Рокофрения

–  Не помогает, Вась, я стараюсь забыться, но не помогает..

–  Во-первых, с такого количества вина особо не забудешься. Во-вторых, насчет твоей гениальной идеи, она безумно тупая.

–  Почему? Как я буду нести людям что-то светлое, и играть для них, если в душе у меня рана.

–  Ох балбес, музыка, это тебе не время. Она хоть как-то лечит. Открой любую биографию известных музыкантов. Вот что-что, а музыку они никогда не бросали, и она их не бросала. Так что берешь себя сейчас в руки, бросаешь корчить из себя алкаша, и ложишься отсыпаться. Завтра репаем.

–  Ну, ладно, как скажешь,..

На следующий день мы собрались в гараже в почти полном составе. Кроме Арины.

–  Ну и где она? – включил строгого начальника я.

–  Ну, она звонила, у неё то ли учеба, то ли уборка, я не разобрал.. – Ответил Марли.

–  Интересно, а почему она звонила тебе, а не мне например, или Артурке?

–  С Артуркой она чет не хочет разговаривать, типа обиделась, не знаю, а тебя она просто побаивается.

–  Приехали..

Я так до конца и не смог понять ее поведение. Она всю репетицию лучезарным пирожочком, а на следующий день быть мрачнее тучи. Насчет того, что она побаивалась меня, причина могла быть одна. Я не создавал впечатления пай-мальчика, из-за длинных волос, кожаной куртки, которую носил, и довольно взбалмошного поведения. А так как Арина была из приличной христианской семьи, каждый день ее пребывания в нашем гараже, в нашем коллективе и в нашем круге общения мог оказаться последним. Именно из-за того, что вся наша компания не вписывалась в модель приличной молодёжи для такого рода людей. Как позже выяснилось, а точнее через неделю, я оказался совершенно прав. Не выходя на связь ни с кем из нас, через общих знакомых мы узнали, что она прекращает с нами всяческое сотрудничество. Поступок, конечно, некрасивый, но довольно ожидаемый. Артур тут же озаботился поиском новой клавишницы-вокалистки. Олегу с Марли вроде как было параллельно, с клавишницей или без, мне вся эта затея изначально была не по душе, и мы только что смогли убедиться почему, а Артур стоял на своем. Поэтому мы пошли на компромисс и организовали прослушивание новой клавишницы-вокалистки.

Сказать, что этот процесс был комичным, это ничего не сказать. На мое удивление, на встречу со мной и Артуром пришло больше двух девушек. Артур напряг свои связи и всё свое обаяние, чтобы написать всем своим знакомым девчонкам приглашение в группу, но отозвались две или три. Остальные отзывались по объявлению, которое тот же Артур запостил в соцсетях. Отсеяв явных приколисток и просто скучающих барышень, мы стали присматриваться к тем, у кого есть хоть какие-то записи. Послушав несколько кандидаток, мы оставили трех. Остальным сказали, что перезвоним.

Времени до концерта оставалось все меньше, всего пару недель, и мы с Артуром понимали, что какой бы отличной вокалистка не была, как следует подготовиться мы не успеем. Поэтому я не так сильно был озабочен проведением прослушивания. Мы сидели в приличном ресторане, на самом деле приличном, в таком где в счёт кладут жвачку. Я сидел, занятый своими мыслями, уплетал свиные медальоны, щедро оплаченные Артуром, в то время как сам Артур потопывал ногами в нетерпении. Опоздав всего на три минуты, к нашему столику подошла черноволосая кудрявая коротышка, которую при желании можно было бы впихнуть в карман. Ее звали Даша, в свои 17 она успела в совершенстве освоить клавиши и скрипку, никогда не слушала ни Motley Crue, ни Skid Row, а про Led Zeppelin она даже не слышала. Мой вердикт уже был очевиден – не подходит. Но Артур был непреклонен. Как он позже мне объяснил, лучше кандидатки нам не найти, ибо техника и знание нот важнее, чем заряженность рокерским духом и неформальный образ жизни. Я перестал узнавать Артура. Он словно возмужал, набрался мудрости, а ведь даже месяца не прошло. Он смотрел на Дашу чисто профессиональным взглядом. Мы решили прослушать ее таланты после концерта.

Это не могло меня не радовать, однако праздновать было особо нечего – концерт был на носу. Аж в самой "Химере". Этот факт повлиял на ребят удивительно. Мы с Артуром и Олегом проводили вместе больше времени, чем когда-либо. Трудились до мозолей на пальцах, и до хрипоты Артура. Даже Марли, казалось, взял себя в руки, и начал активнейшим образом заниматься на установке. Мы поняли, зачем он снова выпросил у нас запасной ключ от гаража. Однажды я пришел в нерепетиционный день в гараж и учуял стойкий запах травы, а последним в гараже был Марли. Я тут же забрал у него ключ, и после месяца испытательного срока, он выклянчал его обратно. С тех пор он просто жил в гараже. Травы я не чуял, но замечал повсюду осколки барабанных палочек. В общем, настрой был боевой. Но мандража было все больше, с каждым днём. И вот подошёл день генеральной репетиции. Волнуясь, как школьник перед аптекой, я вышел перед ребятами до начала репетиции и толкнул мотивационную речь:

–  Ребята. Завтра может будет не самый эпичный концерт в нашей жизни, но это будет самый важный концерт. От него, как я чувствую, будет зависит будущее группы. Мы не должны обосраться!

И мы обосрались. Артур свалился с температурой и больным горлом, Олег, видимо от нервов, выпил лишнего, и тоже не был в кондиции, но я был непреклонен. Наше название значилось в афише, а значит мы должны выступать.

Мы уже были в клубе, с инструментами, Артур, накачанный жаропонижающими и мятными леденцами, еле шевелился, и постоянно хрипел мне на ухо

–  Вась, давай уйдем, Вась, давай уедем.

–  Тихо. Все нормально.

–  Вась, ну давай уйдем.. я не уверен, что смогу, мне что-то нехорошо..

–  Заткнись и делай что говорят. Мы тебя накачали таблетками, попели в гараже, ты вроде справлялся, справишься и сейчас. Так?

–  Ну, наверное да..

Что было дальше, было похоже на ночной кошмар. Мы поднялись на сцену, я тут же попытался закурить, но зажигалка не работала. Мой идеальный план показать себя крутым на сцене этого крутейшего заведения пошел прахом. Благо, кто-то из толпы кинул мне зажигалку. Я прикурил, и стало полегче. Артур прохрипел наше название, объявил первую песню, и замолчал. Я не мог понять, в чем дело, первая мысль была, что накрылся микрофон. Я посмотрел на Артура. Он не шевелил губами. Сначала у меня был шок, а потом и злость. Музыку мы играли на удивление ровно, однако в зале я видел только затылки. Все взгляды, которые обычно должны быть направлены к сцене, теперь направлены куда угодно, на стены, в кружки с пивом, в пол, в потолок, куда угодно. Кроме одного. Ее блестящие карие глаза с интересом и восхищением смотрели на меня. Она пришла. И это, сделало тот вечер.

–  Мне было больно петь, я не мог… – оправдывался Артур, сидя на своем любимом месте в углу гаража.

–  А играть ты криво мог?? – внезапно подал голос Марли.

–  Лучше бы мы вообще вдвоем вышли, – подвёл черту всему вечеру Олег. – А вообще это все Васька! Не надо было соглашаться.

Я сидел и молчал. Мне вдруг пришло осознание, что это конец коллектива. Сказать, что я был этим раздосадован, это ничего не сказать. Не придумали ещё таких слов, чтобы описать все степень моего тогдашнего отчаяния и скорби по своим мечтам. Я хотел, чтобы мы со своим коллективом рассекали в турах, звучали на радио, отыграть большой концерт в Олимпийском. Все это осталось мечтами. По крайней мере, с этими людьми, которые сами для себя не определились, чего они хотели. С Олегом только было все более-менее понятно, это была убивала времени, игра на басу, для Марли это было веселое времяпровождение, в перерывах между трипами. Только Артур до конца остался для меня загадкой. Он казался беззаботным романтиком, который всего лишь попытался склеить девчонку, пользуясь своим положением и так обжёгся, что сломался. Его можно понять, но на его месте я не знал бы что делать, потому что всеми силами старался не оказываться на его месте.

