теперь вот жду,
кто дверь мне отворит,
без дураков,
снаружи.
* * *
Когда я вернулся в шестьдесят девятом
оказалось что я никому не нужен
помню стоял на кухне готовил ужин
яичницу заливал томатом
резал хлеб, огурец а за ним второй,
доставал из буфета солонку
и никто не командовал мной
никто не орал вдогонку
рядовой понедельник-вторник
почему не приветствуете старшего по званию
а я отвечал среда-плюс-пятница
приветствовать вас рука отвалится
и тут начиналось четверг-четверг-
понедельник-четверг-суббота
и глазел на наш лексический фейерверк
весь состав радиовзвода,
а я стоял на кухне, я готовил ужин
я к губам подносил свой первый стопарь
и был наконец-то никому не нужен –
как отрёкшийся царь
* * *
Упрекала меня,
что пишу только о самом себе,
что ее судьба меня не интересует,
что живу вообще-то как воробей в трубе,
наверху, где в голову дует
а труба высока,
но уходит она основой в печь
и только макушкой в начало неба,
и когда внизу готовы разжечь
камин или испечь хлеба,
жарят вместе с тем и глупого воробья,
и хозяйка твердит в плаче,
прости,
я конечно твоя,
но любить не могу иначе
* * *
cold cold feeling it’s like ice around my heart[9 - Cold cold feeling it’s like ice around my heart, – холодное, холодное чувство как лёд вокруг моего сердца (слова и музыка – Альберт Коллинз).],
когда я думаю о ней,
о Родине моей,
но не спускаюсь как Орфей
в её кандей[10 - Кандей (арго) – карцер.],
а здесь стою на скалах из базальта
под ними ниточка дырявого асфальта
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: