Ночь накануне

– Видел!.. Слушай, чего мы глотки надрываем? Пойдем ко мне, я тут рядом живу! Поговорим спокойно, коньячку дернем! У меня монпансье есть.

– Ура!

С Катиного лица можно было писать рождественскую открытку.

До дома пришлось бежать, начался дождь. В подъезде Катя принялась отряхивать ладошкой воду с Аркадия. И делала это весьма профессионально.

Н-да… А говорят, сюжеты у нас в кино не жизненные. Еще какие жизненные. Вот так интеллигенты и заманивают дурочек в логово. Сажают на цепь, насилуют, а потом стихи читают собственного сочинения или письма любовные.

В квартире Катя по-хозяйски прошла в комнату и, прищурившись, взглядом математика обвела апартаменты, высчитывая полезный метраж. Не ахти, конечно, но зато потолки высокие, можно второй этаж сделать.

– Ты один живешь?

– С продюсером. Но он бывает не каждый день.

– А я в общежитии. Скучно там.

Дверь по-прежнему чернела на стене. Аркадий подозвал Катю и показал на нее пальцем.

– Ты что-нибудь видишь?

– Ничего…

«Фу-фу-фу… Слава богу… Значит, все-таки обычная «белочка». Ура! Здорово! Просто счастье!»

– Дверь как дверь… У тебя там еще комната? Или ванная?

И это очень огорчило… Если не сказать больше… Запахло концом света.

– Так… Пошла на хер отсюда, шалава великобельская!!! – Он махнул рукой, зацепив стопку листов с распечатанным текстом. Листы, словно белые чайки, закружили по комнате и медленно приземлялись на пол.

– Аркадий… Вы что?!

– Не вы, а ты! Уматывай в свое «Убежище», сопля зеленая! В общаге ей скучно! В цирк иди, там весело!

– Но… ты же… сам… Монпансье… Коньяк…

Прекратив дискуссию, он схватил слегка сопротивлявшуюся Катю за руку и выволок на площадку.

«Пидор!» – услышал Аркадий, захлопнув дверь.

Но это его не тронуло. Волновало другое. Что теперь делать?!

Для начала – проверенное средство. Открыл бар, схватил вторую бутылку «Багратиона», зубами вырвал пробку, сделал несколько глотков. Занюхал компьютерной мышкой.

«Что он там хотел?.. Эй, как тебя… Основатель! Чего, спрашиваю, ты там хотел?! Какие тебе доказательства нужны?! Помог бы лучше последнюю сцену написать. Концом света все угрожать горазды! А мне сегодня текст сдавать!»

Аркадий поставил бутылку, постарался взять себя в руки. Сел на диванчик. Гул в голове мешал сосредоточиться.

«Предлагает отправиться куда захочу… А куда я хочу? В Диснейленд я хочу. Не был никогда… С горки прокатиться… Может, сгонять напоследок?..

Кто он такой? Господь Бог? Вроде говорил, что да. И что с того? Я, может, тоже бог, хоть и не умею фокусы с дверьми показывать…»

Вспомнилась фраза одного французского писателя: «Только Бог и сценаристы повелевают человеческими судьбами, но никто не знает их в лицо».

«Да, я тоже повелеваю судьбами! Хочу убью, хочу воскрешу! И даже Бога могу сделать простым смертным, а смертного сделать Богом! Я круче в тысячу раз! Несколько ударов по клавишам, и раб превращается в господина, нищий в богатого, больной в здорового! Слабо тебе так, Основатель?.. Может, посоревнуемся? Молчишь?!»

Аркадий снова начал закипать.

«Никто не знает нас в лицо? Так давай исправим это положение. Ты увидишь меня, я тебя. Выпьем по рюмашке на брудершафт, подискутируем о смысле жизни. Через чат-то как-то не по-человечески. И не по-божески. Ну что, готов принять гостя? Накрывай поляну!»

Он вытер рукавом пиджака мокрый от дождя лоб, встал с дивана, взял бутылку и решительно шагнул к двери. Судя по расположению петель, она открывалась наружу. Достаточно повернуть ручку и толкнуть.

«Я хочу попасть к Основателю», – словно волшебное заклинание произнес про себя Аркадий и взялся за ручку.

Но она не двигалась.

– Что, не пускаешь? – Он еще раз безуспешно подергал ручку. – Боишься? Какой же ты, в задницу, Основатель?! Открывай! Ну!.. Я же петли срежу! У меня «болгарка» есть!»

Основатель не желал никого впускать в свои апартаменты. Ничего удивительного, это его святое право. Никто не должен его видеть. Как в старом анекдоте про художника. «Что вы нарисовали?! Где вы видели Бога в ботинках?!» – «А где вы видели Бога без ботинок?»

– Нет, ты меня впустишь! За базар отвечать надо! – Аркадий отступил на пару шагов и с разбегу ударил плечом в дверь.

С таким же успехом он мог ударить в Кремлевскую стену. Не достучишься.

– Открывай! Открывай, слабак! – Кулаком он въехал по обшивке, затем опять отхлебнул из бутылки. – Я тебе сейчас объясню свое предназначение! Конец света он, видишь ли, задумал!

Аркадий повернулся, снова отступил к столу, чтобы совершить очередную попытку штурма. Сценаристы, вперед!..

Нечаянно наступил на валявшийся на паркете лист сценария и поскользнулся. Нога пошла вперед, он, соответственно, опрокинулся назад, прямо на дверь. (««Багратион» – почувствуй вкус победы!»)

Но, прежде чем удариться о дверь, он успел произнести про себя вполне уместную в таких случаях фразу:

– Твою мать! Сценарий долбаный!

Дверь неожиданно распахнулась, и Аркадий с криком полетел вниз…

* * *

– Лис, здесь еще один! В сортире прятался!

– Я ж говорил, проверь!

– Да я проверял! Вроде не было! В бачке, наверно, сидел.

– Волоки к остальным! Обыскать не забудь!

Первое, что увидел перед собой Аркадий, была чья-то рожа в маске белочки. Второе – ствол помпового ружья, нацеленный ему в лоб. И третье – дверь с табличкой «М», из которой он, собственно, и вывалился.