итак, твои действия, курсант?
– Предупредительный выстрел по курсу.
– Так. Неопознанный самолет не реагирует и продолжает движение в сторону государственной границы.
– Еще раз потребую следовать за мной… повторно произведу выстрелы по курсу.
– А не зацепишь самолет-то?
Майор смеется. Ему нравится загонять меня в тупик. Не то чтобы он меня не любил – он со всеми так поступает. А уж тем более с лучшими курсантами.
– Не зацеплю.
Вокруг качается небо. Старенькая спарка идет на десятикилометровой высоте. Управлять положено мне, но майор отобрал штурвал. Ему нечасто удается полетать. А у меня еще все впереди.
– Кстати, на «шестьдесят седьмом» пушечного вооружения нет. Ты не пробовал делать предупреждающие залпы самонаводящимися ракетами?
Я молчу.
– Хорошо. Ты все сделал по инструкции. Самолет следует в сторону границы.
– Запрашиваю землю.
– Тебе отвечают «действуйте по обстановке». Они всегда так отвечают, курсант. Запомни – ты стрелочник, и отвечать только тебе. Ну, иногда еще тому вспотевшему от страха офицеру, что сидит на микрофоне…
– Приближаюсь к самолету, чтобы установить тип.
– С равной вероятностью – пассажирский «Боинг», самолет радиолокационной разведки или десантный.
– Я определю.
– Нет, курсант. Ночью, в старой машине… ничего ты не поймешь. Твои действия? Десять секунд! Объект у нейтральной территории! Бери управление.
Ну почему он разыгрывает древнюю историю корейского «Боинга» именно со мной? Почему? Именно со мной, чьи родители разбились… и никому не известно, была ли это простая усталость металла или не в меру старательный пэвэошник… Затерявшийся в небе на старой машине, измотанный нерешительностью земли, помнящий об американском «карантинном поясе», установленном в годы правления хунты, об осмелевших китайцах…
– Время!
– Огонь.
Я даже нажимаю кнопку пуска. Непроизвольно, успевая откинуть предохранитель, качнуть самолет – носом к несуществующему нарушителю – и вдавить красную кнопку до отказа…
Разумеется, ничего не происходит. Кнопка светится, но толчка от стартующих ракет нет. Никто не подвешивает к спарке в пилотажном полете боевые ракеты.
Майор отвечает не сразу. И в голосе легкое удивление.
– Цель поражена, курсант. Самолет падает. Твои действия?