Все переругались и разошлись по домам. Мы долго не разговаривали, в частности, Артур не разговаривал со мной, Марли не разговаривал с Артуром, Олег не разговаривал ни с кем. Он первым объявил об уходе. Через какое-то время я узнал, что он вообще забил на музыку и стал жить своей размеренной жизнью, работая на заправке. Марли и Артур окончательно исчезли из моего поля зрения, и я, так же раздосадованный подзатыльником суровой реальности, сосредоточился на учебе. И очень вовремя, так как мы с Марком на момент второго курса были первыми кандидатами на отчисление, за неуспеваемость, вызванной тотальным распиздяйством.

Взяться за ум сразу не получалось, то историчка, не переносящая табачного дыма, спалит нас за училищем с сигаретами в зубах, то мы с Марком устроим гонки на лыжах со ступеней главного входа, то дежурные отгоняли меня от девчонок, с которыми я отжимался в углах и на лестницах. Нам все время что-то мешало, и каждый следующий день мы клялись себе бросить курить, взяться за ум, и перестать творить херню. Последнее давалось особенно тяжело, ибо как устоять от покатушек по главной лестнице на уже легендарном восходе. Марк был в седле, а я, держась за верёвку, привязанную к между, должен был проскользить по лестнице вниз, вслед за байком. Все произошло так быстро, что никто не успел ничего понять. Если Марк довольно лихо перемахнул с верхней ступени до земли, то я кубарем покатился вниз, обгоняя доску. Опасаясь правосудия от уже бегущих к нам дежурных, я запрыгнул на восход, и Марк увез нас в закат. Наказание было бы неминуемым, ведь нас было легко опознать из-за внешнего вида, который и учителям, и дежурным был костью в горле, но мы это предусмотрели, нацепив однотонные моточерепашки и шлемы. Через некоторое время в училище в срочном порядке были установлены камеры.

Дабы расслабиться, и переварить события прошедшей недели, которая, как ни посмотри, была так себе, я отправился в Химеру. Я вкратце пересказал барменше Олесе свою беду:

–  Да, бяда. Я бы тебя пожалела, но моя смена ещё не закончилась. И кстати, с тебя сотка за пиво.

–  Запиши на мой счёт. Это и следующее.

–  Как ты мне дорог..

Олеся неодобрительно покачала головой, но все же снисходительно поставила на стойку новый стакан.

Внезапно в бар зашел огромный, широкий чувак с длинными черными волосами, к которому тут же стали подскакивать девчонки, а хозяин бара, сидевший у барной стойкой приветливо ему помахал, показывая свое уважение. Я знал этого чувака, но видел так близко в первый раз. Этот чувак был лидером группы, которая у всех в нашем городе была на слуху, которая каждый раз была хедлайнером на всех концертах в этом баре, и был просто первым парнем на нашей деревне. Его звали Илья, но всего его знали как Кроу.

–  Олесь, не сочти за дерзость, но, можешь познакомить нас?

–  Ради тебя, дорогой, что угодно

Кроу подошел к стойке, заказал виски, и холодно посмотрел на меня.

–  Илюш, знакомься, это Вася, играл тут недавно.

–  Ага, слышал – еле сдерживая смех, произнес Илья.

–  Ну, день тогда был неудачный… – начал отмазываться я.

–  Че вы теперь, не играете?

–  Нет, распались. Буквально только что.

–  Ну и правильно. не было в вашей группе жизни. Че теперь делать будешь?

–  Не знаю, может новую команду соберу.

–  Заходи к нам в гараж как-нибудь, поиграем.

Я не верил своим ушам. Я рассчитывал на что-то подобное, но в планах было самому напроситься, а тут он предложил сам. Я не раздумывая согласился. После этого он, не расплатившись, переключил своё внимание на одну из посетительниц, явно фанатку, и через пару фраз, которые я не расслышал, они направились в гримёрку.

На следующий день я приволок своё ватное тело к гаражу группы Lost Man, к месту, о котором все знали, куда многие музыканты приходили, но по большей части на гулянки, которые устраивали участники группы. Я, как выяснилось, был одним из немногих, кто удостоился чести попасть на прослушивание.

Я постучал в гаражную дверь, с той стороны началась какая-то возня, и где-то через полторы минуты дверь открылась. На пороге возник парень с бородкой, средней длины стрижкой, в рубашке, расстегнутой до пупа и с замком на цепи на шее. Это был Скуб, басист группы.